для тех, кто читает внимательно

Александр Павлюков

НАСЛЕДНИК № 3

невероятная история

 

 

    

ГЛАВА1. ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

 

 

     Любители пеших прогулок по старой Москве заслуженно уважают эти солидные доходные дома эпохи модерна; ощущается в них суровая стойкость немых свидетелей последних предгрозовых лет девятнадцатого века. Из поколения в поколение передаются легенды о строителях, владельцах и насельниках приметных осколков минувших времен, устоявших вопреки бурным штормам отечественной истории.

    

     Дом, о котором пойдет речь, охраняет фигура рыцаря в латах и с мечом в каменных руках. Здесь чудом сохранились чугунные лестничные перила, на полу просторного вестибюля, вся в благородных трещинах и щербинах, вспоминает о миллионах подошв коричневая плитка и тяжело поскрипывает от старости фонарь цветного стекла. В квартирах высокие потолки и огромные по нынешним меркам окна. В полуподвальных помещениях размещалась до эпохи исторического материализма прислуга, выше проживали почтенные люди. Классово чуждую породу различными способами истребили в свое время под корень. Постмодерн в свою очередь постарался вытрясти из засаленных за столетие  коммунальных квартир потомков класса-гегемона, силясь возвратить колесу истории естественный эволюционный ход. Так, по крайней мере, считают неисправимые оптимисты.

   

     Марья Ивановна, представительная дама, слегка, как принято говорить, за шестьдесят, занимала в доме с рыцарем, укоренившемся, заметим, недалеко от печально знаменитой на весь свет Лубянки, обширную обжитую квартиру на самом настоящем втором этаже. В полуподвальных помещениях большого, на целый квартал, здания располагаются теперь то и дело сменяющие друг друга торговые и питейные заведения.

     В это чудесное апрельское утро Марья Ивановна ожидала старинного, скажем так, знакомого – Ивана Дмитриевича Вельяминова. Знакомство тянулось с шестидесятых годов двадцатого века. То есть с тех самых пор, как Марья Ивановна прочно осела на родине. Надобно сразу расставить точки над «и», специально для любителей конспирологии – Марья Ивановна вплоть и до последнего времени в силу своей биографии выполняла, правда все реже и реже, весьма важные и деликатные поручения. Не секрет, что сильные мира сего, помимо официальных, используют и неофициальные каналы связи и тут чаще всего и бывают задействованы люди высокой репутации и непростого происхождения. Это как раз про Марью Ивановну. Молоденький лейтенант Вельяминов был в свое время придан ей в помощь, правда, скорее по проблемам бытовым, нежели специфическим. С течением времени эти двое стали, можно сказать, друзьями (нет-нет, если кто-то подумал что-то эдакое, романы в их среде отнюдь не пощрялись). Впрочем, все это уже в прошлом, пусть, как нам придется вскорости убедиться, и не совсем.

    

     Вельяминов, уже лет десять, с тех пор как вышел на пенсию, мог себе позволить не спеша пройтись по любимому городу, ощутить на щеках прохладную свежесть весеннего ветерка, полюбоваться набухшими почками с язычками зеленого огня, иногда покормить кусочками белого хлеба успешно перезимовавших, как и он сам, уток на Чистых прудах или в Нескучном саду. Даже когда направлялся, как вот хотя бы и сегодня, по делам.

     Признаться, в последнее время глубокого отставника не слишком-то и тревожили по прежней линии, а от частных заказов как в отечестве, так и за бугром он решительно отказывался, пусть они и сулили солидный приработок к нежирной, как ни крути, пенсии. Не то, чтобы брезговал, в далекой молодости и не такие виражи закладывались, что и говорить! Мемуары, если бы дозволено было их написать, вышли бы презанимательные. Годы давали о себе знать, годы, а, главное, сменились, ушли поколения, с которыми Вельяминов легко находил общий язык, достаточно было произнести два-три слова.

     И вот, совсем недавно, Иван Дмитриевич, хотите верьте, хотите нет, был на старости лет все-таки привлечен к комбинации европейского масштаба и все потому, что кому-то там, наверху показалось, что такой смелый замысел можно и нужно реализовать немедленно, ни месяцем раньше, ни неделей позже. Так, по крайней мере, преподнесли задание старому служаке. Сочли также нужным добавить, что перетрясли кадры и выяснили, что именно Иван Дмитриевич близко знавал когда-то представителей необходимой для успеха задуманного семьи. Словом, отвертеться в этот раз не получилось, именно он, Вельяминов Иван Дмитриевич оказался последним хранителем золотого ключика к заветной двери.   

    

     Марья Ивановна и Иван Дмитриевич, наплевав на рекомендации лечащих врачей и набившую оскомину телевизионную пропаганду здорового образа жизни, услаждали себя кофе с пирожными в просторной гостиной с вросшей за много лет в пушистые ковры на старинном наборном паркете мебелью мореного дуба, картинами в богатых рамах на стенах и изящными горками с разного рода безделушками, привезенными в разные годы Марьей Ивановной из ее многочисленных странствий по белу свету. Несколько выпадала из стиля огромная плазменная панель на стене - хозяйка квартиры, по давней привычке, ежедневно следила за новостями, а еще изредка просматривала на ней свои старые фотографии, вспоминая  разные эпизоды из прошлого. Иван Дмитриевич терпеть не мог телевизора и никогда его без острой необходимости не включал. Он и без помощи мельтешащих перед глазами цветных картинок мог сходу завязать разговор, причем подчас весьма неожиданным для собеседника поворотом темы.   

    

     - Давно хотел Вас спросить, - Вельяминов деликатно, старинными серебряными щипчиками, положил на блюдечко миниатюрное пирожное «картошка», - как Вы думаете, отчего при Советах дамы и девушки были с виду такие неприступные, замороженные какие-то, но после ста граммов водочки, коньяку или даже портвейна оттаивали и охотно ложились в койку через час после знакомства, причем бесплатно, а ныне совсем наоборот, такие приветливые, улыбаются, щебечут, но даром – ни за что?

     - Может быть, дело не в них? – осторожно, чтобы не обидеть старого знакомого, предположила Марья Ивановна, - если взглянуть с другой стороны, вдруг они, как бы это сказать, не совсем уверены в положительном результате возможного тесного сближения или окрас потенциального партнера вызывает сомнения? Еще и этот, как его, харассмент.

     - Пожалуй, Вы правы, - задумчиво произнес Вельяминов, - у них, у супостатов, теперь запросто поставят на деньги или вообще за решетку законопатят, - и переменил тему разговора, - никак не пойму, как Вам удается варить такой замечательный кофе. Кругом только и кричат, вот у нас в заведении, дескать лучший в мире бариста, в Италии учился, в Берлине призы брал, а отхлебнешь, и что – помойка! Нет, конечно, это не кофе с цикорием где-нибудь в провинциальной столовке, но в столице могли бы уж за такие-то деньги не химичить.

 

     Провинцию Иван Дмитриевич упомянул не случайно, и про кофе из заляпанных немытыми пальцами граненых стаканов, как подавали до ухода большевиков с исторической сцены в московских столовках, вспомнил, потому что ему в ближайшие день-два вполне возможно предстояло встретиться и иметь дело с человеком из самой настоящей глухой провинции. Ну что ж, возрастная слабость, брякнул, бывает. Хорошо, что вовремя остановился, Марье Ивановне о его планах знать не следовало. В провинции, кстати, надо отдать должное сменившему административно-командную систему строю, появились теперь и чистенькие гостиницы и вполне приличная кормежка, в чем Вельяминову не мешало бы убедиться лично. Впрочем, несмотря на возраст и долгую карьеру при прежней власти, положительные стороны рыночной экономики он, неплохо зная Запад, признавал, да и в современных реалиях ориентировался вполне удовлетворительно.

   

      - Я, Марья Ивановна, хотел осведомиться вот по какому поводу. Просьба огромная, уж не обессудьте, имеется. Возможно, Вашего старого знакомца, молодого фон Бока, придется на пару дней приютить. В гостиницах, сами знаете, мало того, что паспорт требуют, наткнется невзначай на знакомого иногражданина и все, засветится, а дело, как всегда, деликатное, - Иван Дмитриевич вопросительно посмотрел на даму когда-то голубыми, а ныне оловянного оттенка большими глазами под черными, будто крашеными обувной ваксой, бровями.

     Иван Дмитриевич, собственно, за этим и заявился к старой знакомой в такое  замечательное весеннее утро. Проще, конечно, было позвонить по телефону, но что поделать, ценят люди, как теперь принято выражаться, возраста дожития, личные контакты. Каждая встреча, все ведь под Богом ходим, может запросто стать последней.

     - Извольте, - используя старинное и полузабытое ныне слово, легко согласилась Марья Ивановна и позволила себе вопрос, -  как скоро барон будет в Москве? И пододвинула поближе к гостю коробку шоколадных конфет.

     - Да уж скоро, со дня на день, можно сказать, - неопределенно, как и положено, ответил Вельяминов и увел разговор в сторону, – быстро же летит время. Вы ведь еще дедушку - старого барона фон Бок застали, а папаша его, небось, тогда в коротких штанишках бегал и ему еще даже портфельчик в школу не собирали.

      - Ранец, - поправила собеседника любившая точность Марья Ивановна, - он, и правда, когда мы познакомились, в колыбельке лежал, в беленьком чепчике с кружевами.

     - Неужели? – поинтересовался Иван Дмитриевич. Тут он, надо признаться, второй раз ступил на скользкую почву, хотя бы потому, что посторонний и в своем уме человек, доведись ему заглянуть в паспорт Марьи Ивановны, глазам своим уж точно бы не поверил.

     - Минуточку, - попросила собеседника Марья Ивановна, беря в руки телевизионный пульт и быстро перелистывая черно-белые картинки на экране, - сейчас найдем Вашего барона.

    

     На плазменной панели возникла и увеличилась старинная, слегка выцветшая и  потертая в уголках фотография – группа из солидного мужчины с большими усами, одетого в сюртук, рубашку со стоячим воротником и черным галстуком ласточкой, дамы в пенснэ, с пышной прической и большим бантом на белой блузе и девочки-подростка, эдакой соблазнительной Лолиты склонилась над детской кроваткой под кружевным пологом.

     - Да-да, - кивнул Иван Дмитриевич, как же, узнаю, кажется баронесса Будберг и с ней великий пролетарский писатель, а чудесная девчушка – это ведь Вы?

     - Не угадали, Иван Дмитриевич, рассмеялась Марья Ивановна, - нет, это действительно Будберг, девушка точно я, в кроватке младенец фон Бок, папаша нынешнего постреленка, а вот с писателем у Вас промашка вышла - это Герберт Уэллс, а вовсе и не Горький. Максимку баронесса незадолго перед тем намахала. Господи, - всплеснула руками Марья Ивановна, - кому я все это рассказываю...

     - Ну что же, будем надеяться молодой барон не подведет, - важно кивнул головой Иван Дмитриевич, - не уронит, так сказать, фамильную честь.

     - Слышала, - покачала головой Марья Ивановна, - он тут учудил, говорят, где-то в Испании на пляже влюбился в русскую, из какой-то глухой дыры, но, правда, красивую.

     - Не он первый, - отреагировал Вельяминов и отшутился, - женщины, это сейчас наш лучший экспортный товар, где их только не встретишь...

     - Не в этом дело, она еще и замужем. Тут Марья Ивановна прикусила язык, в общем, это, конечно, вельяминовско-баронское дело, вне ее компетенции, ее номер восемь, бывает, забылась, все эта старая фотография, будь она неладна...

     Марья Ивановна взглянула на уютный огонек в лампадке синего стекла в углу гостиной перед старинными иконами в киоте и перекрестилась.

    

     Хозяйка и гость расправились с пирожными и почти допили чудесный кофе. Тут-то и затрещал электронный прибор на поясе у Вельяминова.

     - Слушаю, - ответил Иван Дмитриевич и внимательно посмотрел на хозяйку.

     Опытная Марья Ивановна подхватила чашки-блюдца и поспешила на кухню. Вельяминов прежде чем ответить, прислушался - из глубин квартиры донесся звук льющейся воды.

     - Через тридцать минут буду, а текст передайте, там, уверен, ничего особенного быть не может, по дороге просмотрю, – Иван Дмитриевич вернул новомодное устройство в чехол, еще раз протер салфеткой губы, приложился к хозяйкиной щеке и решил обойтись без лифта, любил широкие старинные лестничные марши. Жалко, до ковровых дорожек дело пока не дошло, а пора бы.    

    

     В этот самый момент сложная история приметного дома с рыцарем напомнила о себе. Как уже было сказано, эпоха буржуазного постмодерна должна была бы вымыть из коммунальных квартир чудом задержавшихся в них потомков преобразователей начала века и восстановить социальную справедливость, вернув исконных обитателей – людей с деньгами и положением. Но не все так просто. Так уж случилось, что на одной лестничной клетке с Марьей Ивановной проживала в отдельной комнате последней коммуналки чудом задержавшаяся в доме последняя наследница былого величия класса-гегемона – невзрачная, с  бескровным серым лицом и вечными бигуди на голове, в заношенном, когда-то модном поролоновом стеганом японском халатике особа без имени и фамилии, получившая у соседей вполне объяснимое прозвище – «тетка в бигудях». Впрочем, было известно, что дама эта не обделена загадочным вниманием нового участкового полицейского чина.

     Квартира, в которой проводила свои дни тетка в бигудях, отличалась еще одним – ее входная дверь была оснащена особым дверным глазком с весьма сильной оптикой, устройство это давало воможность обозревать происходящее на лестничной площадке в мельчайших подробностях. Прибор, понятное дело, тетка установила задолго до массового появления в столице камер видеонаблюдения, причем, вроде бы, на собственные средства .

     Итак, увидев, что дверь за гостем Марьи Ивановны закрылась, тетка в бигудях вышла в своем всегдашнем халате на лестничную клетку и прислушалась к шагам спускавшегося по ступенькам Вельяминова, возможно, желая убедиться, что гость покинул подъезд. Или просто по привычке быть в курсе происходящего в доме. Так это или не так – не знаем, во всяком случае никаких последствий для нашего отставника эта самодеятельная слежка не имела.

     

     Проводив гостя, Марья Ивановна внимательно оглядела себя в большое зеркало в прихожей, поправила прическу, вернулась в гостиную и закурила длинную дамскую сигарету (Вельяминов после второго инфаркта не курил и, соответственно, не переносил и даже опасался табачного дыма). Затушив сигарету в массивной пепельнице работы чуть ли не самого Карла Фаберже, Марья Ивановна достала из верхнего ящика буфета колоду карт Каро и включила мобильный телефон.

    

     - Душечка Инна Сергеевна, - проворковала Марья Ивановна, - я освободилась и к Вашим услугам. Жду.

     Марья Ивановна громко щелкнула крышечкой телефона и, глядя в окно на набухшую почками ветку старой липы за окном, подумала, что две-три сотни долларов лишними уж никак не будут, кушать ведь надо не меньше трех раз в день. Да-да, Марья Ивановна, помимо иных достоинств, была известна в определенных московских кругах как весьма квалифицированая гадальщица. Не будучи при этом цыганкой, заметим. И так бывает, оказывается.

 

     - Эх, барон, барон, - пробурчал себе под нос Иван Дмитриевич, неторопливо шагая по Чистопрудному бульвару в направлении Сретенских ворот, - все шифруется, в наше-то время. Теперь никаких ищеек не надобно, все известно про всех напросвет. Интернет – он все знает. Интересно, кого он там в глуши соблазнил, не иначе провинциальная Дездемона какая-нибудь. Ладно, вскорости, Бог даст, узнаем. Главное, чтобы дело сделал. Другого барона у них все равно нет. Шалун, однако!

    И все же, - признался себе Вельяминов, - попахивает эта история подозрительно, тут, скорее, все–таки не государственный, а частный интерес. Пусть и с поддержкой. Вон некий молодой россиянин вот-вот получит титул пэра, не отсюда ли интрига тянется? Итак, выстраивается цепочка, - продолжал размышлять Иван Дмитриевич, - некий банкир с дочкой во главе лондонского отделения, молодой пэр и… не вознамерились уж они с помощью Фон Бока какое-то небольшое европейское государство к рукам прибрать? Большие деньги и не то еще с людьми делают. Подстраховаться надо, - сделал вывод Вельяминов.

    

     Марья Ивановна выключила панель, будто стерла начисто десятки прожитых лет, вельяминовская игра с бароном была ей совсем не ко времени. Маргоша, ее кровиночка, единственное в мире дорогое существо вот-вот будет в Москве. Колода будто сама оказалась в руках и автоматически разложился несложный пасьянс. Получилось вот что – у них с Маргошей все будет хорошо, у барона тоже в конце концов устаканится, а вот с Вельяминовым выходила какая-то неувязка, что и понятно – раз вызвали фон Бока, дело идет о чем-то важном, и тут уж в успех Марья Ивановна не верила. Куда там нынешним, они думают, что у них деньги, так там-то, за бугром, не деньги – капиталы! Со всего света за столетия награбили, это как плотник супротив столяра, нет, не пляшет! Марья Ивановна еще раз привычно разложила карты – теперь отдельно на Маргошу. Карты ясно сказали – оба претендента на руку и сердце девушки настроены решительно, крови, конечно, не будет, не те времена, но как должно решиться дело карты не открыли. Уверена была Марья Ивановна в одном – вот-вот претенденты встретятся лицом к лицу и нужно быть готовой ко всему. Как в воду глядела.

    

     Действительно, не ошиблись карты, судьба Маргоши - внучатой племянницы и воспитанницы Марьи Ивановны волновала и еще кое-кого в вечно беспокойном городе Москве.  Марья Ивановна, конечно, никак не могла подслушать разговор двух преуспевающих бизнесменов, ну а мы-то непременно полюбопытствуем, что же они там замышляют.       

    

    В кармане вельяминовского пиджака снова беззвучно завибрировал смартфон. Генерал, вынужденный в свои последние пенсионные годы последовательно осваивать все новые и новые модели электронных устройств, посмотрел на светившийся неестественным, каким-то синтетическим цветом, - «как у линялых китайских женских трусов пятидесятых годов», - экран, и дважды пробежал глазами текст, продублированный, как и было приказано, вышколенным помощником.

    

     Текст гласил:

     Оперативное донесение

     Лично

     Секретно

     От зам. Уполномоченного по Скотопригонскому району капитана Спивакова

Сегодня, ориентировочно в 14.00 состоятся митинг и фуршет по случаю открытия нового корпуса Спецбольницы Федерального подчинения. Однако до настоящего времени остается неизвестным место нахождения Главы района, предположительно выехавшего в пятницу на охоту в сопровождении группы неустановленных лиц. Принимаются меры к розыску. Капитан Спиваков.

    

     - Куда он на хрен денется, этот Глава, - неожиданно для себя вслух произнес Вельяминов и при этом чуть не налетел на респектабельную даму с модным мопсом на руках, - «пардон, мадам», - и свернул на вымощенную крупной квадратной плиткой дорожку, ведущую к старинному особнячку с единственной обитой вагонкой входной дверью под полукруглым листового железа козырьком. Как ни странно, эти самострочные вставки на порядком полинявшем за долгие годы домике смотрелись неожиданно органично, как, скажем, замшевые заплатки на локтях модных, чуть поношенных твидовых пиджаков у фланеров на какой-нибудь Оксфорд-стрит.

    

     - Тфу-ты, привязался этот трижды клятый Лондон, скорей бы уж сделать дело, и с плеч долой, - опять-таки вполголоса пробурчал генерал, входя в предупредительно открытую невидимым привратником дверь, - а почему, интересно, этот Спиваков через голову непосредственного начальника спецсообщения шлет, хотел бы я знать?

       Пройдя  по недлинному тускло освещенному коридору в свой временный кабинет, Вельяминов отмахнулся от пытавшегося что-то доложить дежурного и, усешись в потертое кожаное кресло с умятой десятками служивых задниц ямкой, задумался, глядя на красную папочку, дожидавшуюся на чистой, без единой пылинки, столешнице. Он точно знал, что должно было быть в папочке. Память у Вельяминова была, надо признать, отменная.

     - Это я возьму с собой, - сообщил он дежурному и распорядился: - пригласите Шпица.

     - Ну да, - тема любвеобильного барона не давала Ивану Дмитриевичу покоя, - молодой фон Бок сыграл не по правилам. Решил еще и рыбку съесть, нашел себе, наконец, Мальвину. Папашке-то такое дорого бы обошлось, только бы его и видели! Эх-ма, приходится играть теми картами, что есть, доморощенные-то бойцы и вовсе никуда не годятся.  Этот хотя бы там, в Кенсингтонском да Букингемском как рыба в воде...

    

     Ничего удивительного, старики всегда брюзжат в адрес детей и внуков, пришедших им на смену. Кроме того, многолетний опыт говорил Вельяминову, что еще ни одна операция на его памяти не развивалась в соответствии с тщательно продуманным и строго выверенным планом. Нигде и никогда. И эта баронова любовь-морковь, скорее всего, не последний сюрприз. И Спиваков туда же, до кучи. Вернее, его начальник. Почему не подписал сообщение? Вельяминов по старинной привычке перекрестился, устремив взгляд куда-то вверх, много выше потолка, мысленно отогнал от себя нехорошие предчувствия, водрузил на прямой, без старческих лиловых прожилок, нос массивные очки в золотой оправе и не удержался, открыл-таки папочку и несколько раз пробежал глазами короткий текст. То, что надо!

    

     Организация, как привык называть про себя Иван Дмитриевич свое непростое учреждение, когда он о ней думал, представлялась ветерану огромной паутиной с маленькими колокольчиками в самых неожиданных местах. И по всей паутине сидят пауки, большие и поменьше, зорким глазом поглядывают окрест, какой там колокольчик тихонько звякнул и кто высасывает соки из глупой зазевавшейся мухи? И что следует предпринять - помочь или подставить коллеге подножку? Конкуренцию еще никто не отменял и тут все средства хороши, так что, кто тебя схарчит – свои или чужие можно и не узнать никогда. Или поздно будет.

     Вельяминов решил, наконец, про себя, кому из пауков стоит шепнуть словечко для подстраховки, оторвал, взгляд от бумаги, закрыл папочку, вынул из внутреннего кармана пиджака цветную фотографию улыбающегося моложавого человека лет сорока пяти и вручил ее молча стоявшему у начальственного стола невысокому полноватому человеку примерно одних с ним лет, носившему необычную среди родных осин фамилию Шпиц.

     - Этого фигуранта встретить у вагона и препроводить в известный Вам отель. На вокзал пошлите кого-нибудь из молодых, сами распоряжайтесь здесь. Дату, номер поезда, вагон и место Вам сообщат позже. Я на день-два отъеду.

     На фотографии был запечатлен тот самый Глава района, об исчезновении коего докладывал исполнительный капитан Спиваков.

   

     Вельяминов мысленно вновь вернулся в квартиру в доме с рыцарем и  в который уже раз задал себе вопрос, не врет ли паспорт старой знакомицы, так долго же не живут, вон ее сверстники и обожатели уже эдак три четверти века как упокоились в разных частях света, а она на тебе – цветет и пахнет в полном разуме и еще планы на будущее, небось, строит. Не бывает же так...  Вельяминов посмотрел не противные пигментные пятна на руках и вспомнил – последние лет двадцать Марья Ивановна неизменно носила кружевные митенки, иногда черные, а иногда, как сегодня –розовые.  

    

    Совсем недалеко – всего-то два переулка, в пешей доступности от приметного дома с рыцарем разросшаяся вековая сирень в чудом уцелевшем палисаднике скрывает еще один старинный и притом тщательно отреставрированный особнячок. В наши дни в нем банк, не из первой сотни, конечно, но кто возьмется утверждать, что для того, чтобы нажить приличное состояние, нужно непременно ходить в первых. Опытные люди, напротив, не без оснований считают, что именно в первых-то и стреляют. Но это так, к слову. Дай Бог здоровья и банку и его президенту в наши времена затянувшейся эпохи перемен.

      В отделанном в современном деловом стиле кабинете Президента банка ничего лишнего, но опытный взгляд сразу уставится на камин. На черном мраморе каминной доски сверкают внушительные серебряные кубки, бронзовая фигурка бога Меркурия и другие деловые призы калибром помельче. Хозяин кабинета – рано потерявший волосы, успевший обзавестись брюшком бесцветный как бухгалтерская книга человек лет сорока с небольшим, расхаживал по кабинету с мобильным телефоном в руке.

    

     – Ну что Вы мне толкуете одно и то же вот уже полчаса! Я не хуже Вас знаю, как проводятся приемы, коктейли и прочие презентации. Конечно, нужна хозяйка. Супруга первого лица. Президента крупного банка, напоминаю так, между прочим. Манеры, вечернее платье, бриллианты. Первое лицо – это я. И я эту проблему решу! Самостоятельно. Что значит, у нас мало времени? Такого не бывает. Бывает только, что времени совсем нет. А в любом другом случае – двойной или тройной тариф, вот и все. Ну и что, подумаешь, Лондон. Там что, не за деньги работают? Успеете все напечатать и разместить. И всех, кого надо пригласить. Придут, уверяю Вас, придут. На дармовую икру под «Столичную» придут все как один, стройными рядами, не беспокойтесь. Нужно будет, подключим посольство. И даже, в крайнем случае, Кремль.  Нет, никакой имитации я не позволю. Никаких наемных девок из эскорт-агентств, моделей и прочего. И прокатных графинь хоть из Готского альманаха мне тоже не надо. Рядом со мной будет законная супруга. Уж поверьте мне, получше этих Ваших силиконовых моделей и выродившихся графинь.  Повторяю, это моя проблема, и я ее решу! Конечно, Вы об этом узнаете первым. И фотографии сделать успеем. Больше того, о свадьбе растрезвонят все эти гламурные журналы и прочие щелкоперы. Так что Вы именно об этом лучше подумайте. Никакой бульварной прессы, только солидные издания. Согласен, хорошо бы подготовить подробный материал в «Форбсе». Проработайте. Недели хватит? О-кей, жду предложений.  До связи.

    

     Надо признать, это был очень долгий разговор для Президента банка, его время ценится на вес золота, куда там до него консультантам даже самых известных иностранных фирм. Разве что у бывших премьер-министров почасовая ставка будет повыше, да и то не у всех.

     Банкир нажал кнопку громкой связи.

     – Вера Ивановна, найдите мне срочно нашего друга  Нефтяника. Да-да, именно. Жду.

     – Эх, Маргоша, ты сама не знаешь, как же ты мне нужна! Именно ты! – воскликнул Банкир и принялся нетерпеливо прохаживаться мелкими шажками по мягкому персидскому ковру, не забывая при этом полюбоваться сверкающими новыми штиблетами крокодиловой кожи.

     – Соединяю! – исполнительная Вера Ивановна кого хочешь из-под земли достанет.

      

     Кабинет Президента известной нефтяной компании находится, кстати, тоже не так уж и далеко от Лубянки, на расстоянии пешей доступности, в новеньком бизнес-центре, втиснутом между двумя чудом затесавшимися в самый центр города жилых девятиэтажек. Снести их надо было к чертовой бабушке, но уж больно громко завопили набившиеся за годы строительства коммунизма между всех панельных щелей пережившие перестройку нищеброды, пришлось махнуть рукой. Только и осталось, что отгородиться от любопытных взглядов разношерстного контингента элегантными жалюзи.

      По кабинету со стаканом, возможно, что и минеральной воды, пританцовывая от нетерпения, словно застоявшийся северный олень, двигался седой жилистый человек спортивного вида, с настоящим коричневым загаром и сверкающими искусственными зубами. Нажал на кнопку пищащего радиотелефона. Убедился, что разговор пишется на магнитофон.

     – Здорово, денежный мешок! Продолжаешь грабить доверчивых граждан? Кредиты, небось, кому попало раздаешь под тысячу годовых?   

     – Тебе что, завидно? – ответил словесным хуком находчивый Банкир.

     – Еще бы, сидишь, небось, в тепле, телевизор смотришь, в руке стаканчик, а денежки идут, – продолжал напирать Нефтяник. – Неужели спишь спокойно, и совесть не мучает?

     – Принято считать, что у банкиров нет совести, – Банкир не меньше десяти раз на дню слышал подобные подколы. – Пусть это останется для тебя загадкой. И потом, можно подумать, что ты свои качалки сам двигаешь. Причем, задаром. Ручаюсь, уже забыл, как они выглядят. Если только на макете. Или на фотографии.

     – Обижаешь, приятель. Хотя, что с тебя взять? Все равно не поймешь. Надо будет тебя как-нибудь с собой на Севера прихватить. Опасно, правда, сразу простудишься. Лечи тебя потом.

    – Не заливай, старик. Известно, сколько времени ты в Ницце проводишь. И с кем, тоже известно. Сам видел, – Банкир умело держал удар в словесной перепалке, – хорошо хоть, что картишками в Монте-Карло не балуешься.

    – Желтой прессы, что ли, начитался? – нашел удачный ответ Нефтяник. – Завязывай с этим, желудок испортится. Хотя у тебя и так небось язва. От жадности.

    – Банкиры должны знать все о своих клиентах. Это закон, тут ничего личного.

    – Ну, мы в своей северной деревне тоже кое-что слышим. Вот, говорят, ты в Лондон выползаешь. В крутые воротилы, стало быть, рвешься?

    – Зависть – плохое чувство, – ушел от прямого ответа Банкир, – и вредное, между прочим. Ты же здоровье бережешь. 

    – Короче, Склифосовский, зачем я тебе понадобился?

    – Дело интимное. И сугубо личное. Надо поговорить. Без свидетелей, – предложил Банкир.

    – Ишь ты, – разыграл удивление Нефтяник, – удостоил личной беседы. В кои-то веки. Тет-а-тет, так, что ли, по вашему? Догадываюсь, о чем пойдет речь.

    – Ну да, ты у нас сообразительный. Только не о чем, а о ком.

    – Короче, что ты предлагаешь? Когда и где?

    – Не будем откладывать. До «Подвальчика» и тебе, и мне идти десять минут. Прогуляемся.

    – Это тебе надо чаще на свежем воздухе бывать,– снова съязвил Нефтяник, – так что двигай на одиннадцатом номере, если не разучился. А я уж на вездеходе. А почему «Подвальчик»? Деньги экономишь?

    – Представь себе, берегу твою репутацию. Если нас увидят в людном месте, подумают, что ты у меня денег просишь. Завтра все газеты напишут, что ты – банкрот. Биржа обвалится. Кстати, можем оба хорошо заработать.

    – Не дождешься. Нам мухлевать без надобности. Ликвиднее нефти только золото. А у меня этого черного золота, хоть залейся. В трубу не влезает. Одно условие – берем каждый только по два охранника. Не хочу толпы.

    – А я никогда больше и не беру, – отозвался экономный Банкир.

    – Ладно, уговорил. Заметано. Выезжаю, – закруглил разговор Нефтяник.

    

     Самое время разъяснить, как получилось, что содержание последовавшего важного разговора двух состоятельных граждан удалось восстановить в мельчайших подробностях. При этом пришлось, понятное дело, очистить не такой уж длинный, но энергичный диалог от ненормативной лексики.

     Известно, что люди с деньгами во все времена привыкли прибегать к помощи разного рода услужающих, всяких там горничных, поваров, уборщиков, гувернанток, долго можно перечислять, остановимся на тех, кто ближе всего к телу – охранниках. Принято считать, что они готовы жизнь отдать за хозяина, прикрыть его от пули или ножа. Это так. Забывают только, людям этой мужественной профессии ничто человеческое не чуждо, а где чувства, там, как известно, разум отступает. Не будем гадать, что в нашем случае явилось причиной - обида, зависть, классовая ненависть а, может, тривиальная корысть, но в результате один из четырех телохранителей, кроме пистолета в кобуре, имел еще и миниатюрный сверхчувствительный магнитофон в кармане. Так что, воленс-ноленс, приходится признать, что времена преданных до гроба кормилиц, пушкинских Аришек и прочих Фирсов миновали, пожалуй, что и навсегда. Интересы, читатель, правят миром, интересы, обсуждается не то, что родную мать в ломбард заложили, а за сколько. Не продешевить бы!

     Марья Ивановна, проводив клиентку, собрала карты, положила честно заработанные три сотни долларов в верхний ящик старинного комода, закурила и задумалась. Очень уж невовремя появился нынче Вельяминов. И, главное, с просьбой. Последние двадцать лет он навещал Марью Ивановну раза три-четыре в год, по праздникам, и со временем эти визиты превратились в некий обязательный ритуал, вроде новогодней речи главы государства. Никаких дел, да и разговор шел так, ни о чем, словно бы старый служака хотел уверить и ее и себя – мы живы, Марья Ивановна, вопреки всему, живы! И вот на тебе. Просьба, конечно, пустяковая, если бы со дня на день не ожидалась в Москве внучатая племянница и круглая сирота Маргоша, да не просто с визитом – судьба ее решалась в эти дни, не шутка! И что же - Марья Ивановна только еще раз вздохнула и перекрестилсь на образа. Много лет никакие обстоятельства не могли выбить ее из привычной колеи, вот и сегодня она не собиралась менять распорядок дня, пора было собираться на прогулку перед ланчем. Столько раз все утрясалось, утрясется и в этот раз, даст Бог!

    

     Итак, самое время вернуться к претендентам на сердце и руку очаровательной Маргоши. Следует, наверное, оговориться, что Банкира и Нефтяника связывали многолетние деловые и иные интересы, вот только, ну сами знаете, что бывает, когда и если - шерше ля фамм, одним словом. Убивать, конечно, удачливого претендента никто не собирался. Будьте уверены, эти изобретательные ребята смогут придумать что-нибудь нетривиальное.

     Друзья-соперники, как и договаривались, устроились за столиком  

скромного кафе. Подзрительно покосившись на поцарапанную завсегдатаями голубенькую пластиковую столешницу, хором попросили минеральной воды без газа и по привычке заспорили.

     – Я пригласил, я и плачу, – солидно произнес Банкир.

     – Здесь, кроме воды, ничего брать нельзя. Опасно для здоровья, – резонно предположил Нефтяник.

     – Переживешь, тут тебе не Лазурный берег.

     – Приезжай-ка ты к нам в Ханты-Мансийск, – радушно предложил Нефтяник. – На оленях покатаемся. Рыбку половим. Угощу на славу, пальчики оближешь. Медвежатину когда-нибудь пробовал? Спорю на миллион баксов, что нет. Всем вам теперь разные фуа-гра подавай. Ты ведь поди, по-человечески, руками, хавать  и то не можешь.

     – А что в этом плохого? – с ленцой в голосе отбивался Банкир, – можно подумать, ты медвежатину с собой в Ниццу таскаешь. И почему надо хватать пищу руками? Тебя послушать, так ты вообще живешь в землянке.

     – Молодой человек, – изменил первоначальные намерения Нефтяник, – мне еще двойной эспрессо с сахаром. Надо, надо тебя выставить, - продолжал он привычно донимать Банкира, - раз ты платишь, в кои-то веки. Может, еще и шампанское заказать? Ты-то, конечно, воздержишься? А в Ницце, чтобы ты знал, я самолично рыбу ловлю. Прямо с борта. Ушица, костерок на закате. Тебе не понять.

     – Да брось ты! – не поверил Банкир. – Костерок на океанской яхте. Это еще как?

     – Спецзаказ, – торжествующе ухмыльнулся Нефтяник, – на корме место для кострища предусмотрели. За отдельную плату, конечно. Сижу вечерком, поленья подкидываю, на огонь смотрю. Как в молодости, в турпоходе. Вот думаю еще палатку купить, брезентовую, помнишь? Тогда совсем будет в кайф. Любимой женщины только рядом не хватает. Ну что, небось завидки берут? Это тебе не ночной клуб со стриптизом. 

     – Не спорю. Каждому свое. Итак, по делу, – согнал улыбку с лица Банкир.

     – Дело называется Маргоша?

     – Ты угадал.

     – Ну, давай, я слушаю, излагай, - не стал больше ерничать Нефтяник.

     – Что тут долго говорить. Отступись, я ее люблю, – прямо заявил Банкир. – Вот и все. Она мне нужна.

     – Пункт первый – это не в моих правилах. Пункт второй – мне она нужна не меньше твоего. К тому же, я сделал ей предложение. В нашем бизнесе слово назад не берут. В тундре, знаешь ли, письменных столов не имеется.

     – Тут можно поспорить, – не согласился Банкир, – тем более, что в нашем деле еще семьсот лет назад миллионы по одному только слову на руки выдавали. Золотом. Хавала называется. Про вашу черную жижу никто тогда и слыхом не слыхивал.

     – Ну и что? Да ладно, хватит заливать. Не зарывайся. Счет пока ничейный.

     – Ты что, следил за нами?

     – А ты как думал? – торжествующе откинулся на хлипкую пластиковую спинку стула Нефтяник. – Любовь – это не шутки. А уж брак тем более. Я Маргошу давно приметил. У меня на такие кадры глаз – ватерпас.

     – И сейчас твои быки ее тоже пасут?

     – Так же, как и твои, – как ни в чем ни бывало заявил Нефтяник.

     – Дожили, – вздохнул Банкир, – чушь собачья. Это же надо. Хованщина какая-то. Скажи на милость, ну зачем тебе с твоими оленями и медвежатиной Маргоша? Она, между прочим, Оксфорд закончила. И там ее руками есть не учили.

     – Это дело наживное. Так вот, повторяю для непонятливых. Я не привык уступать. Ни в чем. Если уж хочешь начистоту – надоело девками пробавляться. Так же, как и тебе. Проходимок, конечно, можно набрать по ночным клубам сколько хочешь, только толку от них чуть. Нужна боевая подруга. Хозяйка.

     – Маргоша – человечек нежный. Цветок. А ты ее небось на оленью упряжку посадишь.

     – Много ты в женщинах понимаешь, – не без доли превосходства посмотрел на Банкира Нефтяник. – Это у тебя в банке оранжерея, ни одной бабы без очков днем с огнем не сыщешь. Если Маргоша в Англии выжила, со всеми этими манерами, принцами, гайдпарками, файфоклоками, да прочими ихними вывертами, то уж здесь и подавно за пояс всех заткнет. Короче – ответ отрицательный, – прекратил бесперспективную полемику Нефтяник.  

     - Скажи честно, ты ее любишь? – задал прямой вопрос Банкир.

     - Мне жениться нужно, - признался Нефтяник, - сочетаться законным браком. Пора. Для здоровья и вообще. А любовь – понятие относительное.

     - Что же нам теперь с тобой делать, стреляться? – спросил озадаченный Банкир. –  Дуэли в наше время как-то не в моде.

     – Я-то с удовольствием, – с готовностью откликнулся Нефтяник, – в этом году еще на охоте не был. Вот и попрактикуюсь. Завалю банкира вместо косолапого.

     – Мне не до шуток. Давай говорить серьезно.

     – Тогда слушай сюда внимательно, – наклонился ближе к сопернику Нефтяник, – делаем так. Знаешь, куда она пойдет сразу по приезде?

     – Думаю, что да, – признался Банкир. – Есть в Москве у Маргоши какая-то дальняя родственница. Дама в летах. Наверное, к ней.

     – Верно. Вот мы туда оба и завалимся. С охраной. Устроим маленькое кино. С выяснением отношений, громко, натурально, но без стрельбы и смертоубийства, – выложил свой план Нефтяник. – Драма на охоте называется.

     – Это жестоко, – поморщился Банкир, – и вряд ли понравится Маргоше. К тому же она там будет не одна. И родственница-то, насколько я знаю, ведь совсем не молоденькая. Как бы чего не вышло. Мы же не в тайге, в самом деле.    

     – Зато эффективно, – настаивал на своем Нефтяник, – сам подумай.  Создаем кризисную ситуацию. Только управляемую. Под пистолетом люди сразу проявляются, уж ты мне поверь. Тут как рентген. Обмануть невозможно. Момент истины. Она должна будет выбрать. Или я, или ты. Проигравший выбывает. Все по-честному.

     – Хорошо, пусть и по честному. А если Маргоша нас раскусит? – продолжал сомневаться Банкир. – Дело получается уж очень рискованное. И ты напрасно забываешь об этой родственнице. Между прочим, свидетель.

     – Ну, и что? Сунем бабусе немного денег, на маргарин с кефиром, и дело с концом. Ну, поволнуется немного Маргоша, с кем не бывает. Старушка поохает, поахает. А насчет раскусить? Все натурально будет. Мы же конкуренты.

     – А если поднимется шум? Стукнут ментам. Там Лубянка, между прочим, рядом. Или плохо кому-то станет? Скорую помощь надо будет вызывать. Не дай Бог, пресса прикатит! Мне такая реклама уж точно не нужна, – Банкир был готов еще долго приводить аргументы «против».

     – Мы законов не нарушаем, – настаивал на своем Нефтяник, – никому не угрожаем, только друг другу. И то понарошку. Охранники у нас легальные, имеют право на ношение и все такое. Какие проблемы? Дело, считай семейное, ментам тут ловить нечего, журналюгам тоже. Если что, дадим дамам понюхать нашатыря. Что у нее, родственницы этой, валерьянки дома нету?

     – Мне жалко Маргошу, – признался Банкир, – это для нее тяжелое испытание.

     – Она выдержит, – уверенно заявил Нефтяник. – Ты, банкир, женщин не знаешь. Наивняк. Они живучие, как кошки. И, будь уверен, кто-то из нас получит хороший приз. Значит, в случае чего не раскиснет, не будет сопли распускать. Мне-то точно нужен не кисель в юбке, а боевая подруга.

     – А мне нужна светская женщина и мать моих будущих детей. Я не могу рисковать здоровьем любимой женины. Как я потом ей в глаза буду смотреть? – повысил голос Банкир.

     – Она ни о чем не догадается. Если только кто-то из нас не протрепется. Но это уж точно не я.

     – И еще охранники, – напомнил Банкир,  – если их прижмут, могут все рассказать.

     – Это уж проще всего, – отмахнулся Нефтяник. – Мы им за то и платим, чтобы язык за зубами держали. Неплохо платим, кстати.

     – Не могу себе представить, такая нежная Маргоша, – все еще на что-то надеялся Банкир, – и эдакая грубая инсценировка. Какое-то жестокое у тебя получается кино. Давай что-нибудь еще придумаем. Помягче.

    – Слабак ты все-таки, Банкир, – с сожалением в голосе вынес свой приговор Нефтяник, – скажи уж честно, струхнул. Тогда отвали от винта. Не отсвечивай.

     – Любой нормальный и цивилизованный человек на моем месте вел бы себя точно так же. 

     – Опять двадцать пять. Некогда. Это не я говорю, это ты сказал. Надо днями все решить, и точка. Совсем ты в банке среди своих очкастых цветков закрутился. Запомни, это они с тобой – сю-сю-сю. А за порог – волчицы. Бабы все такие. А уж настоящие светские женщины, чтобы ты знал, самые крепкие и есть. Им человека зарезать, или отравить – раз плюнуть. И потом, ты ничего не теряешь. Я тоже. Победителя не судят.

     – Ладно, идет, – сдался, наконец, Банкир, – будь по-твоему. Но – без дураков.

     – Обижаешь. Я в тайге вырос. Мое слово – кремень. Если уж так боишься, можно у них патроны из пистолетов вынуть.

     – Это хорошая мысль, – одобрил идею Банкир, – по крайней мере, случайно не выстрелят. Патроны заберем себе. И что, мы вместе туда пойдем?

     – Так и быть, даю тебе фору, – расщедрился в ответ на согласие соперника Нефтяник. – Ты же у нас слабое звено, пойдешь первым.  

     - Значит, ждем Маргошу из Лондона, - подвел итог беседе Банкир, не глядя бросил на стол купюру, соперники вышли на улицу, сухо кивнули друг другу и уселись в автомобили.

     Вельяминов, как и его старая подруга, верил в целительную силу пеших прогулок. К тому же, среди московского городского шума ему  хорошо думалось. Неспешно шагая к дому, Иван Дмитриевич мысленно похвалил себя за то, что сумел сохранить Марью Ивановну и Шпица, без них ему было бы сейчас очень трудно – доверять нынешним образованцам он был не склонен, а эти двое люди надежные, возраст значения не имеет, тут как хорошее виски - чем больше выдержка, тем выше качество.      

                                                                                                                                                         

ГЛАВА 2. ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ СТРАСТИ

 

     В годы поздней советской власти такие типовые присутственные здания возвели, почитай, в каждом районном центре огромной державы. Как правило, из розоватого кирпича. Чаще всего в два этажа, а иногда и повыше. В Скотопригонске, несмотря на его удаленность от столиц, перед пресловутой геополитической катастрофой расщедрились по неизвестным причинам аж на четыре. Теперь тут вольготно помещается местная администрация, ну и, натурально, кое-какие социально близкие коммерческие фирмы.

     На коньке двускатной крыши летним безветренним утром безвольно повисли два флага. Один – российский триколор, второй с местным гербом, изобретенным фанатиком-краеведом в дни демократического угара – на белом овальном щите зеленая ель в оранжевом солнечном круге, щит поддерживают бурый медведь и древнерусский охотник с копьем. Большие часы над козырьком главного подъезда, несмотря ни на какие кризисы и нестроения, продолжают исправно ходить и показывают 8.30.

     К зданию, настраиваясь на деловой лад после выходных, неспешно подтягивается разнополый служивый люд; изредка подъезжают видавшие виды, но чистенькие автомобили. Чем хороша провинция – на службу тут люди ходят обычно пешком, обедают дома за семейным столом, а не всухомятку на рабочем месте, термин «бизнес-ланч» консервативные скотопригонцы и произносить-то не выучились. Оттого-то, наверное и нервы у местных крепкие, живут они подольше некоторых и смотрят веселей, чем обитатели прославленных мегаполисов. Но и столичные страсти пресловутого общества потребления, продвигаемые вездесущими телевизионными каналами и пресловутым Интернетом, не обошли, как мы дальше увидим, даже провинцию. Усиливает соблазны и нынешняя легкость выезда за бугор – хоть помидоры в Штатах собирать, хоть на отдых, тут уж как у кого с денежным довольствием складывается. Разновозрастные девы, насмотревшись сентиментальных сериалов, естественно, мечтают о непьющих принцах заморских и звездах Голливуда. Правду сказать, некоторым даже удалось выскочить в дамки, пусть и не за принцев.

   

     В Скотопригонске, так уж сложилось, главная площадь полна символики. Каждая эпоха оставила в назидание потомкам что-то свое. Здание администрации – центр власти и символ стабильности,  городской собор – опора духовности и веры, старинные торговые ряды – средоточие деловой сметки и преуспеяния.

     Сегодня ранние пташки, пересекая площадь, наблюдали, как над недавно отремонтированной городской доской Почета рабочие натягивали огромный плакат с надписью «Поздравляем!», меняли на флагштоках по бокам стоявшего в проклинаемое ныне лихолетье без фотографий выдающихся горожан и чуть ли не заброшенным бетонного монстра выцветшие разноцветные флажки на новые, тщательно отглаженные. Дворники в белых фартуках и обязательных оранжевых безрукавках старательно подметали и без того чистую площадь. Сверкая медью, маршировал куда-то оркестр. Входившие в здание администрации принарядившиеся ради важного городского события служащие предъявляли пропуска пожилому вахтеру в фуражке и с медалью «Ветеран труда» на лацкане поношенного пиджака. Итак, в Скотопригонске, как совершенно правильно говорилось в донесении капитана Спивакова, с часу на час ожидалось важное городское событие.

    

     Ну что же, войдем в здание и мы, покажем подслеповатому стражу какую-нибудь корочку. Уважительно кивнув бдительному ветерану, спрятавшему глубоко под столешницей разбитые валенки (не по уставу и не по сезону, но ревматизм, – годы, эх годы!), поднимемся по широкому лестничному пролету с доставшимися от прежней и уже полузабытой власти фикусами в кадках на третий начальственный этаж. А вот и солидная дверь с бронзовой табличкой «Приемная». Здесь хозяйничает доверенный секретарь начальника – Юнона, зрелая красавица лет тридцати с классическими чертами лица. Можно подумать римлянка, но нет – местная, кровь с молоком, с не испорченной бензиновой гарью и не траченой ядами нитратных привозных продуктов кожей, только слегка подрумяненной весенним солнцем. Минимум макияжа, разве что ресницы и неяркая помада. Чувствуется, правда, что она напряжена.

    

     Резкими движениями Юнона включила компьютер и факс, вынула из сейфа разноцветные папки с трафаретными надписями «Исходящие», «На подпись», бросила их на стол. Из ящиков на столешницу полетели штампы, дырокол, еще какие-то канцелярские принадлежности, ящики со стуком задвинулись. Вспышка гнева прошла, Юнона взяла себя в руки. Осторожно потрогала дверь обитого коричневой кожей кабинета начальника, убедилась, что она закрыта изнутри. Для верности дернула чуть сильнее, – наша секретарша из тех, кто всегда доводит начатое дело до конца. Юнона еще раз задумчиво посмотрела на поблескивающую медными гвоздиками солидную дверь, заняла свое рабочее место, по многолетней привычке посмотрелась в небольшое круглое зеркальце, поправила прическу, пальчиком с ярким маникюром выровняла помаду в уголке пухлых  губ. Раздался первый за день телефонный звонок. Кажется, Юнона его ожидала...

     – Доброе утро, Евгения Викторовна. Нет, я его еще не видела. Как это, с пятницы дома не ночевал? Значит, в охотничий домик звонили, и там тоже нет. Ну и дела! Ну что Вы такое говорите, я все выходные дома была, собирала вещи. Думаете, он здесь? Конечно, все может быть. Возможно, он спит в комнате отдыха. Извините, этого я сделать не могу. Ключ, конечно, есть. Но Сергей Петрович строго-настрого запретил мне входить в кабинет, если он заперт изнутри. Я никогда этого не делаю. Нет, Евгения Викторовна, простите меня, но это невозможно. Как быть? Давайте я сейчас спрошу нашу уборщицу. Может быть, она что-то знает. Обычно она приходит не позже семи. Минуточку, не кладите трубку.

    

     Из трубки внутреннего телефона было слышно, как в помещении грохочет радио.

     – Матвеевна, это ты? Это Нонна, да, да, Нонна. Не слышу тебя, выключи ты свое радио, оглохнуть можно. Ты кабинет Сергея Петровича сегодня убирала? Ага, нет. Почему? Изнутри заперто было. Вижу, вижу, приемную ты убрала. Ладно, если что, я позвоню. Нет, ничего не случилось. Да Бог с ним, с долларом, упал и упал.

     Юнона положила телефонную трубку на рычаг, продолжила прерванный разговор.

     – Ну вот, Евгения Викторовна, слышали? Доллар  упал. Матвеевна сказала. Извините. Это от напряжения. Нет, она тоже туда не заходила. Естественно, понимаю. Конечно, как только что-нибудь узнаю, сразу позвоню. У меня же есть Ваш мобильный. Я его наизусть помню. Не за что, я сама волнуюсь, сегодня столько дел. Сейчас люди косяком пойдут. Да уж, день особенный, что и говорить. Я помню, конечно, все помню. Одну минуточку…

    

     В приемную вошел кто-то из служащих, Юнона молча протянула ему бумагу из папки с надписью «Исходящие», следующему поставила печать на какой-то документ. Оставшись одна, пожаловалась в телефонную трубку, – Евгения Викторовна, поверьте, у меня голова кругом идет. Такой объект сегодня сдаем, и еще начальник куда-то подевался. Конечно, я тоже уверена, что ничего с ним не случилось, найдется, не в первый раз.

    В приемной повисла короткая пауза, словно собеседницы одновременно просчитывали варианты.  Затем Юнона, будто опасаясь чего-то или кого-то,  перешла на шепот: – Я все помню. Я сама его видеть не могу, минуты считаю. Почему говорю так тихо? А вдруг он с той стороны под дверью стоит? Или лежит и слушает. Не волнуйтесь, я выдержу. Да-да, перезвоню, как только что-нибудь узнаю. А билеты майор купил? Ну да, конечно, на то он и майор. Ой, скорее бы уж. Опостылело все. Так в Москву хочется! Говорите, как по нотам? И все роли расписаны? У меня получится, не зря же в самодеятельном театре играла. До встречи, Евгения Викторовна.

     В приемную вошел очередной служащий. Юнона ответила на приветствие, взяла у него деловую бумагу, бегло просмотрела, кивнула, улыбаясь через силу, положила бумагу в папку с надписью «На подпись». Сняла трубку внутреннего телефона. 

    – Лексеич, это Нонна. Ты когда сегодня заступил? Ровно в шесть? А до тебя кто дежурил? Ага, хорошо. Ничего не передавал? А в книге ты расписывался? Посмотри внимательно книгу, может быть, он что-то записал, а ты не заметил. Ничего, пусто? Да нет, это я так. Нет, нет, ничего не случилось. Все в порядке, не волнуйся. Молодец, дежурь дальше. Если что, я позвоню. Пока.

    Кабинет руководителя заперт, но это для Юноны, не для нас. Мы-то располагаем возможностью заглянуть в надлежащим образом составленный отчет о развернувшихся в тот день в Скотопригонске событиях. Там есть и не успевшие еще пожелтеть бумажные пронумерованные странички, и фотографии, и магнитная пленка. Видеокамер, правда, в описываемое время в райцентре еще не завели. Сейчас, наверное, наверстали.

     Итак, кабинет самого. Одну стену занимает подробная карта района с разноцветными кружочками, условными знаками, флажками. В углу – рабочий стол, с компьютером и четырьмя телефонами. У стены, на приставном столике с двумя креслами архитектурный макет некоего сооружения. В другом углу – телевизор. Над рабочим столом настенные часы  показывают 8.45. На большом столе для совещаний беспорядок – одноразовые тарелки с остатками еды, пластиковые стаканы, пустые бутылки. Стулья стоят кое-как. Видна открытая дверь в комнату отдыха.

    

     А вот и он, наш потерявшийся герой. Сергей Петрович - Глава Скотопригонска, мужчина в расцвете сил, с симпатичным, открытым, курносым, но слегка опухшим лицом. Такие лица, синеглазые, располагающие к доверительным разговорам, любили писатели-деревенщики. Войдя в кабинет, с хрустом в членах потянулся. Не впервой, по всей видимости, пришлось заночевать ему, считай, на рабочем месте. Сергей Петрович дня два небрит, босиком, в мятых пятнистых охотничьих штанах с красными подтяжками и в видавшей виды тельняшке. Волосы всклокочены. Сергей Петрович подошел к столу, встряхнул пустые бутылки, убедился, что содержимого в них не осталось. Увидев рядом с телевизором  графин с застоявшейся за выходные дни, отдающей желтизной водой, налил чуть дрожащей рукой стакан, вода ушла в открытый рот, как в воронку. Сергей Петрович оглядел кабинет, будто вспомнив что-то, одним прыжком вновь оказался в комнате отдыха. Убедившись, что там никого нет, остановился посередине кабинета, задумался.  

     Должность и опыт профессионального организатора выработала в Сергее Петровиче привычку вести постоянный диалог, пусть и с невидимым собеседником. Вот и сейчас за неимением в кабинете живой души, Сергей Петрович повернулся к большому триколору на деревянной подставке в углу кабинета. Он, бывший комсомольский активист, все-таки не смог себя пересилить и иконостас в кабинете устраивать не стал. Вместо красного угла стену за рабочим креслом украшал цветной начальственный портрет над письменным столом. А Никола-угодник скромно довольствовался комнатой отдыха.

   

     – Это же надо! Господи, голова раскалывается. Ну и бардак! Как же я тут оказался? Так, значит, сегодня понедельник. Что же это получается? По всему выходит, в пятницу после обеда мы рванули из города и поехали на охоту. На кабана? Или на утку? Не помню. А потом я сюда, значит, залетел. Вон и двустволка там в углу валяется. Как туда ехали, помню. А потом что? Провал. Как же все-таки я к себе в кабинет попал? Кто меня привез? Боже мой, мы же сегодня объект сдаем. Надо срочно поправляться, иначе труба.

   

     Сергей Петрович говорил вполголоса, понимая, что ответить ему не смогут ни почитаемый триколор, ни мягко улыбавшийся подданым, ставший за долгие годы родным цветной фотопортрет. Получался нехарактерный для привыкшего к вечному человеческому круженью вокруг своей начальственной персоны Сергея Петровича монолог.    

   

     – Ну и ну! Кажись, тут целая футбольная команда гуляла. В холодильнике пусто, как Мамай прошел. Что делать-то? Положим, Нонка и не в таком виде меня лицезрела. Но ее-то с нами не было? Не было, факт. А кто был? Ничего не помню, хоть убей. Что делать-то? А уж Женька, небось, рвет и мечет. Да, нарубил дровишек, кубометра четыре. Не расхлебаешь. Пора с этим делом завязывать. Дверь-то кто запер? Я сам, раз изнутри заперто, кто же еще? Вон и ключи в замке болтаются. На автопилоте, наверное.

     Сергей Петрович неслышно повернул ключ в двери, мягко, по-охотничьи подошел к столу, снял трубку внутреннего телефона.

    – Юноночка, зайди ко мне, пожалуйста.

     Юнона не заставила себя ждать, покачивая полными бедрами, вошла в кабинет. Беспорядок оставил ее равнодушной, но все же она мельком заглянула в комнату отдыха, подняла большие голубые глаза на Сергея Петровича, продолжая сохранять на лице маску полнейшего безразличия. Шеф виновато наклонил лохматую голову. Юнона, не замечая покаянной позы, ничего не выражающим голосом доложила:

    – Звонила Евгения Викторовна.

    – Что ты ей сказала?

    – Ничего. А что я могла сказать?

    – Понятно. Там, в приемной, у нас не осталось? Очень голова болит.

    – Нет.

     Ответ прозвучал беспощадно, как пистолетный выстрел в затылок приговоренного к смерти.

     Сергей Петрович все же не терял надежды.

     – Нонночка, этого быть не может.

     Напрасно.

      – Считай, что это был последний раз. Я предупреждала. И я свое слово сдержу. Можешь мне ничего не говорить. Бесполезно. Все коту под хвост. Молодость на тебя убила. Между нами все кончено.

     Сергей Петрович состроил виноватую гримасу, подошел поближе к Юноне, постарался из последних сил включить обаяние, забыв, что обычная утренняя синева в предательски опухших глазницах сменилась по понятным причинам красным закатом.

      «Никогда не поздно начать с начала», – так думает большинство загулявших и наблудивших мужиков. Машенька, Вероника, Настя, вот и Юнона ведь все понимают. Надо только нежно обнять, прижаться к родной, теплой и мягкой груди. Сергею Петровичу ведь и вправду было очень жалко себя, еще и потому, что безотказно и четко работавшая раньше память на этот раз забуксовала и грозила отключиться совсем. А вдруг навсегда? А если, не дай Бог, белочка, алкогольной горячкой не раз в таких случаях пугала Евгения.  

     Нет, испытанный прием на этот раз не прошел.

     – И не пытайся. Убери руки. Господи, как от тебя несет. Весь будто прямо с помойки. Ты сегодня себя в зеркале видел? Жалко, что у меня фотоаппарата с собой нет. Убери руки, слышишь! Я все сказала. Посмотри, что у тебя из кармана торчит.

     Сергей Петрович послушно запустил руки  глубоко в карманы охотничьих штанов.

     – Смелее, вынимай, не бойся. Я и не такое видела. Покажи, что в руках. Ну вот, я же говорила. 

     Сергей Петрович с удивлением посмотрел на большое пестрое птичье перо в одной руке и красный кружевной бюстгальтер в другой. Юнона тоже, кажется, искренне впечатлилась увиденным.

     – Ничего себе! У нас в Скотопригонске такие можно по пальцам пересчитать, – Юнона взяла себя в руки и вернула металл в голос, – а перо вставь себе, сам знаешь, куда.

     – Ну ладно, Нонна, – попытался сопротивляться Сергей Петрович, – не сейчас. Ты же человек. Ты же видишь, мне плохо. Надо же здоровье поправить.

     – Ты здоров, как бык. Вон на красное так и тянет. Еще неизвестно, от чего тебя надо лечить. Первым делом у тебя надо анализы взять на СПИД. Хотя мне это теперь без надобности. Пусть этим Евгения Викторовна занимается. Или та проходимка, что без лифчика отсюда выкатилась. Размер, действительно, неслабый. Интересно, где ты ее подобрал? Не в лесу же. Ладно, так и быть. Я нашему новому Главному врачу позвоню. Пусть тебе что-нибудь вколет.

     На этом Юнона посчитала разговор оконченным. Сергей Петрович все же решился еще на одну попытку. Возможно, подумал, что раз уж начал, надо не останавливаться, бить и бить на жалость. Он еще не знал, что положение кардинальным образом изменилось. Ведь всего каких-нибудь три месяца назад Юнона в подобной ситуации (сколько их было!) зажмурила бы глаза и замурлыкала от удовольствия, позволяя ласково гладить себя по стройной и гибкой в любовных утехах спине.

    – Это жестоко, Нонна. Со всех точек зрения жестоко. Нельзя обвинять в человека в том, что он ничего не помнит. Какой еще СПИД? И причем здесь Главный врач, я и так его сегодня увижу. Все равно, у него кроме медицинского спирта, ничего нет. Не хочу спирта.

     Действительно, от одного только слова «спирт» Сергея Петровича передернуло и он с трудом удержал себя от позорного рывка к унитазу за ширмой в комнате отдыха.    

     В приемной раздалась громкая трель телефона. Сергей Петрович и Юнона змерли и прислушались. Да-да, в наш век мобильной связи, электронной почты и скайпа в начальственных кабинетах до сих пор стоят защищенные от прослушивания (так считается) телефонные аппараты правительственной связи и даже долларовые миллиардеры считают рациональным заплатить огромные деньги за то, чтобы провести эту престижную линию в собственное поместье в экологически чистой глуши. Одно лишь созерцание легендарной вертушки неизменно грело горячее комсомольское сердце Сергея Петровича. Правду сказать, зазвонила она в первый раз после тех самых судьбоносных демократических выборов.

     – Кажется, действительно вертушка, – первым пришел в себя от неожиданности Сергей Петрович, продемонстрировав отменную реакцию (многолетний опыт молодежного вожака даром никогда не пропадает),  – звонят, как на пожар. Только этого еще не хватало. Возьми трубку, Юнона, там, у себя. 

   

     Юнону учить не надо, она свое дело знает. Резко развернулась на высоких каблуках, в три шага тренированной гимнастки оказалась в приемной, взяла нужную телефонную трубку. Дверь в кабинет осталась полуоткрытой  и обязательные вступительные фразы были хорошо слышны в кабинете.

     – Приемная. Совершенно верно, Скотопригонск. Слушаю вас, Москва. Да, да, слышно хорошо. У себя. Соединяю.

     Юнона заглянула в кабинет, не зная, как объяснить усевшемуся за рабочий стол Сергею Петровичу, кто именно звонит из Москвы. Наконец, повторила известный жест Аллы Пугачевой в концовке песни «Арлекино» – три растопыренных пальца над пышной прической. Сергей Петрович невероятным усилием проглотил предательский комок в горле, понимающе кивнул, нажал одну за другой две кнопки на аппарате у телефонного столика, зачем-то пошарил рукой под столешницей и взял трубку. Юнона плотно закрыла дверь кабинета. Впрочем, разговор был хорошо слышен по громкой связи.

     – Доброе утро, Сергей Петрович, слушайте меня внимательно, – звучавший в трубке начальственный, холеный, привыкший повелевать баритон не предполагал лишних слов и даже междометий. Только по делу и только приказы. Голос показался Сергею Петровичу знакомым, словно слышал его во время не таких уж частых столичных совещаний и накачек, но точно идентифицировать не было никакой возможности. К тому же приходилось учитывать специфические обстоятельства похмельного утра.

    – Доброе утро. Да-да, конечно, слушаю и записываю.

    – Записывать ничего не надо, – в трубке как будто послышалась легкая нотка неудовольствия, словно московский небожитель поморщился из-за провинциальной неловкости собеседника, – запоминайте. Сегодня в Скотопригонск поездом прибудет очень необычный человек. Пусть Вас ничего не удивляет. Вы должны быть с ним абсолютно, я подчеркиваю, абсолютно откровенны. На данный момент это неофициальный визит. Повторяю – неофициальный. Именно поэтому его не сопровождает представитель Министерства Иностранных дел. Но мы очень заинтересованы в результатах его поездки. Это понятно?

    – Так точно, – Сергей Петрович встал, вытянулся по стойке смирно и уставился встревоженным взглядом на триколор в углу, словно ища помощи у символа державной мощи, – он что, иностранец?

     – У него есть российский паспорт, – снизошел до ответа невидимый собеседник, – но не только. Он Вам все сам объяснит.

     – А по другой линии его сопровождают? – не преминул осведомиться опытный глава Скотопригонска. Мол, мы хоть тут и в глубинке, а службу туго знаем.

     – Они в курсе.

     – Что ему показать? – попытался проявить инициативу Сергей Петрович и ввернул: – Мы сегодня важный социальный объект вводим. Весь район соберется. А завтра, может быть, его на охоту свозить? На медведя. Сейчас можно знатного мишку на овсах завалить. Потом в баньку, – невольно выдал потаенную мечту прикинувшийся простаком Сергей Петрович, – и рыбалка у нас богатая.

     – Какие там еще овсы? Социальный объект – это ладно, это пожалуйста. Но – в пределах разумного, – в потеплевший было голос московского начальника вернулся металл, – без излишеств. Итак, повторяю еще раз. Он прибывает на один день, чтобы подробно поговорить с Вами лично. Вы должны максимально точно ответить на все его вопросы. Это, кстати, прежде всего в Ваших интересах. Так что, никаких бань, развлечений и прочего. Ну, Вы меня понимаете. Все строго по-деловому. Запишите – вагон 8, место 14. У Вас ведь один московский поезд?

     – Так точно, – по-военному отрапортовал Сергей Петрович. Прибывает в 9.25. В Москву уходит в 18.15.

     – Поезд сколько у Вас стоит?

     – Одну минуту.

     – Успеете встретить?

     – Так точно, – Сергей Петрович окончательно перестроился на боевой лад. Вчерашний хмель каким-то непостижимым образом начал улетучиваться из головы. – Успеем.

     – Хорошо. На сегодня все. Меня вызывает сам. Вы понимаете? Дело на контроле. Желаю удачи.

     – Спасибо. Я постараюсь, – произнес озадаченный хозяин кабинета в умолкнувшую трубку.

     Сергей Петрович обернулся, посмотрел на часы. Стрелки показывали 9.00. Снял трубку внутреннего телефона.

     – Да, Сергей Петрович, – Юнона не заставила себя ждать.

     – Срочно Матвеевну ко мне. С мешками и пылесосом. Где майор?

     – Уехал встречать московский поезд. На Вашей «Волге».

     – Так, это хорошо. Шустрый он у нас парень, этот майор. Быть ему генералом. Так и есть, по своим каналам информацию получил. Набери станцию, пусть ему телефонограммой передадут  –  вагон 8, место 14. Пока он московского гостя под белы руки из вагона не выведет, поезд со станции не выпускать. Построже там с ними говори. Пусть хоть на рельсы все ложатся. Да, вот еще что. Худо будет, если мост наш не выдержит. Важного человека можем, не дай Бог, утопить. Потом с Москвой не расплюешься. Тут подстраховаться надо, – задумался, что же предпринять Сергей Петрович.

     – Майор взял с собой трактор, – у Юноны уже был готов ответ. – Если что, вброд переедут. Не в первый раз. Мужики опытные.

     – Так, значит, – подытожил вслух Сергей Петрович, – у нас есть минут сорок, может чуть побольше. Это если майор будет ему станцию показывать, догадается время потянуть. Достаточно. Набери-ка Евгению Викторовну и потом звони на станцию.

     – Минуточку. – Юноне очень хотелось послушать предстоящий разговор, но рисковать она не посмела.

     – Женя, это я. Как где? На рабочем месте, как штык. Да брось ты, Женя, какой кобеляж? Я не в том возрасте, – в преддверии важного дела домашняя буря уже не казалась девятым валом, а обычной неизбежной волной,  - повторяю, я в порядке. Не надо, не приезжай. Ни в коем случае. Если хочешь, тебе Юнона подтвердит. Ну, что ты в самом деле? Двадцать лет вместе. За одной партой с первого класса. Да не бери ты меня за горло! Что же мне, на колени встать? Такими вещами не шутят. Ты этого не сделаешь. Пользуешься тем, что я не могу сейчас слова сказать. Да, представь себе – занят, еще как занят. Какого-то типа из Москвы накачали на мою голову. С самого верху звонили, выше некуда. Не знаю, ничего не знаю. Напустили туману, а мы, как всегда, расхлебывай. Они там, в Москве, изобретательные. Клянусь, не знаю. Будет говорить со мной с глазу на глаз. Уверен, что и майор не знает. Ну, так они сказали. Ничего, все тайное становится явным. Только не сразу. Все, больше не могу. Шею надо помыть. Да нет, шучу. Позвоню, как только что-нибудь прояснится. Юнона будет держать тебя в курсе. Ну, прошу тебя, не надо. Клянусь, это в последний раз. Пока. Целую.

     Неизбежный супружеский напор, кажется, удалось выдержать. А там обомнется. Положив трубку, Сергей Петрович прошелся по кабинету, потер виски. Нет, не проходит головная боль. Чудес не бывает.

   

     В приемную неслышной походкой  вошла вызванная Юноной Матвеевна, сухонькая миниатюрная старушка с лицом как печеное осеннее яблочко, в синем халате, косынке в горошек, с пылесосом и двумя бумажными мешками в руках. Вопросительно посмотрела на Юнону живыми, как у мышки, глазками.

     – Здоровкались сегодня, Нонночка. Я пройду?

     – Постой-ка, Матвеевна, – в очередной раз продемонстрировала отменную выучку Юнона, – что у тебя там, в мешках?

     – Да ты что, Нонночка? Окстись. Пустые они.

     Юнона внимательно оглядела Матвеевну, не поленилась встать из-за стола и на всякий случай ощупать мешки, провела руками по карманам застиранного халата, кивнула на дверь.

    – Кажется, все чисто. Проходи. Закончишь там, в бухгалтерию и в буфет нужно будет сходить. Я сейчас им позвоню, чтобы все приготовили побыстрее и как следует. Мне отлучаться нельзя.

    – Как скажешь, Нонночка, – Матвеевна словно не заметила унизительного досмотра, – дверку мне только пошире открой, а то я с пылесосом энтим не втиснусь. Здравствуйте, Сергей Петрович! – это уже в кабинете, нарочито громко.

     – Молодец, Матвеевна, шустро бегаешь, – Сергей Петрович с полувзгляда понял, что служба спасения пришла вовремя, – начинай с кабинета, а я пока побреюсь.

     Сергей Петрович еще раз внимательно посмотрел на Матвеевну и скрылся в комнате отдыха. Матвеевна собрала пустые бутылки в мешок, туда же смахнула смятые бумажные салфетки, одноразовую посуду с объедками. Из комнаты отдыха выглянул Сергей Петрович с мыльной пеной на лице, указательным пальцем подозвал Матвеевну.

     Шустрая старушенция оглянулась на закрытую дверь кабинета и перешла на шепот.

     – Что, сокол ты мой, небось буксы горят?

     – Не то слово.

     – Сейчас, сейчас, – утешила страждущего Матвеевна, – стаканчик чистый есть?

     – Уже сполоснул, – доложил дрожащим от нетерпения голосом Сергей Петрович.

     Матвеевна ловко отсоединила шланг пылесоса, извлекла из него мерзавчик, отвинтила пробку, подала сосуд Сергею Петровичу. Начальник попытался  обнять уборщицу, в ответ она только замахала руками, с опаской показывая на дверь. Сергей Петрович скрылся в комнате отдыха, Матвеевна включила пылесос и принялась за тщательную уборку.

     Юнона выбросила из головы совсем сейчас не ко времени разнообразные сценки из общего с Сергеем Петровичем прошлого и принялась за работу и, признаться, выполняла ее с четкостью грамотно запрограммированного робота. Известно, что главное оружие всех личных секретарей – телефонная трубка и правильный личный подход к собеседнику.

     – Лексеич, слушай меня внимательно. Скоро подъедет майор и с ним мужчина. Какая разница, как выглядит? Ты еще можешь мужчину от женщины отличить? Ну вот, ты же у нас герой! Документов у него не спрашивай и в книге этого мужика не отмечай. У тебя белая рубашка есть? А галстук? Займи у кого-нибудь. Ладно, можешь синюю. Валенки твои никого не интересуют. Смотрят на фуражку и на галстук. Молодец. Пока все. Нет, вот еще что. Напарник твой где, отдыхает? Звякни ему, пусть цветы раздобудет. Да все равно, какие. Пусть с клумбы аккуратненько срежет. Матвеевна попозже заберет. Нет, мне некогда. Пока.

     Следующий звонок.

     – Бухгалтерия? Ирина Ивановна? Это Юнона. Выпишите сейчас под отчет тысяч двадцать или лучше тридцать. У нас ревизор из Москвы. Не надо паники. И гадать не надо. Гораздо полезнее крепче держать язык за зубами. А то народ начнет болтать невесть что. Работать бросят. Да не беспокойтесь вы, он к вам не зайдет. Не надо ничего прятать и пересчитывать. За деньгами пришлю Матвеевну. Она все знает. Потом занесет вам расписку. Да, я и распишусь, кто же еще? Да ладно вам, тоже мне деньги. Ну и что, что доллар упал? Это Матвеевна пусть переживает. Он же не на пол упал. Не ниже плинтуса. Все, мне некогда. Спасибо.

     – Буфет? Это Юнона. У нас гость из Москвы. Вот-вот появится, так что не тяните. Конечно, с поезда. Водки не надо, коньяк. Понятно, что не нашего разлива. Хорошо, дагестанский. Минеральная вода, лимон, бутерброды, огурчики маринованные, шоколадный набор, фрукты. Минут через двадцать Матвеевна зайдет. Нет, не могу отлучиться. Конечно, я распишусь. За наличные, под отчет. Только заверните все культурненько, не в оберточную бумагу. Салфетки не забудьте.

     – Дежурная медсестра? Дайте Главного врача. Ну и что, что на обход собирается? Это Юнона из приемной. Здравствуйте, доктор. Да, от Сергея Петровича. Вы не могли бы к нам заехать? Скажем, через час-полтора? Я знаю, что в четырнадцать часов у Вас открытие. Конечно, будет. Возможно, что не один. Пока я Вам этого сказать не могу. Вы сами все увидите. Я не могу по телефону. С Сергеем Петровичем? Да нет, кажется, ничего критического. Но проверить необходимо. Может быть, стресс. Экспресс-анализ, это хорошо. Захватите все, что сочтете нужным. Кстати, супруга тоже просила ему анализ крови сделать. Из вены. Говорит, последнее время Сергей Петрович какой-то вялый. Нет, этого я не знаю. Не мне Вас учить, Вы же врач. У него сегодня тяжелый день. Согласна, что день-два в стационаре было бы лучше, но пока это невозможно. Через час? Спасибо. Я передам.    

     Из комнаты отдыха появился посвежевший Сергей Петрович. На нем брюки, белая рубашка с галстуком, в руке пиджак. Сергей Петрович аккуратно повесил пиджак на кресло, вынул из ящика стола флакон одеколона, несколько раз прыснул себе в рот, вопросительно посмотрел на Матвеевну.

     – Молодец, – оглядела начальника с головы до ног Матвеевна, вот это по-нашему. Орел!

     – Дедовский способ, – отозвался Сергей Петрович, – терпеть не могу все эти тутти-фрутти. И перешел на серьезный тон, – тут такое дело, Матвеевна. Ты вот этот предмет спрячь к себе в мешок. Вместе с постельным бельем. Потом прикинь, чей бы он мог быть. Может, из наших кто? Ну, так, поразмысли просто, не спеша. И по-тихому, чтобы никто не догадался.

     Сергей Петрович попытался было опустить в один из мешков пресловутый красный предмет женского туалета. Матвеевна перехватила его руку, подняла бюстгальтер на уровень глаз, восхищенно покачала головой.

     – Богатый лифчик. Уж и не знаю, что сказать. Такими грудями можно тройню запросто прокормить. Подфартило тебе, Петрович! Молокозавод. У нас в колхозе в раньшие времена столько целая ферма не давала.

     – Только между нами, Матвеевна.

     – Знамо дело, могила.

     – За мной не заржавеет, – подольстился на всякий случай Сергей Петрович, – ну ладно, заканчивай там, бельишко свежее постели. Полотенчики чистенькие у тебя есть? Молодец! Окно открой, не забудь, пусть проветрится получше. Да, там еще двустволка на кровати лежит.

     -Ты, Петрович, – опять замахала руками Матвеевна, – ружьишко уж сам прибери куда-нибудь. Я их страсть как боюсь. Неровен час, возьмет и выстрелит.

     – Да оно без патронов. Засунь его под диван, и дело с концом. Вот еще что. Вот это перо в сейф положи. Знаешь где, на стене, за картиной. На, держи ключи.

      Убощица удалилась в комнату отдыха, было слышно, как она звенела там ключами.

     – Петрович, – выглянула из дверного проема Матвеевна, – у тебя в сейфе пусто, хоть шаром покати.

     Матвеевна, наконец, выключила пылесос. Сергей Петрович присел к столу, провел рукой под столешницей, нажал на нужную кнопку. Из магнитофона, чуть шипя пленкой, послышалась запись последних фраз разговора с Москвой.

      – Надо же, какой баритон, – негромко произнес себе под нос Сергей Петрович, – ему бы в Большом театре петь. Или ротой командовать. Да уж, насобачились они там руководить. «На контроле». Им сверху видно все. Кого же мне этот голос напоминает? Нотки какие-то знакомые. Вот эти самые, командирские. Ну-ка, еще разок послушаем.

    

     В это самое время в приемной нарисовался, как всегда неожиданно, без звонка, человек по прозвищу Авторитетный Бизнесмен. Многие горожане из тех, кто соприкасался с этим близким, даже доверенным человеком Сергея Петровича, предпочитали не поминать всуе его имя-отчество. Какие там у них дела, не знала толком даже Юнона. Так, жалкие обрывки слухов, не больше того. Ему слегка за тридцать, обрит наголо, одет в черную майку с надписью «Версаче» и светлую замшевую куртку. Улыбкой поприветствовав Юнону, Авторитетный Бизнесмен положил на секретарский стол маленькую коробочку, перевязанную блестящей ленточкой.

     – Из Парижа, Нонночка, спецзаказ.

     – По какому случаю?

     – По случаю понедельника. Шучу, праздник у нас сегодня. Такой объект! У себя?  

     Юнона молча кивнула, забыв поблагодарить за подарок. Да и должны ли благодарить мужчин женщины, похожие на греческих богинь и римские статуи?

    

     Сергей Петрович не успел выключить магнитофон, как в кабинет вошел Авторитетный Бизнесмен. Прозвучала последняя фраза записи: «Дело на контроле. Желаю удачи» и ответ Сергея Петровича.

     – Привет руководству! – бодро начал Авторитетный Бизнесмен. – Что нового? Ух, как от тебя парфюмерией шибает. На одеколон, что ли перешел? Голоса в кабинете какие-то потусторонние. Глюки, поди, завелись? Ладно, шучу.

     – Здорово, – Сергей Петрович пожал протянутую руку, – скажешь тоже. Тут не до шуток. Зря говорят, что понедельник тяжелый день. По мне, так это пятница.

     – Разумное наблюдение. Головка, небось, бо-бо? Охота, брат, серьезное дело. Видать, по два кило на грудь приняли, не меньше. Помнишь хоть, с кем гуляли?

     - Очень смутно, - признался Сергей Петрович.

     - Так поправься, только и делов. У тебя тут должно быть всего полно.

     – Я в порядке, – выпятил грудь Сергей Петрович.

     – Ну и лады, – не стал развивать тему Авторитетный Бизнесмен. Кого записал? Неужели майора?

      – Он сам кого хочешь, запишет. Бери выше,  – Сергей Петрович устремил палец в потолок, а взгляд вновь заблестевших естественной синевой глаз в портрет над столом, – но мы тоже не лыком шиты. «Ничего не записывайте». Ишь, ты! Столичные приемчики, как же, знаем. Что бы, значит, никаких следов. У себя там командуйте. Теперь в случае чего не отопрутся. Пленочка-то, вот она!

     – Серьезное дело, – озаботился Авторитетный Бинесмен, - какой-то фрукт из Москвы на нашу голову?

     – А ты откуда знаешь?

     – Ну, в родном Скотопригонске все, все и про всех знают. С чего бы это майор аллюром три креста на станцию полетел? На твоей «Волге». Да еще с мужиками и трактором. И в полной форме. Не иначе, ожидается мощный ревизор с особыми полномочиями.

     – Едет кто-то, – признался наконец Сергей Петрович, – а зачем, не ясно. Затемнили вопрос. Вот те крест, знал бы, сказал.

     – Ну, чего ты, Серега? Я же так, к слову. Потом, сегодня и еще дела есть. Не каждый день такой объект вводим.

     – Вот там, в больнице, и увидимся, – решил закруглить разговор Сергей Петрович. Я и этого московского гостя, наверное, прихвачу.

     – Понял, отличный вариант, – Авторитетный Бизнесмен отличался тем, что все просекал с полунамека, – хотел только напомнить, сегодня из корпорации «ББДД» гонец прискачет. Кто без тебя посылку примет?

     – Я помню. Юноне поручим, – принял решение Сергей Петрович, – под расписку. Мне не с руки при столичном госте.

     – Ладно, тебе видней, – не стал возражать Авторитетный Бизнесмен, – вот еще что. Ты что-нибудь решил с этими людьми из Норильска? 

     – Мы вроде как подружились, – поморщился Сергей Петрович, я им объяснил что к чему. Хотите, говорю, гостиницу стройте, или санаторий, мест на триста, а природу мы портить не позволим. Никаких дырок в земле, карьеров, комбинатов и прочего. На это у нас охотников и так хватает. Тут тебе и австралийцы, и англичане с китайцами, кто хочешь. Мы никого не пускаем. Самое удивительное, старик, ты не поверишь! Они когда нашу новую дорогу увидели, чуть челюсти не потеряли. У нас, говорят, спутниковые карты, джипиэс, откуда здесь дорога, здесь лес должен быть. А в натуре автобан.

     – А ты им растолковал?

     – А как же. Не поверили, что мы дорогу зеленым цветом выкрасили, все пальцами асфальт колупали. Потом успокоились, руки жали. Против русской смекалки ни один спутник не проканает.

     – Где они сейчас? – Авторитетный Бизнесмен любил договаривать тему до конца.

     – Я их в Синебрюховке оставил. Отдыхают. Я им охоту устроил, баньку, все как полагается. Объяснил, что в эти дни не до них. Важный объект сдаем. Пусть оттянутся от души. А завтра ты ими сам займешься. 

     – Договорились, без вопросов. Ну все, времени в обрез. Вот-вот столичный посланец заявится. И все-таки, неужели майор и тебя слушает? Ладно, отчалил.

     – С майором потом разберемся, – Сергей Петрович терпеть не мог межведомственные интриги, да и денек намечался, судя по всему, уж больно тяжелый, – вот еще что. Ты мне можешь на сегодня своего «мерина» одолжить? До вечера. Ты понял, «Волгу» майор под ревизора задействовал.

     – Нет проблем, – Авторитетный Бизнесмен радушно развел руками, – сам за руль сяду. Во сколько за вами подскочить?

     – Около четырех, – принял окончательное решение Сергей Петровия, – я на четыре всю эту церемонию сейчас переложу. Оттуда его после фуршета майор на станцию отвезет, а мы с тобой сюда вернемся.

     – Отлично. Заметано. На связи. Бай, – Авторитетный бизнесмен шутливо отдал честь.

     – К пустой голове руку не прикладывают, – откликнулся покрытой вековой ржавчиной шуткой Сергей Петрович, – давай, увидимся.

    

     Из комнаты отдыха вышла Матвеевна, останавилась  посередине кабинета, протянула связку ключей, внимательно посмотрела на Сергея Петровича. Он молча принял ключи, сунул в карман брюк и снял трубку внутреннего телефона.

     – Юноночка, зайди ко мне, пожалуйста.

     – Иду, Сергей Петрович, – Юнона кивнула Авторитетному Бизнесмену.

     – Порядок, Петрович, – сочла нужным вставить слово Матвеевна, подытоживая результаты осмотра. Не боись, свинья не выдаст, директор не съест.

     – У нас все готово? – это Юноне.

     – Конечно. Сейчас я только Матвеевне растолкую. Первым делом – в бухгалтерию, потом в буфет. И еще к Лексеичу за цветами.

    – Сувенирчик какой-нибудь надо приготовить, – вспомнил Сергей Петрович.

    – Есть расписной самовар. Или вот еще лосиные рога. Пойдет?

    – Что мы хотим сказать этими рогами? Подарок вроде как с намеком. Самовар – он и есть самовар. Ладно, сориентируемся по ходу, –  отложил окончательное решение Сергей Петрович. – Я вот что думаю. Может, стоит перенести открытиие на попозже? Не знаю, сколько времени разговор займет. Пусть они там, в больнице, получше подготовятся. И персонал, и эти – пациенты. А то вдруг у них халаты замызганные, рожи немытые. Больным на всякий случай по укольчику успокоительному сделают. Цветочков побольше поставят. Ленточку побогаче. Ключ позолоченный потщательней надрают. Речи приветственные наизусть выучат. Медсестру позабористей потренируют. Песенку, какую повеселей, разучат. Ну, и все такое. Что они, по телевизору не видели, как это делается? Главный врач там молодой, современный, должен понимать.

     – Он скоро подъедет. Я его вызвала. – доложила Юнона.

     – Это еще зачем? – начальник подозрительно посмотрел на Юнону, – ладно, раз вызвала, отменять не будем. Ну, все, решено. Значит, перекладываем это дело часика так на четыре. Речи там, ленточка красная, телевидение, интервью, концерт, то да се. Само собой, фуршет. И клиента прямо оттуда на станцию. Как раз к московскому шестичасовому. Майор погрузит товарища тепленьким и ручкой ему на прощанье помашет. Да, кстати. Сухой паек ему на дорогу нужно не забыть приготовить. В одном пакете с сувенирчиками.

    – Главное, чтобы мост не подвел, – выдала свои опасения Мтвеевна, – тут ведь как – стоял, скажем, мост двести лет, Наполеона, можно сказать, пережил, а вот раз, и на тебе...

     Сергей Петрович нахмурился, наверное, ему представилось бездыханное тело важного московского гостя, лежащее  под рухнувшим от старости бревенчатым скотопригонским мостом. От ужаса его даже передернуло, он подошел к широкому панорамному окну кабинета, словно пытаясь разглядеть, что  происходит там, на неширокой дороге, ведущей от станции к городу.

     – Не каркай, Матвеевна, – одернула памятливую старушенцию Юнона, – типун тебе на язык.

     – Это уж дело майора, – подвел итог дискуссии Сергей Петрович, – он сегодня за переправу головой отвечает. И трактор у него наготове. Ну, все, решено. Юнона, ты всех оповестишь, что на четыре. Об этом товарище никому ни гу-гу. Так, вот они вроде подъезжают. Ишь ты, майор и вправду в кои-то веки в парадной форме. Красавец! Прямо Бенкендорф. Так, Юнона, передашь ему, что «Волга» в его распоряжении. К четырем он должен быть на объекте. После фуршета отвезет гостя на станцию и посадит в московский поезд. Трактор бы не уперли.

      – Не беспокойтесь, Сергей Петрович! Он, уверена, там пост охраны выставил. С табельным оружием.

      – Ладно, – в голосе Сергея Петровича уже не было и нотки нерешительности, только звонкий комсомольский металл, – ну, все. По местам!

    

ГЛАВА 3. МОСКОВСКИЙ ГОСТЬ

 

      Юнона широко распахнула дверь кабинета. Сергей Петрович, уже в пиджаке, изобразил на лице искреннюю радушную улыбку. И вот на пороге московский гость. Сухопарый высокий мужчина, слегка за пятьдесят, одет в легкий синий двубортный клубный пиджак с золотыми пуговицами и светлую водолазку. Глаза скрывают дорогие в золотой оправе очки со слегка затемненными стеклами. Длинные, с сединой волосы перехвачены на затылке резиночкой. Породистое лицо, нос с горбинкой, такие лица называются у аристократов лошадиными. В одной руке  – дорогой портфель натуральной кожи, в другой – шикарная трость с серебряным набалдашником в виде головы мопса.

     – Прошу, – широко раскинув руки в приглашающем жесте, – провозгласил Сергей Петрович, отметив по себя, что точно такая же трость была у артиста, изображавшего Воланда в недавнем телесериале, – проходите. Добро пожаловать к нам в Скотопригонск. Устраивайтесь, – продолжил хозяин кабинета после дружеского рукопожатия, показывая гостю на стол для совещаний, – будьте как дома. Здесь нам будет удобно. Юнона, у нас все готово?

     – Одну минуту, Сергей Петрович, – Юнона не сводила с гостя пристальных и горевших огнем, словно два прожектора, глаз. Так в войну зенитчики смотрели на попавший в скрещенье лучей вражеский самолет перед тем, как выпустить в цель смертоносные снаряды.

    

     Гость не спеша, с достоинством устроился за столом, оглядел кабинет, особенно внимательно посмотрел на карту, бросил быстрый взгляд и на архитектурный макет. Юнона внесла поднос, умело расставила рюмки, чайные чашки, разложила приборы и салфетки. Коньяк она загодя успела перелить в пузатый хрустальный графин. Вышла, продемонстрировав гостю идеальные формы (вид сзади) и тут же вернулась с закусками, фруктами и конфетами.           

     Сергей Петрович жестом попросил у гостя позволения снять пиджак, повесил его на привычное место, предложил сигарету, дождался отказа, пододвинул к себе поближе хрустальную пепельницу и закурил сам. Оба не спешили начинать беседу, терпеливо ждали, пока Юнона завершит свои хлопоты.     

    – Чай или кофе? – осведомилась, обращаясь к гостю, Юнона.    

    – Советую чай, – на правах хозяина порекомендовал Сергей Петрович, – кофе у нас все-таки варить не умеют. Даже Юнона. А растворимый – это вообще имитация.

    – Пожалуй, Вы правы, – равнодушно ответил гость.

    В самом деле, не чаи же скотопригонские он приехал распивать, небось видал и получше. А уж Юнона задом напрасно крутит, – злорадно усмехнулся про себя Сергей Петрович.

     Мужчины делали вид, что внимательно наблюдают, как молодая женщина управляется с чаем, но на самом-то деле осторожно принюхивались друг к другу. Без верхнего чутья – этому Сергея Петровича научила непростая, так уж сложилось, биография, – во власти делать нечего. Тут тебе никакие модные курсы МБА не помогут. Особенно с голодными волками среди родных осин.

     – Кстати, Вам командировку не надо отметить? – нарушил затянувшееся молчание хозяин кабинета, – Юнона прямо сейчас печать поставит.

     – Спасибо, – опять своим бесцветным тоном отозвался гость, – я не люблю лишних бумажек.

     – О-кей, – щегольнул деловым иностранным словом Сергей Петрович и строго посмотрел на застывшую в выжидательной позе секретаршу, – спасибо, Юнона. Телефонные звонки переведи, пожалуйста, на себя. Меня ни для кого нет.

     Юнона кивнула, сдержанно улыбнулась гостю и вышла из кабинета.

     – Красивая женщина, – в голосе гостя вперые прозвучали теплые человеческие нотки.

     – У нас все такие, – счел нужным подчеркнуть Сергей Петрович, нечего, мол, заглядываться на Юнону. Маша наша, а не ваша. – Воздух у нас тут хороший. Можно ножом резать и на хлеб намазывать.

     – Что верно, то верно, – гость широко улыбнулся, показывая качественную челюсть белейшего фарфора,  –  редкий случай, за сто лет умудрились ничего не изгадить.

     – Извините, конечно, как прикажете Вас величать? – осведомился Сергей Петрович. – А то неудобно как-то. Мне ведь позвонили только сегодня утром. Да и то толком ничего не сказали.

      – Да, да, конечно, позвольте представиться – барон фон Бок. Но это только для Вас. При посторонних называйте меня, пожалуйста, по-русски – Боков. Очень легко запомнить, не правда ли?

    

     Тут надо сказать, что наблюдательный Сергей Петрович с первого слова московского гостя заметил эдакую легкую иностранщину. Нет, никакого акцента, скорее непринужденность, природная естественность, с какой держался этот фирменный, без подделки, мужчина. В общем что-то такое неуловимое, что и словами не выразишь.

     – Запомнил. Позвольте по рюмочке за знакомство? По русскому обычаю, – Сергей Петрович не сомневался в правильности заведенного не нами обихода, ну и что, пусть фон-барон, а по тому как Юнонкину корму взглядом оглаживал, сразу видно – свой парень, ходок.

     – Не возражаю, – поддержал предложение фон Бок, – а вот, я слышал, здесь до революции хорошую водку разливали.

     – Говорят. Я-то, конечно, не застал. Да и сейчас вроде неплохая. Вода ведь у нас чистая, для водки это главное. И старинные рецепты остались. Так что не жалуемся, употребляем потихоньку. Извините, я подумал, правда, что для водочки все-таки рановато. Попозже, за обедом мы Вас угостим.

     – Вы правы. И потом, со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь не ходят, – показал хорошее знакомство с русским фольклором иностранец.

    

     Непростой, ох непростой экземляр, с таким надо ухо востро, – пронеслась и пропала, вытесненная нетерпеливым ожиданием глотка живительной влаги, мыслишка в голове Сергея Петровича.  И еще трость эта приметная.

     – Ну, чем богаты, тем и рады, – поднял хрустальную рюмку хозяин, – Ваше здоровье. С приездом. Угощайтесь.

     – Вы всегда коньяк вот так, лимончиком закусываете? – оведомился фон Бок

     – А что? Не комильфо?

     – Да нет, это я так, апропо, – улыбнулся фон Бок, укладывая на ломтик хлеба кружок салями, – но все-таки интересно. Это ведь Великий князь Николай Николаевич-младший такую моду ввел – лимончиком коньяк осаживать. Чего-чего, а умели их императорское высочество грамотно освежиться. Вы не знали?

     – Честно говоря, что-то не слышал, – развел руками Сергей Петрович, – даже не помню, откуда такая привычка взялась.

     – А моя фамилия, фон Бок, Вам ничего не говорит? – поинтересовался гость, внимательно глядя в глаза Сергею Петровичу.

     – Кажется, что-то говорили, давно, правда, бабушка, наверное, она памятливая старушка была, до ста лет без малого дотянула, вот только в какой связи, не припоминаю. Ну что же, перерыв, как говорится, между первой и второй…

     – Да-да. Ваше здоровье, – вежливо наклонил породистую голову фон Бок.

    

     Гость оказался словоохотливым собеседником. Застолье с таким – одно удовольствие. Сергей Петрович даже пожалел, что уже через несколько часов придется завершить приятное знакомство, скорее всего навсегда.

     – Удивительно все-таки, – прожевав миниатюрный бутерброд, продолжил мысль фон Бок, – как мало изменился Скотопригонск. Даже станция, ну прямо вылитая декорация к «Анне Карениной». Хоть завтра кино можно снимать. Из старинной жизни. Паровоза только не хватает. Вот, кстати, полюбуйтесь.

     Фон Бок вытер губы салфеткой, не спеша открыл золотой замочек своего портфеля и протянул Сергею Петровичу пожелтевшую от времени старинную открытку.

     Сергей Петрович сразу же узнал столько раз виденную наяву привокзальную площадь. У него даже предательски защипало в глазах. И утренняя нервотрепка была здесь ни при чем. Как ни крути, а он был патриот своего города, коренной скотопригонец.

      - Между прочим, сам Прокудин-Горский фотографировал, - счел нужным отметить барон.

     – Как же, руку мастера сразу видно. Действительно, все на своих местах, – умилился Сергей Петрович, наливая по третьей, – а ведь, считай, сто лет прошло. Мы тут, вообще, перемены не очень любим. Конечно, скажем, вот на станции. Пришлось букву «ять» убрать с вывески. Ну, и это вы верно заметили, паровозы теперь не ходят. Хотя один мы на всякий случай держим. Если электричество отключают, мы его раскочегариваем и станцию греем, так, чтобы и свет был и, извините, канализация работала. Неловко как-то в двадцать первом веке граждан в мороз по нужде на улицу гонять.

     При этих словах воспринявший,  видимо, с младых ногтей западный гуманизм фон Бок одобрительно кивнул.

    – В бывшей водокачке, – продолжил рассказ Сергей Петрович, – блинную открыли, проезжающие пассажиры продукцию с руками готовы оторвать. Малый бизнес, вы же понимаете. Это теперь лозунг дня. Откуда все же, позвольте спросить, если не секрет, у Вас такая редкая штука?

     – Семейный архив, знаете ли, – на этот раз фон Бок уделил внимание маринованным огурчикам.

     – Ну, конечно! – Сергей Петрович аж руками всплеснул, – вот теперь въехал. Барон фон Бок, как же! У Вашего семейства тут до революции поместье было. Богатое, старики говорили, поместье. Как же это я сразу не сообразил?

     – Тс-с-с, – сделал строгое лицо фон Бок, – не так громко, пожалуйста!

     – Вот оно что…

     – Бог с ним, с именьем, – фон Бок сам плеснул коньяк в рюмки, видя, что услышанное несколько выбило из колеи хозяина кабинета, – что было, то прошло. Имение, да Вы, наверное, знаете, в восемнадцатом году по кирпичику разобрали. Только фотографии и остались. Давайте вернемся в день сегодняшний.

     – А что Вас интересует? – Сергей Петрович понял, что расслабляться не следует, вот-вот последует самое главное, то, ради чего и заявился этот эмигрант-помещик в Скотопригонск. Мало ли что они там, в столице задумали, отвечать-то, как водится от века, нам, холопам.

     – Да все, в общем-то. Как тут живется?

     Издалека заходит. Ладно, решился Сергей Петрович, будь что будет, нам скрывать нечего, мы люди простые.    

     – Если честно, грех жаловаться. Территория, сами знаете, что три твоих Бельгии с Голландией в придачу. И народ у нас крепкий, самостоятельный, палец в рот не клади. С таким народом горы своротить можно.

     – Да, народ-народ, – протянул фон Бок, вспоминая, видимо, дедовские предания о красном петухе над родовым гнездом. – Народ тут всегда был предприимчивый. Укорененный, что твоя морковка. Из земли не выковырнуть. И зима им не страшна. Вот только мост все-таки не вписывается. Уж Вы не обижайтесь. Даже стыдно как-то. Того и гляди, бух и поминай, как звали!

     – Ошибаетесь, товарищ Боков.

    

     Сергей Петрович, нет, не обиделся, а посчитал нужным доходчиво втолковать пусть и своему, но все же иностранцу руководящую линию скотопригонской администрации.

     – Этого мы не допустим, – весомо произнес Сергей Петрович, – тут как раз все очень просто. С мостом вот какая штука. Аэродромов у нас, изволите видеть, нету. Ни одного. И, кстати сказать, не надо. Можно, конечно, и на вертолете сюда долететь. Но вертолет – прибор, сами понимаете, ненадежный, да и не поместительный. Единственный верный способ до нас добраться – пятнадцать километров от станции железной дороги. Ну, и милости просим! Дорогу мы построили. А мост – это мы специально так держим. Нам тут тяжелая техника не нужна, всякие там стройки коммунизма, или капитализма, один хрен. А если грузовичок, две, три тонны, так, пожалуйста, выдержит. Потом сами видели, трактор имеется. Речка неглубокая. В крайнем случае, наготове понтоны стоят. Вмиг можно развернуть.

     – Понимаю, – оживился барон, возможно, заговорили гены нескольких поколений воинственных предков, – это, значит, вы так сознательно все оставили? Отгородились. Используете, так сказать, естественные преграды.

     – Правильно понимаете, – Сергей Петрович одобрительно коснулся своей рюмкой хрустального краешка баронской посудины, – мы своим умом тут, в Скотопригонске, как жили, так и живем. У нас здесь все свое – мясо, молоко, хлеб, масло, колбаса, водка, овощи разные. Нам оттуда, считай, ничего не надо. А если захочется, можно купить. Скажем, бананов? Запросто привезут, одного вагона на месяц хватает.

     – Так, так, узнаю характер. Независимость прежде всего. Нет, это я сам себе. Продолжайте. То, что вы говорите, чрезвычайно интересно. А с чего все-таки народ живет? Кормятся чем? Бегут ведь, наверное, в большие города.

     – Да Вы что? – Сергей Петрович от возмущения вскочил со стула. – Зачем им это? И как это с чего кормятся? Так земли вокруг вон сколько! Скотину держат, птицу разную, в лесу зверья навалом, грибы, ягоды, в реке, слава Богу не дали изгадить, рыбы полно. Да и работы сколько угодно. Только поворачивайся! Вот я сейчас начну пальцы загибать, а Вы внимательно за мной следите. Значит, мясокомбинат, молокозавод, консервный завод, пекарня, само собой безалкогольные и алкогольные напитки, торговля всякая. Но и это еще не главное...

     – А что же, позвольте Вас спросить, все-таки главное? – осведомился въедливый иностранец, – кстати, я заметил, в городе очень оживленно. У вас что, всегда так?

     – Это Вы верно подметили. Сегодня у нас большой день. Вам повезло, можно сказать, в самую точку подгадали. Сейчас объясню. Вон там, на столике, видите, макет стоит. Давайте я его сюда поставлю, или поближе подойдем. Сергей Петрович и фон Бок встали из-за стола, склонились над макетом.

     В дверь кабинета постучали и на пороге показалась Юнона. Гость и Сергей Петрович, как по команде, одновременно повернули головы, вопросительно взглянули на секретаршу.

     – Сергей Петрович, извините, что перебиваю, – и без предисловий доложила, – прибыл Главный врач.

     – Да мы вроде хорошо себя чувствуем, – поручился Сергей Петрович за себя и за того парня.

     – Позвольте напомнить, – Юнона не собиралась отступать, – еженедельный осмотр. Сегодня понедельник.

     – Ну да, конечно, – Сергей Петрович привык не сопротивляться женскому напору, – иди, Юнона, к себе. Не отвлекайся от телефона. Понимаете, господин Боков, у нас все от мала до велика строго по графику проходят тщательный медицинский осмотр. Воздух – воздухом, а здоровье – прежде всего.

     – Все понимаю, – фон Боки, прибалтийские бароны, если и вправду московский гость был тем, за кого себя выдавал, всегда отличались дисциплиной и от других требовали строго соблюдения регламентов, – порядок есть порядок. Не стесняйтесь.

     Главный врач оказался весьма молодым, чуть за тридцать энергичным человеком в накрахмаленном до блеска белом халате, такой же шапочке и с марлевой маской на лице. Руки у него были заняты саквояжем с красным крестом и подставкой под капельницу, так что обошлось без рукопожатий и представлений, воспитанный доктор ограничился общим поклоном, впрочем внимательно, как опытный диагност, осмотрев серыми глазами улыбавшихся собеседников.

     – Где у вас тут можно руки помыть? А Вы пока Сергей Петрович, рукавчики закатайте и рубашечку расстегните, мне ваша грудь понадобится.

     – Вы что, доктор, операционную здесь собираетесь развернуть? – осведомился Сергей Петрович, до времени игнорируя докторский вопрос.

     – Не беспокойтесь, минутное дело.

     В другое время Сергей Петрович шуганул бы этого эскулапа взашей, только бы его вместе с капельницей и видели, но не сегодня, не хотелось перед Европой позориться, да и строгая Москва, пусть и далеко, но все же маячила на горизонте. Хорошо, что  в комнете отдыха Матвеевна все убрала. Предусмотрел.

     – Там, доктор, полотенце висит свежее, желтенькое такое. Медицина у нас, – это уже фон Боку, – на высоте. Между прочим, самый молодой Главный врач в стране. Восходящее светило отечественной психиатрии, – не преминул похвастаться Сергей Петрович. – Мы ему сразу новенький  коттедж предоставили. С мебелью. Даже камин есть. Переманили, можно сказать. Неделю, как приступил. Я вот с ним толком-то сейчас и знакомлюсь. Но уж все уши прожужжали – ай да доктор! Волшебник, а не доктор!

     – Похвально, похвально, – отозвался фон Бок, – позволите? Вынул из внутреннего кармана золотой портсигар с замысловатым гербом, предложил хозяину кабинета сигару, дождался вежливого отказа, обрезал кончик сигары специальными золотыми щипчиками и тщательно раскурил. Запахло дорогим табаком. – Я пока макет посмотрю.

    Главный врач вышел из комнаты отдыха, достал из саквояжа стетоскоп, тонометр, одноразовые шприцы, пробирки для анализов, натянул резиновые перчатки, проверил у Сергея Петровича пульс, оттянул нижние веки, осмотрел белки глаз, приложил к груди стетоскоп, измерил давление. Гость с интересом наблюдал за уверенными действиями, судя по всему, знающего свое дело специалиста.

     – Ну что же, голубчик Сергей Петрович, все не так уж и плохо. Вот только день у Вас предстоит сегодня тяжелый. Но и это ничего, подкрепим. А пока кровь возьмем из вены, и все. Потом в эту же дырочку капельницу воткнем.  Не беспокойтесь, я еще не разучился. В студенческие годы на скорой помощи подрабатывал, – привычно заговаривал пациенту зубы молодой, но опытный врач. – Выдающаяся, скажу я Вам, практика. Кулачок сожмите несколько раз, поработайте кулачком. Да-да, так, хорошо. Вот видите, с первого раза в вену попал. Вот это да! – доктор посмотрел на свет пробирку, полную крови и тут его словно бес попутал или это был пристально  уставившийся на склянку и вложивший ему неведомым образом в голову слова барон, – в первый раз такое вижу. Надо же! Да у Вас кровь с голубым оттенком!

     – Вы что, доктор, в своем уме?

    Сергей Петрович хотел было вскочить и раздраконить свихувшегося прямо на глазах врача, но тот сделал ладонью предостерегающий жест.

     – Так я и думал. Все правильно. Ничего удивительного, – фон Бок, не сводил с пробирки внимательных глаз.

     – Тут все невооруженным взглядом видно, – продолжал гнуть свое доктор, а что ему оставалось делать, поздно было давать задний ход, слово – не воробей, – Вы только посмотрите!

     – А Вы, доктор, случаем, не дальтоник, – ехидно осведомился Сергей Петрович, – или как это на медицинском языке называется?

     – Ну, что Вы, Сергей Петрович, такое говорите? Вот хоть сами на свет посмотрите. Так и отливает голубым, – доктор не оставлял попыток успокоить начальство, и одновременно внимательно следил за капельницей, – И Вы, гражданин, разве не видите?  Давайте Юнону позовем, у нее зрение, кажется, хорошее.

     – С глузду съехали, что ли, а, доктор? – Сергей Петрович еле сдержался, чтобы не выдернуть из вены проклятую иголку, руки сами собой сложились в кулаки, - только Юноны нам тут не хватало!

     – Что и требовалось доказать, – подвел итог грозившей выйти за рамки приличий дискуссии фон Бок, – только кричать, доктор, об этом на всех углах не надо. Потому что это факт не медицинский.

     – И Вы туда же, господин Боков? – Сергею Петровичу действительно надоел этот незапланированный спектакль, устроенный, между прочим, восходящим светилом психиатрии. – Да он сам с катушек съехал, а я еще его Главным врачом утвердил.

     – Что значит не медицинский? – в свою очередь опешил Главный врач.

     – Вы, доктор, прежде всего, возьмите себя в руки, – скомандовал фон Бок. Ранку Сергею Петровичу перевяжите. Вот так, бинтиком, потуже, замечательно. И успокойтесь. Не дай Бог, придется Вас самого откачивать.

     – Вы что, сговорились, что ли? – Сергей Петрович не знал, что и думать. И Юнону на помощь не позовешь. Стыдно.

     – Да я вас обоих в первый раз в жизни вижу, – тут Главный врач не лукавил. Сергей Петрович как-то не удосужился повстречаться и побеседовать с кандидатом на такую важную должность лично. Ограничился анкетой, или по-нынешнему резюме. Фотография, правда, прилагалась.

     – Важно, чтобы не в последний, – Глава администрации не мог позволить, чтобы в собственном кабинете ситуация вышла из под контроля.

     – Молодой человек, Вы умеете держать язык за зубами? – опытный,  видимо, в таких делах фон Бок крепко держал в руках вожжи грозящей перейти в совсем уж неуместную потасовку дискуссии, – ну, там, клятва Гиппократа, и все такое прочее.

     – Конечно. Вы что, сомневаетесь? – Главный врач готов был обидеться, его прилюдно  назвали «молодым человеком», хотя и прозвучало это как-то мягко, по отечески.

     – Ни в коем разе, – твердо отчеканил фон Бок, – надо только твердо усвоить, что дело тут, как уже было сказано, вовсе не медицинское. И очень серьезное.

     – Это Вы на что намекаете? – напомнил о себе Сергей Петрович, – а если у меня рак? Тут не до шуток!

     – Давайте все примем по рюмочке, и успокоимся, – проявил фон Бок чудеса изворотливости.

     –  Я на работе, – доктор еще ершился, но уже скорее по инерции.

     – Мы все на работе, – примиряющим тоном напомнил Сергей Петрович. – Ты, доктор, между прочим, эту кашу заварил. «Поработайте кулачком»! Я тебе поработаю!

     – Все, все, успокойтесь, мы все тут друзья. Ваше здоровье! – Барон взял инициативу на себя и шустро наполнил рюмки, причем третий сосуд появился нивесть откуда, словно ждал своего часа.

     – Как вы не понимаете, это же чрезвычайно интересный случай! – доктор все еще кипятился, но больше для вида.

     – А Вы забудьте, батенька, – ласково, будто обращаясь к ребенку, произнес фон Бок, – просто забудьте. Амнезия. Главное, чтобы никому ни гу-гу. Молчок. Дайте честное слово!

     - Э нет, – вмешался Сергей Петрович, – у нас в России так не делается. Тут слова и клятвы не проходят. Это, может быть, в какой-нибудь другой песочнице. У нас только бумага и работает. О неразглашении. Сейчас доктор распишется, и будьте покойны.

     – Разумно. В высшей степени разумно, – одобрил решение хозяина кабинета фон Бок.    

     Сергей Петрович достал из ящика стола бланк, протянул Главному врачу ручку, попросил не забыть после подписи указать полностью фамилию, имя и отчество и поставить число. Еще раз пробежал глазами текст, удовлетворенно кивнул и спрятал бумагу в верхний ящик стола.

     – Укольчик успокоительный я Вам все-таки сделаю, – оказывается, Главный врач ни на минуту не забывал, что перед ним хоть и начальник, но все же в первую очередь пациент. Выучка!

     – Валяй, Гиппократ, – получив расписку, Сергей Петрович подобрел, вернулся на диван, подставил доктору правую руку и, не дожидаясь команды, принялся привычно сжимать и разжимать кулак.

     – Скажите, доктор, – вежливо осведомился фон Бок, – у Вас в учреждении хорошее оборудование?

     – Да уж тут Сергей Петрович постарался, – отдал начальству должное доктор, – самое лучшее. Поэтому я сюда работать и приехал, а вовсе не из-за коттеджа.

     – Вот и отлично. К Вам одна просьба будет. Только опять же, никому ни слова.

     – Вы же видели, я расписался.

     – Куда он теперь денется? – подтвердил Сергей Петрович. – Да и я свидетель.

     – Важно, чтобы он понял, – стоял на своем фон Бок, – и осознал.

     – Да мне и самому интересно, – признался Главный врач, во второй раз бинтуя руку Сергея Петровича, – если Вы правы, это же докторская диссертация. Конечно, придется пускать под грифом «совершенно секретно». И защиту делать закрытой. Спецхран и все такое.

     – Вы что, оборзели, какая еще диссертация? – вскинулся Сергей Петрович, – привыкли там, понимаешь, опыты на мышах ставить. Нашли Ваньку бессловесного. Вам дай волю, вы меня в бочку со спиртом засунете и в Питер в Кунсткамеру отвезете. 

     – Сергей Петрович, уважаемый, я Вам чуть попозже все объясню, – фон Бок умоляюще посмотрел на Сергея Петровича, – позвольте мне доктора о маленькой услуге попросить.

     – Не стесняйтесь, Вы у себя дома, – Сергей Петрович ни на минуту не забывал, откуда взялся на его голову этот непростой гость, просто при слове «спирт» с отвращением опять вспомнилось утреннее тяжелое похмелье, да и от очередной докторовой ватки так и тянуло отвратительным зельем.

    

     Фон Бок, щелкнув золотым замочком, достал из портфеля пластиковый пакетик с какой-то белой косточкой. «Неужели он кроличью лапку с собой  в портфеле таскает?» – подумал Сергей Петрович.

     – Итак, доктор, кровь уважаемого Сергея Петровича у Вас имеется.

     – Так точно, – по-военному отрапортовал Главный врач.

     – Надо сделать сравнительный экспресс-анализ на ДНК. Вот с этим фрагментом, – поставил задачу фон Бок, – справитесь?

     – Ну вот, только останков нам не хватало, – с подозрением покосился на пакетик Сергей Петрович, – Вы что, могилу разрыли? Чей это скелет?

     – Гомо сапиенс, – констатировал умница Главный врач, – фрагмент берцовой кости, кажется.

     – Совершенно верно, доктор, – подвердил фон Бок.

     – Вы с ума тут все посходили! – Сергей Петрович хорошо знал законодательство, – это же уголовное дело. У каждого скелета есть имя.

     – Вы абсолютно правы, Сергей Петрович, – продолжал гнуть свою линию упрямый немец, – и у этого тоже. И мне оно хорошо известно. Как и тысячам людей. Славное, доложу я Вам, имя! Так что беспокоиться нечего.

     – Ну, так за чем дело стало, скажите, раз знаете.

     – Конечно, скажу, – пообещал фон Бок, – честное слово. В свое время. А пока, для чистоты эксперимента – молчок! Так сделаете, доктор?

     – Понятно. Запросто сделаем, – Главному врачу уже надоела вся эта канитель, своих дел было по горло, а тут еще этот нетрезвый начальник с признаками нервного расстройства и непонятный холеный, невесть откуда взявшийся настырный незнакомец с его гипнотическим взглядом.

     – Ну Вы даете! – только и смог вымолвить Сергей Петрович.

     – Сегодня успеете? – не унимался фон Бок

     – Сегодня у нас торжественное событие. Вы ведь на четыре перенесли, Сергей Петрович?

     – Да, на четыре.

     – Я Вас очень прошу, постарайтесь, – попросил фон Бок, – я тоже, если позволите, с Сергеем Петровичем подъеду.

     – Если Родина сказала «надо», – не терпящим возражений тоном произнес Сергей Петрович, – знаешь ответ?

     – Хорошо, все будет сделано. Главный врач и сам не заметил, как по самые уши влез в чужую и непонятную игру и счел за лучшее быстренько демонтировать повязку с катетером на руке начальника, собрать саквояж, подхватить капельницу и отвесить прощальный общий поклон. – До встречи.

    Хозяин и гость вернулись за стол

    – Может, Вы мне объясните, фон Бок, – Сергей Петрович взял быка за рога, – на что Вы здесь намекали? И при чем тут моя кровь и какая-то кость? В чем, собственно, дело, таинственный Вы мой? Мы же люди простые, откровенный разговор лучше всего понимаем. Так что не крутите, говорите прямо.

     – Дело, Сергей Петрович, самое что ни на есть государственное. Это – очень высокая европейская политика. А, может быть, и мировая. Но Вы должны помнить, о чем Вас предупреждали. Вопросы сегодня задаю я.

     – Ну так, задавайте. Чего кота за хвост тянуть!

     – Прежде всего, расслабьтесь. Может, Вам в стаканчик налить? – предложил окончательно освоившийся в чужом кабинете фон Бок.

     Юнона между тем занималась в приемной обычными своими делами. Проводила, не забыв поблагодарить вдогонку, спешившего как на пожар, Главного врача, приняла телефонограмму, поставила штамп на очередную бумагу, сняла копию с какого-то документа, расписалась за получение почты.

      В приемную вошла Матвеевна, успевшая сменить халат на нарядную юбку и кофту с люрексом. Косынка тоже исчезла, седенькие волосы были аккуратно расчесаны и уложены в пучок на затылке. В руках Матвеевна держала огромный разноцветный букет.

     – Извини, Нонночка, с цветами Лексеич подвел. Пока ему чистую рубаху и галстук искали, энтот гость уже заявился.

     – Ладно, Матвеевна, обойдутся, – ответила, думая о своем, Юнона, – не переживай. Мужики ведь, им главное, чтобы было что выпить и закусить. Цветы поставь пока вот в ту вазу. Воды из графинчика налей.

     – Ну как там, энтот-то, московский, опасный, или как? – поинтересовалась Матвеевна.

     – Не знаю, Матвеевна. Закрылись и сидят. Разговаривают.

     – А дохтур что сказал?

     – Ни слова. Выскочил из кабинета молчком, и к себе в больницу.

     – Худо дело, – пожевала губами Матвеевна.

     – Ты чего, Матвеевна? – встревожилась Юнона, – что значит худо?

      – Сон я намедни видела. Будто наш, Сергей, значит, Петрович, по небу летит. Один. Я ему с земли кричу-кричу, а он только все выше и выше забирает. К звездам, выходит, поднялся. И потом – раз, и пропал из виду.

     – И что это значит? – заинтересовалась Юнона.

     – А пес его знает, прости  Господи, – перекрестилась верующая Матвеевна и устремила взгляд в потолок, – может, высоко Петрович наш пойдет, ох как высоко. Только неспроста все это. Вот и энтот москвич тут как тут. Стало быть, понимай, как хочешь.

     – Ты, Матвеевна, сны толковать не умеешь, – заключила Юнона, – ты их только видишь. А что они означают, объяснить не можешь.

     – Да уж, красавица ты наша, не могу. Чего не могу, того не могу. А доллар, вишь, все-таки упал. Вот то-то и оно.

     Телефонная трель прервала содержательный разговор красавицы-секретарши и энергичной уборщицы. Юнона сняла трубку и тут же замахала рукой на Матвеевну. Понятливая старушка мгновенно выкатилась из приемной, не преминув, правда, бросить острый взгляд на плотно закрытую дверь начальственного кабинета.

     – Слушаю Вас, Евгения Викторовна. Сидят. Вдвоем с москвичом. Беседуют. Да нет, тихо. Майора не приглашали. Нет, вроде в норме. Коньяк. Ничего не слышала, ни слова. Доктор был, я сама вызывала. Ничего не сказал. Капельницу Сергею Петровичу поставил и уехал. Нет, ни слова. Открытие перенесли на четыре. Естественно, для нас так даже лучше. Конечно, волнуюсь. Я понимаю, отступать некуда. Я все понимаю, Евгения Викторовна. Я не передумала, что Вы? По плану, так по плану. Я его ненавижу, так же, как и Вы. Он мне омерзителен. До дрожи. Не волнуйтесь, я буду держать себя в руках. Конечно, как договорились. Он после коньяка ничего не заподозрит. Нет, я никуда не поеду. Буду ждать Вас здесь. Да, Евгения Викторовна, конечно.

     Этот диалог, понятный только двум собеседницам, прервал невовремя заявившийся в приемную служащий с важной, скорее всего только для него бумагой. Но служба есть служба.

     – Извините, – закруглила разговор Юнона, – я не одна. До встречи. 

    

     Московский гость и Сергей Петрович тем временем продолжали увлекательную беседу.

     – Вы подкрепитесь, Сергей Петрович, посоветовал фон Бок, – а то Вы совсем не закусываете. Тут вот красная рыбка такая расчудесная.

     – Вы правы, надо поесть чего-нибудь.

     Сергея Петровича утомила вся эта карусель с Главным врачом, иголками, пробирками, дурацкими речами и капельницей. И впереди еще предстояло немало мук в такой непростой понедельник. Страшно подумать. Один фон Бок чего стоит. Этот уж точно кровушки еще попьет.

     – Позвольте вопрос, – все-таки была, была у фон Бока какая-то своя программа, – я, признаться, не понял секрет процветания вверенного Вам района. Такая огромная территория. Достаточно одного взгляда на карту. У многих разруха, заводы стоят, народ спивается поголовно, все бурьяном заросло. Я вот когда на поезде ехал, невооруженным глазом видно. А Вы что же, получается, как теперь говорят, в шоколаде?

     Сергей Петрович припомнил настоятельный совет, да нет, приказ московского начальства быть с этим типом максимально откровенным, так что, хочешь не хочешь, надо было колоться.

     – Ну, до шоколада, положим, далеко. Все-таки, не Люксембург какой-нибудь. Но секрет, и вправду, имеется.

     – Не томите, Сергей Петрович, рассказывайте, – фон Бок ловко, как и положено аристократу управлялся с грушей.

     – Так все перед Вами, – дйствительно не стал томить гостя Сергей Петрович, – вот Вы внимательно макет рассматривали. Главного врача видели. И не поняли, что к чему?

     – Откровенно говоря, нет.

     – И в Москве Вам ничего не сказали?

     – Они там вообще ничего не знают, – досадливо поморщился фон Бок, – мне показалось, для них главное, что у Вас тут все спокойно. Народ митингов и демонстраций не устраивает, исправно голосует и вообще не бунтует.

     – Ну, хорошо, так и быть. Вы, барон фон Бок, все-таки наш, скотопригонский. Хоть и оторвавшийся от корней. Ладно-ладно, никаких претензий. Ведь не по своей же воле, правда? – счел нужным начать издалека Сергей Петрович.

     – Я вообще-то в Лондоне родился, – признался скотопригонский барон, - последним тут хозяйствовал двоюродный дедушка, тот, что в молодости в лейб-гвардии Преображенском полку служил. В том самом батальоне, которым Государь Император Николай Александрович будучи наследником престола командовал. Мир его праху, – барон поискал взглядом божницу, не нашел и просто мелко перекрестился.

     – Ну, что же, в Лондоне, так в Лондоне, – простил барону его невольную измену родным пенатам Сергей Петрович, – родину, известное дело, не выбирают. Не Ваша вина.

     Тесную связь предков барона с последним российским императором опытный администратор предпочел проигнорировать. Тут дело темное, неизвестно чем еще обернется. А мы живем здесь и сейчас.

     – Это так, истинно так, – глубокомысленно покивал в ответ фон Бок.

     – Ну, хорошо, давайте рассуждать здраво, – вернулся к теме Сергей Петрович. – Вот, скажем, какие у нас в Скотопригонске естественные конкурентные преимущества?

     – Земля. Полезные ископаемые. Вон сколько кружочков на карте. Народ работящий, – в логике барону отказать было нельзя. С другой стороны, мыслил он стандартно, по-западному, как-то механистически.

     - Верно, – Сергей Петрович, чувствовалось, оседлал любимого конька, – но лишь отчасти. Главное, что нам досталось от предков – неиспорченная экология. Окружающая среда, то есть. А от советской власти – большущая больница для умственно неполноценных граждан.

     – Вы хотите сказать, желтый дом с решетками?

     – Можно, конечно, и так выразиться, – не стал спорить Сергей Петрович и решил сослаться на авторитет, – но доктор бы с Вами не согласился. Это все-таки не тюрьма, где людей насильно держат, причем, хочу заметить, по приговору суда. Разницу следует понимать. У нас тут многопрофильное специализированное лечебное заведение. Федерального, между прочим, значения.

     – И что из этого следует? – фон Бок, кажется, никак не мог въехать.

     – А то, что государство всегда, при всех обстоятельствах, будет на это заведение выделять средства. Не дать на такое дело деньги только сумасшедший может. Хотя бы по той причине, чтобы больные в разные стороны не разбежались. Иначе сами понимаете, что будет. Они же, как бы это сказать, без тормозов. Все, что угодно могут натворить. Так что никто себе своими руками смертный приговор подписывать в здравом уме не станет.

     – А их что, тут в больнице так много? – задал уточняющий вопрос фон Бок.

     – Да уж не мало, – ухмыльнулся Сергей Петрович, – на сегодняшний день поболе трех тысяч. А с новым корпусом, его-то мы с Вами сегодня и откроем, и все пять будет.

     – Ничего себе. Целый город, – удивился воспитанный, как видно, на мелкотравчатых европейских интригах фон Бок.

     – Вот я и говорю, тут важны масштабы, в них все дело, – Сергей Петрович постарался подкрепить сказанное выразительным жестом, – это же бюджет. И немаленький. Понимаете, что такое государственный бюджет? Каждый год, между прочим. Каждый год, невзирая ни на что, идут денежки. Даже и в Англии, последнему, извините, дураку ясно, что это такое – бюджет.

     – Кажется, я начинаю что-то понимать, – признался озадаченный  скотопригонскими чудесами барон.

     – То-то и оно, – поднял вверх указательный палец Сергей Петрович, – пять тысяч ртов на полном государственном обеспечении на дороге не валяются. Их не только лечить, их кормить надо. Между прочим, четыре раза в день. И еще перед сном кефир. Так что, будьте любезны, там, в федеральном центре, денежки предусмотрите, в бюджет заложите, и вовремя сюда отслюнявьте. А рабочих мест сколько вокруг этих, я извиняюсь, неполноценных! Доктора, медсестры, лаборанты, нянечки, санитары, сторожа, всякие там слесари, наладчики, да дворники с шоферами. На одного недужного умом выходит человек по пять обслуги. Да и все эти картошки-морковки, яйца-мясо-молоко надо вырастить, переработать, доставить. Одежду казенную сшить, белье постельное. Много чего им надо, всего не перечислишь.

     – Так это же Клондайк – пришел в восторг фон Бок, – золотое дно!

     – Не Люксембург, конечно, – Сергей Петрович и сам не знал, с какого бодуна он привязался к этой маленькой симпатичной стране, – но нам и так неплохо. Заметьте, кстати, подоходный налог с зарплаты в нашу, скотопригонскую казну капает. Так что детские сады и школы у нас первый сорт, кружки всякие – детишки поют себе, танцуют, рисуют. Спортом занимаются. В бассейнах плавают. Библиотеки и прочая культура. Все, что душе угодно. Само собой кафешки, ресторан, кино, магазины, рынок крытый.

     – Надо же, а они там ничего не знают! – искренне изумился фон Бок.

     – А зачем им знать? Хорошо бы, кстати, и с Вас расписочку о неразглашении получить. Хоть Вы и свой, земляк, можно сказать, - то ли в шутку, то ли всерьез заявил Сергей Петрович.

     – Я буду, как это, как партизан, – пообещал барон, – ни слова, даже под пыткой.

     – Ладно, пошутил, идем дальше.

     – Как, это еще не все?

     – А Вы как думали? В горле что-то пересохло.

    

     Сергей Петрович и вправду почувстовал, что сверху навалилась какая-то тяжесть, словно на плечи давят свинцовые чушки. Уставать стал, что правда, то правда, раньше, бывало, и по три ночи не спали,  все с активом и водочка шла не в одиночестве, а с пивком, да и ночью тоже не простаивали, только успевай поворачиваться. В самом деле, тормозить, наверное, пора. Тут Женька права.

     – А давайте освежимся по чуть-чуть, – предложил чуткий фон Бок.

     – Ага, по тридцать капель, – охотно согласился Сергей Петрович.

    

     В приемную вошел молодой человек спортивного вида в темном костюме, при галстуке. Под карманом пиджака угадывалась кобура пистолета. К левой руке стальным наручником был пристегнут небольшой кейс белого металла. Юнона с опаской посмотрела на посетителя.

     – Добрый день, – поприветствовала молодого человека Юнона, – слушаю Вас. Что Вам угодно?

     – Здравствуйте. Я из корпорации «ББДД», – представился молодой человек. – Сергей Петрович у себя?

     – Он занят. У него важные переговоры.

     – У меня для него посылка.

     – Я в курсе. Можете передать мне, – предложила Юнона.

     – Если Вы – Юнона.

     Обычно красота секретарши действовала на таких борзых молодцов безотказно, но не в этом случае. Чувствовалась выучка.

     – Вот мой паспорт, – Юнона протянула документ молодому человеку.

     – Будьте добры, напишите расписку, – молодой человек вернул документ, – печать у Вас?

   – Естественно. Давайте только дверь прикроем. Сумму указывать?

     Юнона встала из-за стола, заперла дверь приемной на ключ и вернулась к компьютеру.

     – Напишите: опечатанный сейф белого металла, – продиктовал молодой человек.

     Юнона вынула листок с текстом из принтера, пробежала глазами, расписалась и поставила печать. Протянула листок молодому человеку.

     – Все верно. Принимайте. Вам на какую руку удобнее? – осведомился посланец.

     – Я лучше в свой сейф спрячу, – предложила Юнона.

     – Не положено.

     – Ну, тогда так, чтобы никто не видел.

     – В таком случае на левую.

     Молодой человек достал из кармана ключ, расстегнул стальной браслет, надел его на левую руку Юноны и защелкнул замок.

     – Господи, какой тяжелый, – Юнона чуть не рухнула на стул от неожиданности. – Там что, золотой песок?

     – Нам знать не положено.

     Не человек, а робот какой-то.

     – А ключ? – с усилием спросила Юнона.

     – Это мой, – молодой человек опустил ключ в карман. У Сергея Петровича такой же. Всего доброго.

     – До свидания, – сил встать у Юноны не осталось. – Дверку сами откройте.

     Молодой человек сухо кивнул красавице и вышел, оставив дверь приемной открытой.

     – Так вот, идем дальше, – Сергей Петрович продолжал просвещать иностранца, – больничный комплекс, это, значит, одна сторона дела. Теперь вторая. Ну, Вы, наверное, знаете, все сейчас бросились недра ковырять. Нефть, газ, руда разная, золото и прочее.

     – Так, так. В районе, несомненно, тоже кое-что есть.

     – Конечно, есть. Только нам этого не надо. Иначе экологию испортим. Мы пошли другим путем.

     – У меня дух захватывает, – фон Бок потянулся за коньяком.

     – А Вы закусывайте. Может, еще чаю? Сейчас Юнону позовем.

     – Спасибо, – фон Бок явно не хотел прерывать захватывающую беседу, – я сам. Я холодный больше люблю.

     – Ну, как знаете, – согласился Сергей Петрович, – так вот – все приходят, роют экскаваторами землю или там качают своими качалками, губят все вокруг, а все деньги уходят в Москву.

     – Понимаю.

     – Мы делаем по-другому. Вот они пришли. И говорят нам – хотим, допустим, тут у вас цинк добывать. Или олово, неважно. А мы им отвечаем – вы, ребята, не первые. Есть еще много всяких, отечественных, ну и, конечно, иностранных. Конкуренция! Они, понятное дело, смекают, что если мы другим отдадим, им ничего не выгорит. Им такой вариант ни к чему, информация мгновенно пройдет, цены на ихние акции могут враз упасть.

     – Логично, – согласился фон Бок, – так, так, продолжайте. Очень интересно.

     – Тогда мы говорим – ладно, мы, так и быть, конкурентам не отдадим. Но и вам тоже, чтобы не обидно и без скандала. Ни вашим, стало быть, ни нашим. Никому. По нулям. Но вы нам за это заплатите. Не так уж и много. Или, если хотите, постройте торговый центр или стадион.

     – И что? – живо поинтересовался фон Бок.

     – Ну, они репу почешут, а деваться некуда. Иногда, правда, пытаются рыпнуться, мы, дескать, в Кремль ногой дверь открываем! И такие бывают. Тогда мы негромко так контраргумент – а если народ узнает, да на улицу выйдет? С зелеными знаменами! А то и на рельсы. Кто их удержит? А если еще эти, из спецбольницы нашей присоединяться? Что тогда? Тут уж никаких санитаров с их тряпками не хватит.

     – Это сильный ход, – вынужден был признать фон Бок.

     – Еще бы. Такие вещи замолчать не удастся. Информационный век на дворе. Пресса, конечно, прикатит. Никаких гостиниц не хватит, в палатках будут спать. За нас, будьте уверены, весь мир встанет – зеленые, антиглобалисты, другие разные борцы против потепления. Шум на весь мир, вплоть до ООН. Вот и получается, деваться им некуда. Платят, конечно. И с иностранцами точно так же. Они, кстати, даже лучше наших понимают. Если их еще на медвежью охоту свозить.

     – Но за что платят-то? Вы же им ничего не дали! – ну никак не мог фон Бок проникнуться сотопригонскими реалиями.

     – В том-то вся и штука, – терпеливо вдалбливал Сергей Петрович основы местного бизнеса тугоумному немцу, – другим же мы тоже не дали. Вот за то, что конкурентам не дали, и платят. Как из пушки.

     – Ах, вон оно что, – понял,  или притворился, что понял барон, – и, что, солидные деньги получаются?

     – Да уж грех жаловаться. Строго между нами, конечно, у нас внебюджетный фонд – половина федерального бюджета. И тишина, – похвастался Сергей Петрович, и тут же вроде как кольнуло что-то острое внизу живота. Эх ты, мать честная, вот всегда так, одна лишняя рюмка и ляпнешь чего не надо.     

     – Ничего себе! Вы можете самого Билла Гейтса поучить, как деньги делать, – фон Бок, как и все они там, за бугром, видно знал цену пенензам.

     – Нам славы не надо. Мы для народа работаем. Избиратель, он, знаете ли, не дурак. Его не обманешь.

     – А деньги на что тратите?

     – Как на что? Я же говорил, у нас все есть. Еще отдыхать народ возим, в санатории лечиться, на экскурсии, доплаты всякие, стипендии платим. Опять же дороги строим.

     – Про какие дороги Вы говорите? – решил поймать Сергея Петровича на слове фон Бок, – вон мост еле держится. Деревянный, стыдно сказать. Наверное, еще прадедушкиных времен.

     – Ну, Вы даете! Это же для отвода глаз. А после моста какая дорога? Ну да, Вы же не видели. От Скотопригонска до любой деревни по асфальту доехать можно, – победительно глядя на гостя, продолжал рассказ о районных достижениях увлекшийся Сергей Петрович.

     – Ну, уж Вы это того. Я карту еще в Москве внимательно смотрел, – фон Бок обрадовался, что наконец-то взял за жабры распушившего хвост, будто хрестоматийный Хлестаков, скотопригонского начальника.

     – Ездят, между прочим, не по карте, – строгим тоном парировал Сергей Петрович, – а по земле. А чтобы дорог видно не было, мы асфальт в зеленый цвет красим. У нас же леса, Вы знаете, хвойные. Вот сверху ничего и не видно. Зимой еще белым песочком чуть-чуть присыпаем. Так, для маскировки. Чтобы не приставали.

     – Вы меня восхищаете, – вынужден был признать фон Бок, – по всему выходит, не зря я сюда приехал. Знал, что в родном Скотопригонске найду то, что мне нужно.

     – Только все это сугубо между нами, – не поленился повторить Сергей Петрович.

     – Конечно, конечно. Это и в моих интересах. Теперь поговорим о главной цели моего визита.

     – Еще по чуть-чуть? – вместительный графинчик под интересный разговор заметно опустел.

     «Наконец-то собрался родить», – подумал Сергей Петрович, а вслух произнес, – Вам будет легче высказаться. А то Вы все никак не решитесь.

     – Ну, что же. Не откажусь. Как вы говорите, по тридцать капель?

    

ГЛАВА 4. НАСЛЕДНИК №3

 

     В приемной раздался телефонный звонок. Юнона сняла трубку.

     – Приемная, – морщась от непривычой тяжести, так и тянувшую вниз нежную загорелую руку, Юнона нашла в себе силы ответить по-деловому, как всегда.

     – Юнона, это Главный врач.

     – Слушаю Вас.

     – Сергей Петрович еще у себя?

     – Да, у него продолжаются переговоры. Вы что-то хотели ему сказать?

     – Боюсь, это личное. Он сам просил меня перезвонить. Вернее, этот товарищ, что у него, Боков. Вы не можете меня соединить?   

     – Сейчас попробую, – по тону доктора Юнона поняла, что надо рискнуть и побеспокоить начальника. Мелькнула, правда, мыслишка, а вдруг у Сергея Петровича – это? То, что не лечат.

     Юнона сняла трубку внутреннего телефона.

     – Сергей Петрович, на трубке Главный врач. У него для Вас что-то срочное.

     – Соедини.

     – Соединяю. Говорите, – это уже Главному врачу.

     Впервые в своей карьере Юнона не вернула трубку на рычаг, больше того, непроизвольно вдавила ее в ухо, боясь пропустить хоть слово. Конечно, любой неблаговидный поступок можно оправдать, а красивой женщине – так и простить, но Юноне и вправду было стыдно, да так, что краска бросилась в лицо.

     – Сергей Петрович, как бы это сказать, – замялся на том конце провода, словно первокурсник, Главный врач.

     – Да говори прямо, не стесняйся, Гиппократ.

     – Нас никто не слышит?

     – Если только Юнона. Хотя вряд ли, она не так воспитана.

     – Ладно, Вы поймете, – сумел, наконец, сформулировать Главный врач, – и скажите этому товарищу тоже. Все подтвердилось. Полная идентичность. Сто процентов, конечно, никогда не бывает. Но за девяносто девять целых и девять десятых я ручаюсь.

     – Понял. Сейчас передам. Умница, оперативно работаешь. У тебя там все к четырем готово?

     – Да, все как надо. Если только особые пожелания...

     – Никаких. Мы люди простые. Спасибо тебе.

     Юнона тихонько положила телефонную трубку на место, несколько мгновений посидела без движения, переваривая услышанное. Потом спохватилась, достала из сумочки, мысленно проклиная тяжелый сейф,  мобильный телефон, набрала номер.

     – Евгения Викторовна, это я. Да-да, Юнона. Вы только не перебивайте. Сейчас звонил новый Главный врач. Он сегодня у Сергея Петровича кровь из вены брал на анализ. Да, я попросила, после вчерашнего. Конечно, были причины. Я, понятно, со свечкой не стояла. Еще не хватало. Но уверена. Такие детали туалета женщины обычно снимают в одном случае. Ну, конечно. Я же видела! Так вот, все подтвердилось. Сто процентов. У него СПИД! Да, доктор сам сказал. Конечно, я своими ушами слышала. Догулялся, голубчик! Ой, как же Вы были правы, Евгения Викторовна. Конечно, жду. Мочи терпеть уже нету. Ничего, выдержу. Не беспокойтесь. До встречи.

     – Доктор звонил, – сообщил Сергей Петрович фон Боку, – сказал, что полная идентичность. Ну, и что это значит?          

     – Отлично, просто отлично. Так вот, Сергей Петрович, Вы свою родословную хорошо знаете?

     – А что? – насторожился Сергей Петрович. – Папа, мама, бабушки, дедушки. Как у всех.

     – В том-то и дело, что не как у всех, – строго произнес фон Бок, – кровь-то у Вас действительно голубая. Это факт. И вот какая тут еще штука получается. Я ведь не зря подметил, что Вы лимончиком коньяк осаживаете.

     – Ну, уж коньяк тут вовсе ни при чем, – решительно возразил Сергей Петрович, – я, по правде говоря, больше водку люблю. Под малосольный огурчик.

     – Не в этом дело. Важно, что Великий князь в 1915 году через Скотопригонск проезжал. По дороге на Кавказский фронт. И в нашей усадьбе, той, что потом по кирпичику большевики разнесли, на два дня останавливался.

     – Это какой еще Великий князь? – Сергей Петрович, признаться, не слишком хорошо разбирался в семейных связях Дома Романовых. Вот Кодекс строителя коммунизма и сейчас мог наизусть отбарабанить, хоть среди ночи разбуди.

     – Тот самый, Николай Николаевич-младший, дядя Государя Императора. Он потом в эмиграции жил. Там и умер, как известно. Самый, между прочим, уважаемый член императорской фамилии. Главнокомандующий.

     – Ну, и что? Я-то здесь при чем? У меня дворян в роду ни на грамм не было! И в Белой армии никто не служил, – Сергей Петрович не раз заполнял самые подробные анкеты и заучил их, кажется, наизусть.

     – Погодите, погодите, не кипятитесь, – миролюбиво, даже ласково остановил хозяина фон Бок, – какой Вы, однако, горячий! Впрочем, это вполне объяснимо. Чувствуется кровь. Николай Николаевич в молодости тоже был, признаться, не дурак выпить и большой забавник. А уж по женской части!

     – Про кровь мы, кажется, выяснили, – взял себя в руки Сергей Петрович, – валяйте дальше.

     – Пытаюсь. Так вот, в эти же дни, в 1915, изволите видеть, году пребывала в Скотопригонске в нашей усадьбе одна датская принцесса. Застряла тут во время первой мировой войны. И случился у них с Николаем Николаевичем, естественное как бы сказать сближение, одним словом роман.

     – Дело житейское, проще простого, – понимающе закивал Сергей Петрович, – с кем не бывает. По пьянке, да еще проездом на фронт, может и на погибель, чего только не наворотишь.

     – Конечно. Вот только потом ребеночек родился, мальчик, – счел нужным подчеркнуть строгим тоном последнее слово фон Бок.

     – А что, все как у людей, – согласился Сергей Петрович.

     – Это, между прочим, был Ваш дедушка, – выложил на стол козырного туза фон Бок.

     – Да быть того не может! – Сергей Петрович еле сдержался, чтобы не расхохотаться в лицо ненормальному немцу, – у меня и фотографии есть. Никакой он не это, как вы говорите, не незаконнорожденный. Все чин по чину, в церковных книгах записано, можно, если что, в архивах найти. Рождение там, крещение, все как полагается.

     – В том то и дело, что записи эти поддельные, – не терпящим возражений тоном заявил фон Бок, – тайну происхождения Вашего дедушки знали три человека. Само собой  Великий князь Николай Николаевич, мой дедушка барон фон Бок, ну и датская принцесса, конечно.

     – Ну и ну! Ничего себе, дела.

     Кажется, настала очередь Сергея Петровича въезжать в не им созданную проблему. Тут не знаешь, за какой конец хвататься.

    – Вы не волнуйтесь, так часто бывало, – фон Бок, кажется, даже жалел ни в чем неповинного Сергея Петровича, – в высшем свете вообще сплошь и рядом. Записывали ребеночка, после рождения, естественно, под чужой фамилией. А к совершеннолетию дворянство давали, деньги, приданое и все прочее, как полагается. С Вашим дедушкой по-другому вышло. Революция, гражданская, большевики, советская власть, война, железный занавес, перестройка, лихие девяностые, да Вы и сами все знаете. Не до ребеночка было, конечно. Так уж случилось. Если бы не все эти заварухи, совсем иначе судьба Вашего почтенного дедушки бы сложилась. И родителей Ваших покойных, светлая им память. Да и Ваша тоже. Ну да, к счастью, не все потеряно. Рукописи не горят, слыхали?

     – Вам бы сказки для детишек младшего возраста писать. Не пробовали? Ладно, шучу. Положим, Вы правы, – Сергей Петрович успокоился, выслушав всю эту ерунду и еще подумал, что опытный Главный врач, если что, живо придет на помощь. И в лоб спросил визитера: – Только теперь-то кому это интересно?

     – Очень даже есть кому, – строго сказал фон Бок. 

     – Например?

    – Я понимаю, что Скотопригонск от Европы, конечно, далековат, – вынужден был признать очевидное барон, – но все же. Как ни крути, а страна Российская Федерация – это уж точно Европа. И все, что там делается, нам не безинтересно. Это еще мягко говоря. Вот поэтому-то я и приехал. Сами знаете, с чьей санкции. И потом, я же русский в конце концов, – фон Бок при этих словах гордо выпятил грудь.

     – Это понятно. Стали бы они иначе с самого с ранья звонить. Ну, мы тут тоже в курсе дела. Телевизор смотрим, газетки почитываем, – Сергей Петрович тянул время, он давно научился произносить ничего незначащие слова, хоть с трибуны, хоть за столом.

     – Не сомневаюсь. Так вот. Очень скоро, вполне возможно, на месте двух небольших европейских государств могут возникнуть три, – доверительным тоном произнес фон Бок.

     – Это что же, война? – встревожился Сергей Петрович.

     – Не волнуйтесь. В Европе воевать уже некому. Выродились, ничего не поделаешь. Так что все произойдет вполне легитимным способом. Через референдум. И встанет вопрос о выборе формы правления. По традиции – это монархия.

     – Король, значит, им понадобится, – сделал логический вывод смекалистый Сергей Петрович.

     – Вот видите, как Вы все тонко понимаете. Я же говорил, голос крови, – судя по всему фон Бок был доволен – не зря трясся в поезде двое суток.

     – Далась Вам эта кровь, – поморщился Сергей Петрович.

     – А как же иначе? Дело архисерьезное, знаете ли, кому ни попадя трон доверить нельзя. А у Вас такая родословная. Есть и Романовы-Голштейн-Готторпские, и Рюриковичи, а уж по линии датской принцессы, вообще просто на загляденье. Все европейские династии перемешаны.

     – Вы еще принца Гамлета приплетите. Или тень его отца, – ну никак не хотел Сергей Петрович принимать всю эту монархическую галиматью всерьез.

     – Шутить изволите.

     – Какие уж тут шутки, – грустно признался Сергей Петрович, – голова кругом идет. Правильно говорят – понедельник день тяжелый. Придется сегодня у доктора в больнице задержаться. Как бы вообще туда на всю оставшуюся жизнь не загреметь.

     – Ну что Вы? С такой родословной это невозможно, – искренне возмутился верный монархическим началам фон Бок.

     – А что? – обнаружил Сергей Петрович неплохое знание отечественной истории в объеме школьного курса, – взять хотя бы вон Павла Первого. Получается, наследственность-то не безупречная.

     – С Павлом история, конечно, и вправду не совсем симпатичная, – вынужден был согласиться барон, – ну, да с кем не бывает. Мало ли кого задушили или зарезали. Или там, табакеркой в висок. Такая профессия.

     – Веселенькая перспектива. Вы, что, действительно все это серьезно?

     – Вполне. По всему получается, что Вы претендент на престол №3. Могу по Готскому альманаху все очень наглядно показать. Все бумаги у меня с собой, вот здесь, в портфеле, – фон Бок с готовность потянулся к изящному золотому замочку.

     – Да, ладно. Я Вам на слово верю. Освежиться надо бы по такому случаю, – нашел привычный выход из ситуации Сергей Петрович.

     – Не возражаю. Ваше здоровье, Ваше высочество, – попробовал было в очередной раз по-гвардейски вытянуться во весь немалый рост барон.

     – Ну, Вы, барон, с этим все-таки потише, – остановил фон Бока Сергей Петрович, – тут, конечно, тоже Европа, но не до такой же степени.

     – В Москве, – продолжал разъяснять ситуацию фон Бок, – как Вы понимаете, полностью в курсе. И очень на Вас рассчитывают. Вы на хорошем счету. Да я и сам в этом убедился. Голова у Вас варит, дай Бог каждому. После того, как Вы тут, в Скотопригонске, дела наладили, с небольшим королевством в два счета управитесь.

     – Это понятно. Не такие объекты запарывали, – брякнул, не подумав, Сергей Петрович.

     – Не понял.

     – Это поговорка такая, шутка, современный фольклор, – пояснил Сергей Петрович, – ой, батюшки, нам скоро ехать пора. За разговором совсем счет времени потеряли.

     – Мы куда сейчас? – осведомился фон Бок.

     – Торжественно откроем новый больничный корпус. Потом, как водится, фуршет. Покушаете горяченького на дорогу. Водочкой нашей угостим. Потом майор Вас на московский поезд посадит, – обрисовал ближайшую перспективу Сергей Петрович и обнадежил дорогого гостя: – все будет в лучшем виде.

     – Спасибо, Вы очень любезны. Давайте прямо сейчас и поедем. Хотелось бы больницу посмотреть. Может быть, мы ее именем Вашей бабушки назовем, – закинул пробный шар барон фон Бок.

     – Только не сегодня, – отозвался Сергей Петрович, – придется Москву запрашивать.

     По правде говоря, Сергею Петровичу не терпелось поскорее сплавить барона обратно в Москву, избавиться, наконец, от надоевших разговоров о каких-то князьях, пусть и великих, забугорных принцессах, династических связях и прочей ископаемой ерунде, нормально поужинать и завалиться спать часиков этак на двенадцать.

     – Ну, что Вы, нет, конечно не сегодня. В перспективе, - я похлопочу там, в Москве, – пообещал барон.

     – У нас еще вопросы остались? – Сергей Петрович хотел расставить точки над «и», зная, что в суматохе торжества поговорить без свидетелей уже вряд ли получится.

     – Я вполне удовлетворен встречей, Ваше высочество, – церемонно наклонил свою лошадиную голову барон.

     – Оставьте Вы эти титулы, фон Бок. А то ляпнете, не дай Бог, что-нибудь при посторонних, мало ли что еще подумают. Тем более, едем-то в специфическое медицинское учреждение, там своих наполеонов и королей лиров хоть пруд пруди.    

     – Не беспокойтесь, никому не слова, – фон Бок даже счел нужным перекреститься, – в Москве, конечно, придется подробно доложить.

     – Какие мои задачи? – Сергею Петровичу для порядка требовался конкретный ответ, пусть вся эта история и улетучится через пару часов как дым, вместе с московским поездом.

     – Живите, как ни в чем не бывало. Пока, как говорится, не дойдет до дела. Вот тогда мы Вас и выведем на европейскую сцену. Вполне официально, конечно. Но...

     – У Вас всегда есть в запасе какое-то «но», – поморщился Сергей Петрович.

     – Дело в том, что Вас теперь могут приглашать на разные встречи. У аристократов, знаете ли, свой круг общения. Все они, как-никак родственники. И Вы тоже войдете в их число. Не беспокойтесь, они все вполне милые люди. Вам надо обрастать связями. Номер три – это ведь очень близко к трону. Всего два шага. Даже если не сразу, все равно придется войти в высшее общество. Отсидеться в окопах, милейший Сергей Петрович, не получится. Вы же сами говорили доктору – если родина прикажет «надо!». Может, придется и в Европу перебраться.

     – Лучше бы как-нибудь обошлось. Мне и в Скотопригонске хорошо. Действительно, может, не стоит все-таки? Ну его все на фиг,  наплюем и забудем, – с надеждой в голосе предложил Сергей Петрович. – И Вы оставайтесь, фон Бок. У вас же здесь корни. А воздух какой, охота, рыбалка. Люди золотые. Усадьбу восстановим, будете жить, как у Христа за пазухой. Как настоящий фон барон.

     – Извините великодушно. Вынужден отказаться. Не могу. Долг есть долг, – привычно выпятил грудь фон Бок.

     – Понимаю. Ну, обнимемся, что ли, на прощанье, – предложил Сергей Петрович, встав из-за стола и раскрыв объятия, – кто знает, придется ли еще свидеться?

     – Полюбил я Вас, Ваше высочество, Сергей Петрович, – фон Бок был готов натуральным образом прослезиться, даже достал из нагрудного кармана цветной шелковый платочек, – всей душой полюбил. Да и дедушки наши, можно сказать, под одной крышей родились. А уж если у нас в России кто, как говорится, хлеб преломил, это навек.

     – И мне Вас, фон Бок, будет не хватать, – ответил взаимностью Сергей Петрович, – ну, уж ладно, что делать, терпите там, в своей Великобритании. Такая, значит судьба.  

     Новые свойственники, по всему было видно, не расстались бы еще долго, только вот дела не ждали. Сергей Петрович вынул из кармана пиджака мобильный телефон, набрал номер.

     – Ты далеко, старик? Подъезжаешь? Ждем тебя. Поднимись ко мне, я тебя с хорошим человеком познакомлю.   

     – Ну, что же, Сергей Петрович, – предложил окончательно освоившийся барон, – по русскому обычаю на посошок?

     – Эх, жалко, не смогу стремянную с Вами сегодня выпить. Счастливого Вам пути, – пожелание хозяина кабинета прозвучало вполне искренне, без всякой задней мысли.

    

     Стрелка часов в кабинете подползла к 15.30. В приемной появился Авторитетный Бизнесмен. Юнона из последних сил улыбнулась, ободряюще кивнула, стараясь прикрыть от внимательного взгляда Авторитетного Бизнесмена пресловутый браслет.

     – Вот, господин Боков,  – представил вошедшего Сергей Петрович, –  как раз президент нашего внебюджетного фонда. Золотая голова!

     – Очень приятно, Боков, – барон привычно, без запинки, несмотря на солидное количество выпитого, следовал  легенде. «Что значит школа! – отдал должное барону Сергей Петрович, – наши бы уже раскисли, как валенки весной».

     – Надеюсь у вас все в порядке? Вижу-вижу, не голодаете, закусываете. Успешно поговорили? – поинтересовался Авторитетный Бизнесмен.

     – Очень полезный визит, – увлажненными глазами поглядел на гостя Сергей Петрович, – первый раз, можно сказать, из Москвы приличный человек приезжает.

     – Вы мне льстите, – отозвался явно довольный откровенным комплиментом фон Бок.

     – Вот и ладушки, – подвел итог Авторитетный Бизнесмен, – ну что, погнали городских? Тогда я за руль. Мерин у подъезда.

     – Давай спускайся, а мы за тобой. Я только Юноне пару слов скажу.

     – Мы что, на лошадях поедем? – поинтересовался озадаченный фон Бок.

     – Карету мы Вам в следующий раз приготовим, – пообещал Сергей Петрович, – это он так свой шестисотый называет.   

     В приемной Юнона сделала попытку встать, но предательский пудовый сейф, словно якорь, не дал ей выпрямиться. Впрочем, расчувствовавшийся шеф и его, державшийся прямо, как шест, московский гость ничего не заметили.

     – Мы в больницу, – Сергей Петрович по привычке не смог обойтись без ценных указаний, – ты Юнона, остаешься тут на посту. Командуй парадом.

     – До свидания, – фон Бок отвесил красавице церемонный поклон, – спасибо  Вам за радушный прием, давно так приятно не чаевничал.

     – Не за что. Хорошо, Сергей Петрович, – улыбка у Юноны получилась кривоватой.

    

     Дождавшись, пока мужчины выйдут из приемной, Юнона с усилием поднялась со стула, держа металлический ящик двумя руками, заглянула в кабинет, умудрилась закрыть на ключ дверь приемной, вернулась на рабочее место и набрала номер телефона.

     – Евгения Викторовна! Да, уехали, наконец. Вы скоро? Ой, как хорошо! Да тут одна штука. В общем, у меня рука занята. Нет, Вы меня не поняли. Не могу по телефону. Может, майор поможет. Жду Вас. Поскорее приезжайте, пожалуйста. А то я даже в туалет выйти не могу с этой тяжестью. Это хорошо, что Вы тут рядом. Ой, внутренний звонит. Не дай Бог, еще ехать передумали. Минуточку. Это Матвеевна. Спасибо, жду. Слушаю тебя, Матвеевна. Да, уехали. Нет, спасибо, не надо. Я сама все приберу. Да ладно, подумаешь, две чашки помыть. Всего и делов, как ты говоришь. Пока. 

     - Я - капитан Спиваков, если забыли, - не успела Юнона повернуть ключ в замке, как невзрачный человек в помятом костюме возник в приемной, словно уже давно прятался за дверью и вот, наконец, решился выйти из укрытия.

     - Что Вам угодно? – Юнона нашла в себе силы скрыть растерянность и даже добавить в голос толику металла.

     - Мне нужно пройти в кабинет Сергея Петровича, - Спиваков полез было в нагрудный карман, может было предположить, что за служебным удостоверением.

     Юнона, сколько себя помнила, визжала так только один раз в жизни, когда в кабинет неизвестно как и откуда, прямо ей под ноги шмыгнула мышь. Спиваков было собрался что-то сказать, но инструкция строго предписывала работать без огласки, так что пришлось закрыть рот,  покинуть предбанник и плотно закрыть за собой дверь. Автоматический замок громко, как выстрел, щелкнул капитану вслед.

    

     Не успела Юнона перевести дух, прислушиваясь к учащенному сердечному ритму, в дверь приемной осторожно постучали. Юнона на подворачивающихся ногах подошла к двери, повернула ключ. На пороге стояла Евгения Викторовна, по спортивному подтянутая женщина лет тридцати пяти, с короткой стрижкой, выразительными карими глазами и жесткими чертами лица. В отличие от блондинки Юноны – шатенка. Понятно, почему Сергея Петровича мотало то направо, то налево. Евгения Викторовна была одета в легкий тренировочный костюм, а в руке держала объемистую спортивную сумку. Юнона, засунув под мышку проклятый сейф, заперла за Евгенией Викторовной дверь.

     – Слава тебе, Господи, наконец-то, – выдохнула Юнона.

     – Ну что, ты, Нонночка, распереживалась? Что с тобой?

     – А Вы что же думаете, – Юнона была готова расплакаться, – мне так легко эту гирю таскать? Вы-то вон уже переоделись.

     – Так сними.

     – Не могу, ключ у Сергея Петровича остался.

     – Сейчас что-нибудь придумаем. Пойдем в кабинет. Нам надо кое-что оттуда с собой прихватить. И ключ заодно поищем.

     – А майор? Разве он нам не поможет? – с надеждой в голосе спросила переволновавшаяся Юнона.

     – Сами должны справиться. Майор повезет моего англичанина на станцию. Кстати, как он тебе? – Евгения Викторовна вопросительно взглянула на секретаршу, – красавчик, правда? А умница какой! Серега и трезвый бы ничего не просек. Артист!

     – Переволновалась я очень, Евгения Викторовна, – призналась Юнона, – но, конечно, видный мужчина. Не придерешься, иностранца сразу видно.

     – Иностранец иностранцу рознь. Этот – дворянских кровей. Без подделки. Светский человек, не чета нашим, скотопригонским. Уж не будет водку с утра ведрами хлестать. Серегу-то, вишь как ловко провел. А тот, между прочим, еще какой подозрительный. Ладно, нечего время терять. Первым делом включим телевизор. Вот-вот трансляция начнется.

     – Да-да, правильно, – поддержала Юнона, – всех их сейчас по телевизору увидим.

     – Главное, чтобы они оттуда никуда не делись. Мало ли что  Сереже с перепоя в голову взбредет. Если все по плану, мы с тобой в шесть часов должны уже в вагоне сидеть. Тут и твой майор с моим красавцем подъедут.

     – А что с этим делать? – Юнона показала на блестевший нержавейкой сейф, – так и таскать на цепи?

     – Ничего не поделаешь, придется потерпеть. Майора сейчас отвлекать никак нельзя. Засветим всю операцию. Потом уже, в вагоне, что-нибудь придумаем. В поездах инструменты всегда есть.

     – Так ведь каждая собака увидит, что у меня на руке эта штуковина, – продолжала беспокоиться Юнона.

     – У тебя какой-нибудь плащик есть? – осведомилась практичная Евгения Викторовна.

     – Старенький. Висит там, в приемной, в шкафчике.

     - Сейчас я на тебя наброшу, - мало ли, знобит тебя, просквозило. Да и вообще, кому какое дело.

     - Так ведь в этой штуковине деньги! – Юнона неплохо ориентировалась в окружающем мире, - нам корпорация ББДД за них головы отвернет. Или этот, бизнесмен бритый.

     - Наплюй, считай, что это наше приданое. Квартиру в Москве купишь. И еще на мебель останется, - постаралась успокоить секретаршу Евгения Викторовна.

     - Боюсь я, Евгения Викторовна, - призналась Юнона, силенок у нее и вправду оставалось на донышке.

     - А майор на что? Волков бояться, в лес не ходить, - Евгения Викторовна держалась уверенно, - если хочешь оставайся, Сережу я тебе дарю. Сама знаешь, мне этого алкаша не жалко.

     - Ну что Вы такое говорите! Я майора люблю, - твердым голосом заявила Юнона. Отуда только силы взялись.

     - Ну и на здоровье. Никто  не против. А шум, уж ты мне поверь, они поднимать не станут. Не в их интересах. Тем более, что это, по правде говоря, копейки. Мы сейчас Сережу как следует обуем. Я уж с ним за все рассчитаюсь.

     - Вон он там, в телевизоре, - Юнона впилась взглядом в картинку на экране.

     - Ишь ты, речь говорит, как только язык не заплетается. Так, пора за дело. Ты, Нонночка, подкрепись лучше, вон хоть бутербродиков поешь. И следи, что там в телевизоре делается.

      Елена Викторовна достала из маленькой дамской сумки связку ключей, прошла в комнату отдыха, открыла сейф. Пошарила в нем, вынула из пустого ящика в стене пестрое птичье перо.

       - Это что еще за гадость? - брезгливо глядя на неожиданный трофей, спросила Евгения Викторовна.

     - Это он, видно, с охоты привез. Сегодня утром из кармана вынул. При мне.

     - А где же документы, кредитки, деньги?

     - Откуда же мне знать? – растерялась Юнона, - у меня от этого сейфа отродясь ключей не было.

     - Вот те на, - Евгения Викторовна смешалась, но лишь на мгновение и быстро взяла себя в руки, - ладно, обойдемся, нам и того, что у тебя на руке хватит. Ну, что они там, в телевизоре делают?

     - Больные хором песни поют, - доложила Юнона.

     - А эти где?

     - Что-то не видно, - вгляделась в экран Юнона.

     - Значит, на фуршет пошли, - сделала вывод Евгения Викторовна, - это хорошо. Сейчас добавят и успокоятся.

     - Да он двужильный, - заметила Юнона, - еще утром был никакой, может капельница помогла.

     - А кто у него тут ночью был? Ты что-то говорила, - припомнила Евгения Викторовна.

     - Не знаю. Он из кармана вместе с этим самым пером бюстгальтер вытащил. Модный, с кружевами, красного цвета. Может, он и его с охоты привез.

     - С него станется. А размер какой?

     - Не меньше третьего, а то и четвертый.

     - Ишь ты, ничего себе! – повысила голос задетая все-таки за живое Евгения Викторовна, но быстро успокоилась, - вот теперь пусть с этой коровой и кувыркается. Сбылась мечта идиота!

     - Жалко его все-таки, сколько лет бок о бок, - неожиданно расчуствовалась Юнона.

     - Опять за свое. Оставайся, тебя никто не неволит, - отрезала Евгения Викторовна.

     - Нет, нет, в Москву хочу, с майором.

     - И правильно. Нечего таким бабам, как мы с тобой, в Скотопригонске гнить. Майора твоего генералом сделаем. Они рано на пенсию выходят. Переберетесь к нам в Европу, будем себе жить, да поживать. Чем плохо?

     - Вы правы, - Евгения Викторовна, - признала очевидное Юнона.

     - Ну вот и славно.

     В телевизоре между тем хор затянул «Раскинулось море широко». Юнона смахнула непроизвольно навернувшуюся предательскую слезу. Евгения Викторовна мимоходом подала Юноне носовой платок, прошла в комнату отдыха, вернула перо в сейф и словно прощаясь навсегда, оглядела кабинет

     - Прощай, Сережа, друг любезный, принц ты мой заморский! Давай я тебе помогу, Нонночка. На одну руку плащик накинем и сойдет.

     - Ну что же, вперед, так вперед! В Москву! – откликнулась красавица-секретарша.    

     - Ты бы с кроваткой попрощалась, - съязвила напоследок Евгения Викторовна, - узковато вам, наверное, вдвоем тут было. Ладно, шучу. Я же говорила, не ревную.

     - Пойдемте скорее, Евгения Викторовна, - взмолилась Юнона.

     - Как скажете, генеральша. Мой «Жигуль» к вашим услугам. Ничего, скоро на что-нибудь поприличнее пересядем.

     Телевизор в кабинете остался включенным. На экране что-то пели и танцевали вперемешку пациенты в разномастных пижамах и персонал в белых халатах. Вечер набирал ход.

  Оперативное донесение

 Лично

 Секретно

 От Зам. Уполномоченного по Скотопригонскому району

 Капитана Спивакова

Сегодня московским поездом в Скотопригонск прибыл неизвестный иностранный гражданин. На вокзале он был встречен Уполномоченным по Скотопригонскому району и препровожден в Администрацию района, где был немедленно принят Главой Администрации, в кабинете которого провел переговоры, продолжавшиеся до 15.30., после чего оба отбыли на митинг и фуршет по случаю сдачи спецобъекта Федерального значения. Разговор записать не удалось, так как аппаратура прослушивания оказалась выведенной из строя неустановленными лицами. Попытка привлечь к сотрудничеству секретаря Главы Администрации Юнону оказалась безуспешной. Прошу выделить специальный фонд для ремонта спецаппаратуры и стимулирования указанной фигурантки к негласному сотрудничеству в размере 100 550 руб. Капитан Спиваков.

      В Скотопригонске весенние вечера длятся долго. Может быть, еще и потому, что воздух стараниями Сергея Петровича не портят никакие вредные выбросы. Можно смело лететь за призом  в какой-нибудь озабоченный глобальным потеплением экологический комитет ООН. Так что если утра тут яркоголубые, то вечера васильково-синие, как глаза у той же Юноны.

     В приемную тихонечко, как всегда, вошла Матвеевна.

     – Ау, Нонночка, ты где? – понапрасну поинтересовалась Матвеевна, – надо же, и в кабинете никого, – уборщица включила свет в комнате отдыха. – И тут пусто. Куда все подевались?

     Матвеевна вернулась в приемную, сняла трубку внутреннего телефона: – Лексеич, это ты? Это я, Матвеевна. Юнона из приемной не выходила? Что-что? С Евгенией Викторовной, говоришь. Чегой-то тяжелое несла. В «Жигули» ейные сели. Так. А куда поехали? Это точно, что в сторону станции? Понятно, Лексеич. Да нет, ничего. Я тута побуду, в приемной, значит.

     Озадаченной Матвеевне не оставалось ничего другого, как рассуждать вслух: - «Ага. Понятное дело, захотели, значит, проводить энтого москвича. Важная птица, видать. Конечно, к нашему Петровичу кого ни попадя, не пришлют. Знамо дело. А убирать все равно надо. Что за товарищами убирали, что вот теперь обратно за господами. Эта Нонка, она только командовать хороша. Одним местом мужиками вертеть. Известно каким. «Сама уберу!». Как же! Матвеевна все и уберет. Куда им без Матвеевны? Как што, так Матвеевна – сюда, Матвеевна – туда! Как без рук, ей-Богу. Словно дети малые. Смех один».

     В приемную вошли Сергей Петрович и Авторитетный Бизнесмен. Удивленно уставились на увлекшуюся уборкой Матвеевну.

     - Ты тут что, одна что ли? А где Юнона? – поинтересовался Сергей Петрович.

     – Укатила с твоей Евгенией на станцию. Небось энтого москвича провожать.

     – Как это с Евгенией?

     – Ты вон хоть Лексеича спроси, – сослалась на свидетеля Матвеевна.

     Авторитетный Бизнесмен посмотрел на часы.

     – Давно?

     – А я почем знаю, – призналась Матвеевна, – я минут двадцать, как тут кручусь. Может с полчаса. Нам время ни к чему. Мы и так свое дело знаем.

     – Погоди, Матвеевна, – остановил деловую струшенцию Сергей Петрович, – не части. Дай сообразить.

     – Московский поезд уже ушел, – заметил Авторитетный Бизнесмен.

    

     Дискуссию прервал телефонный звонок. Сергей Петрович взял трубку.

     – А, это ты, Лексеич. Шофер с «Волгой», говоришь, один вернулся. Без майора? Понятно. Видел, что «Жигуль» Евгении Викторовны у станции стоит? Понятно, что пустой. Сейчас, погоди минутку.

     – Отправь водителя в гараж, – посоветовал Авторитетный бизнесмен, – я сам тебя домой заброшу.

     – Пусть едет в гараж, – распорядился в трубку Сергей Петрович и вопросительно посмотрел на приятеля.

     – Ты еще не догадался? Кажется, птички улетели. Ладно, сейчас разберемся. Только лишние болтуны тут нам ни к чему.            

     – Я, значит, пойду, – приняла сказанное на свой счет Матвеевна.

     – Останься, Матвеевна, – распорядился Авторитетный Бизнесмен.

     – Объясни, старик, – попросил Сергей Петрович.

     – Сейчас, – пообещал Авторитетный Бизнесмен и снял замшевый пиджак, показывая, что так и быть, придется тут задержаться, – кофейку ему завари, Матвеевна. Покрепче только.

    Матвеевна послушно вышла в приемную. Авторитетный Бизнесмен выключил телевизор, присел за стол Сергея Петровича.

    – Где у тебя тут магнитофон включается? Так, сейчас пленку перемотаем.

     Матвеевна с подносом застыла на пороге кабинета. Все трое внимательно прислушались к записи разговора с московским начальством. Первой отреагировала Матвеевна.

     – Ах ты, батюшки, никак майоров голос-то.

     – Мне тоже что-то показалось, – признался Сергей Петрович, – но уж больно уверенно шпарил, гад.

     – Я-то сразу заподозрил. Обычный прием. Тряпочкой, небось, трубку замотал. Ты что, в кино не видел? – осведомился Авторитетный Бизнесмен.

     – Зачем все это? – воскликнул Сергей Петрович, ну никак он не мог поверить в такое коварство.

     – Ты что, веришь тому, что этот клоун тебе тут плел?

     – Ничего не понимаю. Ведь из Москвы же кто-то звонил! По вертушке!  

     – Небось, выходит, майор и звонил, – догадалась Матвеевна.

     – Погоди, Матвеевна. Не путай, ради Бога. У майора крыльев нету. У него погоны, – Авторитетный Бизнесмен предпочитал придерживаться фактов, – это неважно, откуда и кто звонил.  Важно, что сговорились они все вчетвером. И еще им кто-то помогал. Но все это в прошлом, проехали.

     – Это Юнонка! – накипело, оказывается, у Матвеевны. – Змея подколодная. Ох, кого ж ты пригрел, Петрович. Ах, она проходимка! И Женька с ней заодно! И майор! И энтот, значит, с ними, хрен московский!

     – Матвеевна! Я тебя прошу, – взмолился Сергей Петрович, – не надо.

     – Старуха права, – подвел итог Авторитетный Бизнесмен, – а ты, Серега, успокойся, выпей кофейку. Коньячку, кстати, не осталось? Вон там, на донышке что-то есть.

     – С этим Боковым  пили, – Сергей Петрович вылил остатки коньяка в рюмку, – а он, получается, кто? Барон фон Бок этот? Он, значит, получается, Женю увел! А Юнона, стало быть, с майором снюхалась.

     Расстроенный Сергей Петрович, забыв закусить, ворвался в комнату отдыха и тут же выскочил оттуда, потрясая ружьем и крича что-то невразумительное.

     – Дай сюда ствол! – Авторитетный Бизнесмен отличался завидным хладнокровием, – так-то лучше. Чудила ты, Серега! Повезло тебе!

     – Ты с ума сошел! У меня жену увели. И Юнона туда же! Такой день испортили, – продолжал бушевать Сергей Петрович.

     – Вот же чудак человек! Счастья своего не понимает, – Авторитетный Бизнесмен обратился за поддержкой к Матвеевне, – радоваться надо, а он в истерику. Ты же теперь свободен, как ветер! И от той, и от этой. Скажи, Матвеевна?

     – Так-то оно, конечно, так. Все, что Бог делает, то, известно, к лучшему,– рассудила Матвеевна, – и шельму он, значит, метит. А все же,  москвич-то энтот, выходит, Женькин полюбовник?

     – Выходит-выходит, – передразнил старушку Авторитетный Бизнесмен, – ты, вот что, Матвеевна. Давай, гони в буфет, скажи, чтобы на стол собрали. На вот тебе деньги.

     – Поняла. Одна нога здесь, другая там. Слышь, Петрович, я ведь прознала, чей это давешний лифчик, тот, что ты мне утресь дал.

    – Ну? – заинтересовался слегка успокоившийся Сергей Петрович.

     – Иринки, бухгалтерши. Справная девка. И давно тебя любит. Который год сохнет. Молчком только, а уж как страдает! А ты все – «Нонночка, Нонночка, Женечка, Женечка». Вот тебе кого надо.

     – Ты, Матвеевна, ее к нам пригласи, – распорядился Авторитетный Бизнесмен, – пусть она тебе на стол накрыть поможет. Не люблю я эти фуршеты. Стоя только лошади едят. Сейчас мы тут по-людски закусим. Среди своих. Может, доктора позовем? Он же сегодня именинник. Что скажешь, Серега?

     – Я еще не врубился. Распоряжайся сам.

     – Ладно, въезжай потихоньку. Иди, Матвеевна, займись делом. А я пока позвоню, – Авторитетный Бизнесмен взялся за телефон: – Здорово, эскулап! Я, конечно, кто же еще? Да, в кабинете у Сергея Петровича. Скажи, ты скорую помощь оказываешь? Вот и молодец! Бери свою реанимацию, парочку медсестер повеселей, включай мигалку, и сюда, к нам. Надо шефа лечить. Приезжай, все поймешь. Нет, капельницу не надо. Клин клином вышибают. Этому у вас в университетах не обучают. Я тебе покажу, пригодится.

      – Ты что-нибудь понимаешь? – по всей видимости коньяк не помог Сергею Петровичу.

     – А что тут понимать? Майор вербанул твою Юнонку, бабы погоны любят. А этого барона фон Бока Женька где-то на отдыхе подхватила. Захотелось им, видишь ли, красивой жизни. Скотопригонск им надоел.

     – И чего им не хватало? – удивился Сергей Петрович.

     – Людям всегда чего-то не хватает. А женщинам к тому же вредно телевизор смотреть. Они ведь все, что там показывают, за чистую монету принимают, – объяснил Авторитетный Бизнесмен.

     – Господи, а как же деньги от ББДД? – вернулся в реальный мир Сергей Петрович, – их же небось Юнона с собой уперла.

     – Не боись, подруга, – утешил партнера Авторитетный Бизнесмен, – я, когда тут у тебя в первый раз пленку услышал, смикитил кое-что. Конечно, не до конца, но все же. Так что я этого гонца перехватил.      

     – И что?

     – А то, что мы с ним в его сейф замечательный песку насыпали. Юнонка с ним еще намается. А деньги он завтра привезет.

     – Ну, ты даешь, – восхитился Сергей Петрович.

     – Ты вот что, вроде отошел, – внимательно посмотрел на приятеля Авторитетный Бизнесмен, – проверь-ка лучше свой сейф. Там у тебя документы, кредитки, наличные. У Евгении ключи были? Ну, так не теряй времени, если что, звони в банк, блокируй счета.

     – Им до Москвы еще две ночи ехать.

     – Береженого Бог бережет. Может, они где на самолет пересядут. Иди  в комнату отдыха, проверь по-быстрому.    

     Сергей Петрович рванул в комнату отдыха, споро отомкнул сейф и торжествующе показал приятелю извлеченное из сейфа знакомое птичье перо.

     – Я вспомнил! – Сергей Петрович чуть не кричал от радости, – я же все оттуда в охотничий домик отвез. Сам не знаю, почему. Еще в пятницу.

     – Вот молодец! Интуиция сработала. Стало быть, все еще у нас впереди! Дай-ка мне это перо на память, оно счастливое.    

    

     Отдуваясь, в кабинет вошла Матвеевна с двумя туго набитыми пластиковыми сумками в руках. За ней, стеснительно улыбаясь, показалась стройная, с высокой грудью симпатичная молодая женщина. Тут же появился Главный врач и две медсестры, похожие на кукол Барби – все трое в белых халатах.

     – А вот и скорая помощь с реанимацией, – оживился Авторитетный Бизнесмен, – ну-ка, девушки, накрывайте на стол! Сейчас все уколемся!

     – Сергей Петрович, с Вами все в порядке? – счел нужным осведомиться Главный врач, он никак не мог себе простить, что поддался гипнозу таинственного иностранца .

     – Вполне. О деталях позже поговорим. Располагайтесь. Я побуду немного один в комнате отдыха.

     - Это Маша, а это Даша,- представил симпатичных медесестер Главный врач, - что, наоборот? Ну ладно, разберемся по ходу пьесы...

      Обе Барби стреляли сильно подведенными глазками, осматриваясь в большом кабинете и даже присесть не успели, как расторопная Матвеевна взяла их в оборот.

     - А ну, медицина, на стол накрывать не разучились?

     - Они все больше на операционный стол накрывают, - пошутил Главный врач, - ладно, ладно, не обижайтесь, девочки. 

     – А Вы, значит, будете Ирина? – осведомился заинтересовавшийся новым объектом Авторитетный Бизнесмен.

     – Да, – слегка покраснела женщина, пряча за пышными ресницами озорные зеленые глаза.

     – Кассой командуете?

     – Я - И.О. Главного бухгалтера.

     – Замечательно, касса должна быть в надежных руках.

     – А где Юнона? – осмелев, поинтересовалась Ирина.

     – Они, видите ли, отъехали. С Евгенией Викторовной, кстати. И с майором, чтоб ему ни дна ни покрышки. Все трое, полагаю, навсегда. Сечете фишку? – в лоб спросил Авторитетный Бизнесмен.

     – Думаю, что да, – призналась сообразительная бухгалтерша.

     – Змея она подколодная, Юнонка эта ваша, – внесла в разговор свою лепту Матвеевна.

     – Совершенно верное определение, – отчеканил Авторитетый Бизнесмен.

     – А этот, что с косичкой и костью, – поинтересовался Главный врач, – Боков, кажется?

     – Обычный эмигрант-проходимец. Таких в Париже двенадцать на дюжину, – небрежно махнул рукой Авторитетный Бизнесмен.

     – Москвич-то энтот? Женькин хахаль, – добавила Матвеевна.

     – Все, Матвеевна, шабаш, – закрыл тему Авторитетный Бизнесмен, – не травмируй Сергея Петровича. Ему сейчас нежное обращение требуется.

     – Поняла? – подмигнула Ирине Матвеевна.   

     Посвежевший Сергей Петрович вышел из комнаты отдыха, с улыбкой оглядел собравшихся, восхищенно посмотрел на накрытый стол.

     – Как хорошо все-таки жить, братцы!    

     – И сестренки! – с намеком подхватил Авторитетный Бизнесмен.

     – Спасибо, доктор, что приехали, – Сергей Петрович широко улыбнулся, - сегодня Ваш праздник. Ну, давайте все за стол. Первый тост – за медицину. Будем здоровы!

     Застолье разгоралось, с традиционным чоканьем, передачей закусок, приятственными улыбками.          

     – Замечательные у нас люди в Скотопригонске, – воскликнул вдохновленный красотой новой пассии Сергей Петрович, – Вам так повезло, доктор!

     – У нас, доктор, – добавил Авторитетный Бизнесмен, – все лишнее само собой отваливается. Без хирургического вмешательства. Воздух, что ли, такой у нас особенный?

     – Главное, голубь ты мой, люди, – подтвердила Матвеевна.

     – За хороших людей! – одновременно подняли рюмки симпатичные медсестры, – правда, доктор?

    

     Веселый шум за столом прервал звонок местного телефона. Матвеевна, повинуясь кивку Сергея Петровича, взяла трубку.

     – Это ты, Лексеич? Телеграмму, говоришь, принесли. Что-что? С красной каймой? Пусть сюда тащит. Я распишусь.

     – Это тебе, Петрович, – протянула листок начальнику раскрасневшаяся Матвеевна, – правительственная.

      – Для сведения, – вслух зачитал содержание депеши Сергей Петрович, – майора, ага, перевести для дальнейшего прохождения службы в Москву. Так, ага, с присвоением очередного воинского звания подполковник. Исполнять обязанности временно назначен капитан Спиваков.

      – Я же говорил, с майора причитается, – напомнил Авторитетный Бизнесмен, – ну да ладно, мы люди не злопамятные, понимаем, служба такая, и опасна и трудна. Матвеевна, там, в приемной факс, кажется, пищит. Посмотри. А ты, Сергей Петрович, этого Спивакова знаешь?

    - Тот еще гусь. И шипит так же.

    - Что за незадача такая в России нашей, почему последующий всегда хуже предыдущего?

    

     Философский и весьма глубокий по сути вопрос Авторитетного Бизнесмена повис в воздухе. Не дает Русь ответа, хоть ты тресни. Вот уже лет триста как не дает.

     – Опять тебе, Петрович, - это Матвеевна,- не по-нашему тут. И герб тоже не нашенский, со львами. Сурьезный герб.

     – Вот тебе на! – Сергей Петрович посмотрел на присутствуюших и растерянно произнес: – из Букингемского дворца. От английской королевы. И принц Чарльз тоже подписал. Приглашают на день рождения принца Гарри. Персонально. Письмо еще специальное позже пришлют. Это что же выходит? А, я вас спрашиваю. Может, Вы знаете, доктор?

     – За Ваше здоровье, Сергей Петрович! Наука не ошибается, – только и смог сказать умница Главный врач.

     – Мы им там таких дров нарубим! – пообещал присутствующим Авторитетный Бизнесмен.

     – Хороший человек, он завсегда по справедливости награду получает, – убежденно констатировала слегка захмелевшая Матвеевна, – орел ты наш!

     – Сергей Петрович, я так за Вас рада! – раскрасневшаяся Ирина, не стесняясь, обняла смутившегося шефа, – дайте я Вас поцелую!

     Чуткие медсестры, не сговариваясь, громко крикнули хором: – «Горько!»

     – Золотые вы мои! – умилилась Матвеевна, – красавцы!

                                      

ГЛАВА 5. В МОСКВУ! В МОСКВУ! В МОСКВУ!

                              

Оперативное донесение

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

Капитана Спивакова

Довожу до Вашего сведения, что бывший уполномоченный по району, убывший в неизвестном направлении в одном купе с женой Главы района, его личной секретаршей и одновременно любовницей, а также неустановленным иностранным гражданином, не передал служебные дела, также и с грифом «Секретно», в силу чего утрачены оперативные данные на указанных лиц, а также отсутствует список секретных сотрудников, состоявших на связи с бывшим уполномоченным. Оперативная обстановка в городе и районе остается контролируемой, но тревожной. После торжеств, связанных с открытием нового корпуса спецобъекта Федерального значения отмечается повышенная активность Главы района и ряда приближенных к нему лиц. Предположительно это связано с результатами визита неустановленного иностранного гражданина и отъездом ранее приближенных к Главе района лиц. В городе распространяются слухи о возможном в ближайшей перспективе восстановлении монархии. Источник данных слухов документально установить до настоящего времени не удалось. Мною предпринят вербовочный подход к сторожу администрации района Протопопову по кличке Лексеич, близкому к Главе администрации. Подход результатов не дал, так как упомянутый Лексеич заявил, что он уже ранее присягал государству СССР, а иных обязательств подписывать не желает и, кроме того, продолжать разговор будет только в присутствии адвоката и после получения соответствующей повестки, ссылаясь при этом на положения действующей Конституции РФ. В ближайшее время мною будет доработан список кандидатов для привлечения к работе в качестве секретных сотрудников в целях восстановления утраченной агентурной сети, а также добровольных помощников органов правопорядка. Прошу утвердить расходы на вышеуказанные цели в размере 720 862 руб. Капитан Спиваков.

      - Оба на! – первым среагировал на новую вводную Авторитетный Бизнесмен и снял руку с плеча симпатичной медсестры, кажется, Даши, - тут не все так просто, тут нам, кореша, внимательно разобраться следует...

     - Вы правы, - подхватил тему Главный врач, - скорее всего, налицо чья-то неудачная шутка, может быть, кто-то из моего контингента шалит, там у меня такие умники сидят, самого Стива Джобса за пояс заткнут.

     - Да нет, - откликнулся Сергей Петрович, - вряд ли это Ваши, больно лихо закручено, худо только, что майор отъехал, теперь подполковник, правда. Не умещается у меня в голове его связь с фон Боком. Выходит, он Родине изменил. И за это его в подполковники?

     - Что же теперь будет, Петрович, - искательно глядя на шефа, осведомилась Матвеевна, - обратно, получается, батюшку-царя надо восстанавливать, или сам возьмешься?

     - С ума ты что-ли тронулась, – одернул старорежимную старуху Сергей Петрович, – иди вон поспи в комнате отдыха.

     - Сергей Петрович, миленький, не отказывайтесь, - защебетали хором обе Барби, - нам так во фрейлины хочется, надоели эти капельницы и голые эти зады, слюнявые хари эти похмельные, так и норовят, то под юбку лезут, то за грудь хватают, а мы вам верой и правдой...

     - Ну-ну, уже тут как тут, фрейлины, - одернула воспаривших в мечтах медсестер строгая Ирина, - разбежались, как же.

     - Ну что же делать, - хорошенькие медсестры готовы были расплакаться, - и помечтать нельзя, хоть минуточку в сказке пожить.

     - Давайте-ка по рюмочке. – предложил сердобольный Главный врач, - не все еще потеряно, отчаиваться – последнее дело.

    

     - Вот что, братва, с беглецами ББДД вопрос решит, за кражу сейфа они ответят, посидят пару суток без теплого сортира в КПЗ, а мы за это время сориентируемся, - Авторитетный Бизнесмен, судя по всему, был настроен решительно.

     - Ты что задумал? – Сергей Петрович разволновался не на шутку, - не забывай, я пока еще здесь районный Глава, всенародно избранный, между прочим.

     - В этом-то и вся соль, что всенародно, тебя так просто не сковырнешь, тут фон барон правильно рассчитал, если только он сам игру распланировал, похоже у него за спиной кто-то поважнее прячется...

     - Вы здоровы, голубчик? - осведомился Главный врач, ему не давала покоя его косвенная вина в невероятном развитии событий, - дайте-ка я Вам лоб потрогаю, - и распорядился, - Маша, Даша, плесните ему на донышке. У меня там в больнице на мировой закулисе с полсотни пациентов с глузду съехали.

     - Стоп машина, - Авторитетный Бизнесмен великолепно держал себя в руках и гнул какую-то одному ему известную линию, - прежде всего, присутствующие дают подписку о неразглашении...

     - Я уже давал одну сегодня, - сообщил Главный врач, - Вы что, солить их будете, а, Сергей Петрович?

     - В самом деле, что ты задумал? Я, разумеется, никаких подписок давать не собираюсь, - Глава еще раз недвусмысленно напомнил, кто тут власть.

     - Ладно, доктору одной хватит, ну и тебе тоже не надо, а вот девушкам обязательно, всем троим, Матвеевна не в счет, во-первых, спит, во-вторых, ей по возрасту в любом случае амнистия выйдет, - частично согласился с Сергеем Петровичем Авторитетный Бизнесмен.

     - Мы лучше пойдем, – хором произнесли обе Барби и посмотрели на бухгалтершу Ирину.

     - Я остаюсь. – решительно произнесла молодая женщина, - давайте бумагу, - и они тоже подпишут, за компанию.

             

     - Итак, объсняю расклад. Мы, здесь присутствующие, – Авторитетный Бизнесмен говорил стоя и, надо признать, выглядел внушительно, - представляем собой ядро новой Всероссийской монархической партии во главе с Сергеем Петровичем, он по праву рождения претендует на престол, а мы - его верные соратники и оруженосцы.

     - Позвольте уточнить, - воспитанный в столице и начитанный за без малого десять лет учебы Главный врач во всем имел, по-видимому, свое мнение, - а как же Российский императорский дом?

     - Гогенцоллерны и самозванцы, - отрезал Авторитетный Бизнесмен, показывая, что его голыми руками не возьмешь, тоже почитывал кое-что, - генеалогическое древо у Сергея Петровича, судя по тому, что рассказал фон Бок, на загляденье, куда там всяким разведенкам да захудалым Багратидам. Конечно, многое еще уточнить придется, но главное мы знаем.

     - Ну ты и наблатыкался однако, - только и сумел вымолвить Сергей Петрович.

     - Продолжаю, - поклонился в знак признательности Авторитетный Бизнесмен, он прямо на глазах приобретал ни с чем не сравнимый европейский лоск, - для начала я вношу в уставный капитал партии один миллион долларов. Вы, Ирина, можете хоть сейчас выписывать приходный ордер. Устав и программу напишем попозже.

     - Ты это серьезно? - спросил окончательно протрезвевший Сергей Петрович?

     - Мы за, - как всегда хором поддержали благородное начинание и взволнованные озвученной суммой обе Барби и захлопали в ладошки.

     - Давши подписку, держись, - подвел итог Главный врач, - послушаем, каков Ваш план?   

    

     Примерно в это время ушла в Москву на номер Вельяминова эсэмэска без подписи следующего содержания: «Объект «Глава» характеризуется положительно - энергичен, умен, с хитринкой, отличный организатор, стрессоустойчив, безболезненно переносит большие дозы алкоголя, обучаем, пользуется успехом у противоположного пола. Барона следует держать в строгих рамках, желательно иметь в запасе средства давления. Майор и его любовница интереса не представляют». Впоследствии, сколько компетентные лица в составе Специальной комиссии по расследованию произошедших в дальнейшем событий ни бились, так и не смогли установить автора короткого текста. Вот и не верь после этого в ту самую мировую закулису.   

    

     - Миллион долларов, конечно, деньги в наше время небольшие, даже в Скотопригонске, - уверенно продолжал Авторитетный Бизнесмен, - столицу нам с ними не взять, тем более Европу. Так что первым делом, как всегда и везде – деньги. И второе – программу действительно надо  писать. Современная монархия, это вам не фунт изюму. В глобальной-то экономике. Все эти троны, камергеры, короны и прочие кавалергарды,  это для кино. Нужно что-то современное завернуть, без нафталина. И еще, свой человек в Москве нужен, с головой, с мозгом, как у того, что в Мавзолее без толку лежит, мозг, правда, в отдельной банке хранится. И ведь не вставишь никому в черепушку, не научились еще. Правда, доктор? Главный врач только развел руками, признавая ограниченные возможности современной науки.  

  

     Оживленную и содержательную дискуссию прервал бдительный Лексеич, неслышно, словно тень в своих разношенных валенках, голубой форменной рубашке и армейском галстуке цвета хаки нарисовавшийся в кабинете с бланком телеграммы в руках.

     - Тебе чего? – не слишком-то приветливо встретил стража ворот Авторитетный Бизнесмен.

     - Телеграмма Сергею Петровичу, - протянул Лексеич сложенный вчетверо бланк в направлении шефа, - мне идти или как?

     - Стой как стоишь, - распорядился Сергей Петрович, - пить тебе все равно нельзя, ты на дежурстве, - и продолжил, - так, зачитываю:  «На станции Горлодеровка задержаны по подозрению в краже портативного сейфа белого металла возможно с золотым песком на неустановленную сумму, лица, зарегистрированные в Скотопригонске, женского и мужского пола. Подозреваемые заявили, что сейф попал к ним случайно и был получен ими для передачи Главе Скотопригонского района. Сейф вместе с содержимым, предположительно принадлежащий фирме ББДД, у задержанных изъят и отправлен на экспертизу. Словесные и фотопортреты, а также отпечатки пальцев фигурантов передаем по факсу. Просим подтвердить личности задержанных. Подпись – майор Евсеев».

     - Перестраховывается майор, но делает все правильно, в наше время любые документы можно даже и на нашей станции в ларьке купить, ореагировал на новость Авторитетный Бизнесмен.

    

     - Маша, Даша, кто-нибудь из вас печатать умеет? - Сергей Петрович вопросительно посмотрел на девиц, попавших вместо развеселой вечеринки на учредительное собрание новой партии, - Юнону-то замели, - шеф еще не определил своего отношения к непростому переплету, в который, судя по строгой телеграмме угодила его бывшая возлюбленная.

     - Я, я умею, - вызвалась Даша.

     - Садись на ее место, печатай: «Подтвердить в настоящее время не можем ввиду отсутствия исполняющего обязанности уполномоченного капитана Спивакова на рабочем месте по неизвестной причине. Подпись: ночной дежурный районной администрации Протопопов» и повернулся к Лексеичу: - ступай, братец, на почту, отправь. Скажи, за счет администрации, пусть чек тебе дадут.

     - Вам, Даша, придется поработать моим личным секретарем, - продолжал уверенно отдавать распоряжения Сергей Петрович, - не возражаете, доктор?

     - Надо, значит, надо, - откликнулся Главный врач.

     - Орел, чистый орел, - встряла в разговор отдохнувшая Матвеевна и предложила заскучавшей Ирине, - не хочешь прилечь, голубушка, я там место нагрела. Уставшая за насыщенный событиями день Ирина в ответ только отрицательно покачала головой.

     - Так, - Сергей Петрович продолжал, задумавшись, расхаживать по кабинету и, наконец, остановился. Сосредоточил взгляд по устоявшейся привычке на начальственном портрете, - пишите, Даша.

     - Я готова. – откликнулась вошедшая в новую роль медсестра.

     - «Москва, Инстанция, все с большой буквы, – уверенно начал диктовать Сергей Петрович, - сегодня, в 19.50 мною получено факсимильное приглашение явиться в Букингемский дворец, в скобках, город Лондон, Великобритания, скобки закрываются, для встречи с членами королевской фамилии. Ранее побывавший у меня на приеме гражданин Великобритании барон фон Бок, утверждавший, что прибыл в Скотопригонск по поручению Инстанции, с большой буквы, предъявил доказательства моего происхождения запятая якобы дающего мне права на престол нескольких европейских государств. Прошу решения. Подпись».

    - Вызови Лексеича, пусть отправит по срочному тарифу, - распорядился Сергей Петрович.       

     - Сильно формулируешь, - только и нашел, что сказать Авторитетный Бизнесмен.

    

     - К Вам фельдъегерь из Москвы, - лаконично доложила Даша.

     - Проси.

     Фельд, бравый парень в ладно пригнанной по фигуре форме первым делом попросил предъявить документы. Так уж у них было положено и Сергей Петрович молча поднес к глазам служивого раскрытую книжечку малиновой кожи с золотым тиснением снаружи и печатью с орлом и серебристыми, понятными только посвященным, знаками внутри, получил в руки пакет с пятью сургучными печатями и расписался в специальной книге. Все это молча, потом фельд убрал книгу в кожаный портфель, как автомат откозырял Сергею Петровичу и удалился.

    

     Все что угодно, сказать по правде, ожидал увидеть Сергей Петрович, вплоть до смертного приговора, но только не это - перед ним лежал большой лист плотной гербовой бумаги с напечатанном вверху витиеватым старинным шрифтом заголовком: «Родословное древо» и подписью внизу: Главный герольдмейстер Российской Федерации Петр Фонвизин, покрытой оттиском государственной печати с двуглавым орлом. Сергей Петрович хотел было понюхать конверт, вместо этого только пошарил пальцами внутри, но, кроме еще одного слоя черной бумаги ничего больше не обнаружил. Понимай, как хочешь.

    

     Этот самый лист, украшенный разноцветными гербами с именами и годами жизни под ними, висевшими на многочисленных ветках мощного дерева, все по правилам строгой науки геральдики, Сергей Петрович выложил на всеобщее обозрение на приставном столике. Сообразительный претендент  на европейский престол достал из ящика письменного стола лупу в пластмассовом чехле и внимательно рассмотрел верхнюю часть рисунка. Действительно – там значились он сам, папа и мама, а под именами дедушки и бабушки по отцовской линии были изображены щиты с геральдическим грифоном на одном и тремя пантерами на другом.  

     - Что скажете, друзья дорогие? – Сергей Петрович не спешил обнародовать собственное мнение, когда-то ему рассказывали, что в Российском Императорском флоте перед решающим сражением первыми высказывались младшие офицеры, и тут тоже, судя по всему, ситуация, учитывая пресловутое родословное древо, вырисовывалась совсем непростая.

     - Тестируют нас, - собрался, наконец, с мыслями Главный врач, - реакцию нашу проверяют.

     Продолжить мысль, однако, умнице-эскулапу не пришлось, в приемной послышался возмущенный Дашин возглас, но дверь кабинета уже открылась и на пороге показался невысокий полноватый человек простоватой внешности, нос картошкой еле держал на потном кончике съезжавшие старомодные круглые очки, редкие волосы уже не могли скрыть залысины на шишковатом черепе, словом пренеприятнейший тип без доклада ввалился в кабинет скотопригонского главы.

     - Капитан Спиваков, - объявил невежа и приготовился занять кресло у приставного столика.

     - У меня в кабинете без приглашения не присаживаются, - осадил нахала Сергей Петрович, - что Вам угодно, капитан?

     - По моим сведениям, Вами получена телеграмма о задержании на станции Горлодеровка моего бывшего начальника и еще двоих граждан Российской Федерации и одного иностранного гражданина.

     - И что?

     - Какие Вами были приняты меры?

    Сергей Петрович, как уже не раз говорилось, прошел хорошую комсомольскую выучку и знал, что подобных нахалов, пусть и с золотыми погонами, надо сразу и решительно ставить на место.

    - Вот что, Спиваков, буду вынужден сообщить Вашему начальству, что Вы изволили мало того, что проспать ЧП, еще и узнали о нем по прошествии, - Сергей Петрович взглянул на часы, - двух часов, причем не по своей линии, а благодаря любезности почтовых работников. Все, свободны, и больше ко мне в кабинет без доклада убедительно прошу не входить.

    

     Сергей Петрович хлебнул остывшего чая, прервал-таки недоумок Спиваков нить непростых размышлений и снял трубку тренькавшего внутреннего телефона.

     - Что там, Дашенька?

     - Телеграмма из Горлодеровки.

     - Заходи.

     Сергей Петрович отметил про себя быстрый прогресс в квалификации вчерашней медсестры, телеграмму она принесла не так, как сиволапый Лексеич, каждый мог бы подсмотреть, а аккуратно, в кожаной папочке.

     - Свежего чая, Сергей Петрович? - осведомилась внимательная Даша, понимая, что бесцеремонный Спиваков испортил шефу чаепитие, но, к счастью, не смог испортить боевого настроя.

     Сергей Петрович оценил внимание девушки, окинул признательным взглядом ладную фигурку и подумал: «правы были предки наши, когда говорили – что Бог ни делает, то к лучшему, Юноны будто тут и не было, а еще – незаменимых у нас нет» и вслух произнес:  - спасибо, Даша, с удовольствием, - и раскрыл папочку.

    

     Телеграмма содержала следующий текст: «Довожу до Вашего сведения, что гражданин Великобритании барон фон Бок с невестой проследовали скорым поездом в г. Тверь. Им принесены извинения за необоснованное задержание и разъяснен порядок возбуждения дела о компенсации за моральный ущерб. Предположения о наличии золотого песка в сейфе фирмы ББДД экспресс-анализом не подтвердились. Сейф спецкурьером возвращен собственнику. Подполковник особым распоряжением Инстанции понижен в звании до капитана и направлен к новому месту службы в г. Магадан. Невеста бывшего подполковника оставлена для прохождения лечения от нервного расстройства в районной больнице поселка Горлодеровка. Майор Евсеев».     

    

     Сергей Петрович задумался, уставившись в листочек бумаги, ему вспомнились минуты страсти и неги, проведенные вместе с любвеобильной Юноной, нежные прозвища, звучавшие из уст подруги в самые интимные мгновения, трогательный завиток льняных волос за розовым ушком, запах нежной белой кожи - в один миг нахлынула и накрыла волна памяти и благодарности к молодой женщине. И желания, что уж греха таить, горячая кровь прилила к голове, окрасила щеки ярким румянцем. Жаль, как же жаль того, что ушло и не вернется теперь уже никогда.

     - Дашенька, попросите зайти Матвеевну, - распорядился Сергей Петрович, откинулся в кресле и закрыл глаза. Волна потихоньку уходила, жизнь продолжалась, ее-то не остановить и не повернуть вспять...

       

     Матвеевна вошла в кабинет, огляделась, убедилась, что с шефом все в порядке, свеж, бодр, только слегка невесел.

    - Ну, как ты тут, голубь мой? – пропела Матвеевна, вопросительно глядя на Сергея Петровича.

     - В порядке, - лаконично ответил шеф и распорядился, - вот что, Матвеевна, быстренько оформляй командировку в Горлодеровку и дуй туда на моей «Волге», водителя сейчас разбудим. В тамошней больнице Юнона лежит, посмотришь, что с ней да как, может сюда, к нам заберешь, посоветуйся там с врачами, транспортабельна ли, в общем, решишь на месте. Конечно, лучше у нас лечить. Позвони, как увидишь. Фруктов купи, в больницу с пустыми руками не ходят. Ирина тебе кассу откроет и командировку подпишет. И поласковей с ней. Язык не распускай, - на всякий случай счел нужным предупредить старушку Сергей Петрович.

     - Знамо дело, - произнесла Матвеевна свою коронную фразу и покинула кабинет.

  

     - Согласен, как говорится, с предыдущим оратором, - будто и не прерывали неожиданные ввводные увлекательную беседу о будущем,  решил внести свою лепту в тему дня Главный врач, - действительно вот сейчас, прямо на наших глазах. нарождается новый, суровый мир. Титулы, золото, оружие, все, чем жили столетия скоро не будет весить ничего. Искусственный интеллект, роботы и сплошной блокчейн в облаке. И все-таки, я верю, что не эти новые железяки, пусть даже и очень умные, будут править бал. Тем более, что у них все равно не будет того, что мы, люди, называем душой и совестью. И этики у них не будет, и культуры. Так что решать, как человечеству жить дальше, придется все-таки представителям вида гомо сапиенс. И этих решений, если очень грубо, всего два.

     - Верно-верно, - кивнул Авторитетный Бизнесмен.

     - Обратите вимание, - продолжил Главный врач, - попадаются иногда отдельные публикации, но в фокус общественного внимания и реальной полемики тема не ставится, скорее будут обсуждать адюльтеры кинозвезд и воровство отставных политиков. Но это так, к слову.

     - Так, доктор, кажется Вы приближаетесь к сути вопроса, - заметил Сергей Петрович и ласково кивнул вернувшейся в кабинет Ирине.

     - Вариантов социально-экономического устройства в ближайшем будущем всего два, - добрался, наконец, до сути своего тезиса Главный врач, - если отбросить несущественные для большинства детали, возвращение к рабовладельческому строю или тот уклад, о котором веками мечтали разные идеалисты и над которым последние лет тридцать не изгалялся только ленивый.

     - Некоторые черты того самого уклада, что Вы называете рабовладельческим, давно уже проступают там, за океаном, - догадливый Авторитетный Бизнесмен подбросил дровишек в дускуссию, - пособия по безработице, продовольственные талоны, рекордное количество заключенных, причем в частных тюрьмах, эксперименты с геномом человека, тотальное прослушивание всех разговоров и сообщений, ну и так далее. Не говоря уже о всяких там застенках, вроде Гуантанамо.

     - Да и наши восточные соседи не отстают, - добавил Главный врач. 

     - Приятно иметь дело с умными людьми, - расщедрился на комплимент Сергей Петрович - все это замечательно, - и не стал еще сильнее раздувать интеллектуальный костер, а взял быка за рога, - я-то тут причем, а?

    - Все очень просто. Об этом тоже почти не говорят, - у Главного врача был готов ответ, - но миром по-прежнему правит та самая старая аристократия, потомки владетельных особ, конечно, те, кто сохранил не  только титулы, но и деньги. Они-то и дергают за ниточки из-за кулис и выходить на свет не собираются. Им нужен кто-то свежий, свободный от прошлых конфликтов, но с толковой головой и голубой кровью. Это Вы, Сергей Петрович, - закончил речь Главный врач, налил рюмку коньяку, выпил одним глотком и устало откинулся на спинку стула.

     - Вы всерьез считаете, что вопрос стоит так остро? - обеспокоилась

 Ирина, словно кто-то злой и коварный прямо из-за стола вот сейчас у всех на глазах уведет ее только что обретенную любовь.

    

Оперативное донесение

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

капитана Спивакова

Довожу до Вашего сведения, что мною установлен рабочий контакт с уполномоченным по пос. Горлодеровка майором Евсеевым. В больнице указанного поселка содержится бывшая секретарша и любовница фигуранта «Глава» Юнона. Медицинский диагноз в настоящее время майору Евсееву неизвестен. Инициативно выехал в пос. Горлодеровка с целью опроса указанной Юноны и ее возможной вербовки. Установлено, что при Юноне неотлучно находится в официальной командировке приближенная к «Главе» уборщица администрации Матвеевна. Доверительный контакт с указанной Матвеевной установить не удалось. Опрос дежурного врача и младшего медицинского персонала положительного результата также не дал ввиду ссылок на медицинскую тайну. Прошу утвердить непредвиденные расходы на командировку в пос. Горлодеровка и сопутствующие расходы в сумме 185 420 руб. 35 коп. Капитан Спиваков.

     - Сергей Петрович, может хватит на сегодня, померяем давление, я укольчик сделаю и баинки? - предложил чуткий Главный врач. По правде сказать, возвращаться к рутинным заботам в скорбном доме ему вовсе не хотелось, когда еще вот так, душевно, за умным разговором с интеллигентными людьми придется посидеть?

     Молодого эскулапа продолжала мучила совесть – давеча он подыграл фон Боку, брякнув, что кровь у Сергея Петровича с голубым отливом, подумал, что вся эта интермедия – просто-напросто безобидная шутка. И вот на тебе, тогда же появился на свет Божий неведомо как попавший в портфель барона фрагмент костной ткани. А уж за точность лабораторного анализа доктор мог поручиться головой – тут-то все совпало и никаких шуток быть не могло - 99,99. Но вопрос все же оставался – откуда этот самый барон фон Бок взял фрагмент? То-то и оно. Было над чем подумать, голова кругом и еще до кучи геральдическое древо, привезенное фельдегерем из столицы. 

   

     - Продолжим, дамы и господа, - вместо ответа предложил мужественный Сергей Петрович, и не забыл поблагодарить Дашу.

     - Меня озадачивает, - признался Авторитетный Бизнесмен, - что кто-то ведет с нами сложную игру, а мы не только не можем сделать свой ход, но даже правил не знаем.

    - Тогда зачем мы все тут сидим, - дал выход сомнениям Главный врач, чай с коньяком попиваем, вместо того, чтобы действовать, и почему в ответ на запрос из Москвы эту вот штуковину прислали?

     - И Виндзоры, это тоже не шутки, - добавил Авторитетный Бизнесмен.

     - По мне, - Ирина по роду деятельности привыкла, чтобы баланс сходился до копейки и что дважды два – четыре, и никак иначе, - документ из столицы значит только то, что и там разные люди есть и о Вас, Сергей Петрович, знают и будут поддерживать, а Виндзоры не помешают.

     - С партией нам что делать? – Авторитетный Бизнесмен не хотел расставаться со своей идеей, к тому же он прилюдно обещал пожертвовать миллион на благородное дело.

     - Пускай будет, сгодится как прикрытие, на визитных карточках красиво будет выглядеть, - рассудил Сергей Петрович, - да и Главный врач прав - время представительской демократии безнадежно ушло, смешно даже платить каким-то потным дядькам и безумным теткам большие деньги в век скоростного Интернета только за то, чтобы они просиживали зады в большом зале и по команде совали карточки в дырку, как в банкомат.

     - Откровенно говоря, это наше счастье, что майора укатали в Магадан, он бы в три секунды всю компанию на чистую воду вывел, чихнуть бы не успели, как уже статью за подрыв государственного строя пришили, да еще в составе организованной преступной группы, - врезал правду-матку Авторитетный Бизнесмен, - ладно, гуляем, пока тут рулит этот долдон Спиваков.

     И снова на пороге кабинета возникла Даша, пропуская вперед давешнего фельда с его казенным портфелем и прошнурованной тетрадкой. Можно было подумать, что старлей носится по стране со сверхзвуковой скоростью, словно ведьма на метле. Нарушая инструкцию, служивый не попросил на этот раз Сергея Петровича предъявить документы, а протянул раскрытую на нужной странице тетрадь и дешевую ручку «БИК» без колпачка. Сергей Петрович молча расписался, получил в руки конверт с красной полосой по диагонали, запечатанный сургучной печатью, и кивнул уходящему фельду.

     Текст бумаги, в частности, гласил: «Вам надлежит ближайшим поездом выехать в г. Москва. Своим приказом назначьте Исполняющего обязанности Главы Скотопригонского района. С приказом под расписку ознакомьте капитана Спивакова».

     - Ну вот. Продожение следует, - прокомментировал текст Главный врач.

     - Остаешься за меня, - Сергей Петрович посмотрел на Авторитетного  Бизнесмена и, видно, хотел сказать в ответ на энергичный отрицательный жест что-то вроде: «возражения не принимаются», но передумал и только попросил: - позаботься о Юноне.

     - Лучше Ирины тебе не найти, - коротко сформулировал Авторитетный Бизнесмен, кивком давая понять, что за Юнону можно не беспокоиться, - ну, а я что же, я буду рядом, если что.
     Тут уж все общество вперило взгляды в красавицу бухгалтершу и странно было бы предположить, что молодая женщина не покраснеет под взглядом пяти пар вопрошающих глаз.

     - Хорошо, - только и ответила Ирина.

     - Я завтра только полдня отработаю и все, ту-ту, - отдал последние распоряжения Сергей Петрович. А ты, - это уже Авторитетному Бизнесмену, - после обеда примешь этих ребят из Норильска.

     - Будет сделано. Я их уломаю на базу отдыха и аванс выбью. Пара лимонов баксов в нашем фонде лишней не будет.

     - Согласен. Ира, надо еще по-быстрому нас с Евгенией развести. Сейчас я заявление сбацаю. Пожалуй, все, пиши приказ на себя.

     - По последней и надо ехать собирать вещи, - распорядилась практичная Ирина.

     - Придется тебе, Дашенька, подежурить, боюсь, еще новости будут, - попросил девушку Сергей Петрович.

     - Страшновато мне одной, - призналась Даша, - во всем здании я, да Лексеич.

      - Я с тобой останусь,- вызвалась верная подруга Маша, - поспим по очереди.

      

     Странно, - задал сам себе вопрос Сергей Петрович, - что фон Бок вместо своей Англии отправился зачем-то в Тверь. Что он там забыл? И у Жени в Твери, насколько я знаю, отродясь никого не было. И потом - неужели его только ради вчерашней встречи гоняли к нам в Скотопригонск, и кто, ну кто такое может приказать гражданину другой страны - вот в чем вопрос. Он же за Женей приезжал. Или нет?

    

     Справедливости ради следует отметить, что прокручивая, как в калейдоскопе, бурные события этого дня, Сергей Петрович нет-нет, да и чувствовал легкое покалываение где-то под сердцем, да и то сказать, мало кто из мужчин в соку и при должности вот так сразу, одномоментно, терял жену, любовницу и вдобавок еще и эту самую должность. И еще годы, годы, не выкинешь же их на помойку. Пусть они теперь с Женей и чужие люди. Так уж карта легла. Ирина хороша, слов нет. Все же, наверное, хватит кобелировать, а вот может ли она стать верной женой и матерью его детей? И командовать, кстати, любит, не без этого. Не рано ли? Вопрос.

      - Итак, друзья, - Сергей Петрович не обратил внимания на решительный тон новой возлюбленной, давая понять, что он еще тут пока что первое лицо,  обвел глазами присутствующих, - я готов выслушать любые версии, пусть и самые безумные...

     Казалось, присутствовавших в кабинете членов новой партии давно должна была сморить усталость от увиденных чудес, выпитого и сьеденного, да и просто-таки имеет же человеческий организм пределы выдержки без сна и отдыха. Но нет, расходиться им явно не хотелось, впереди маячили хоть и неизвестные, но заманчивые перспективы.

     - Про восстановление монархии мы вчера поговорили, - напомнила Маша, наверное, девушке очень не хотелось расставаться с мечтой о фрейлинском шифре с бриллиантами.

     - Вы уж потерпите, я снова буду говорить долго, - счел нужным предупредить соратников Главный врач.

     - Вперед и с песней, - подбодрил смельчака Авторитетный Бизнесмен.

      - Я не буду повторяться про искусственный интеллект, цифровизацию, сети 5G, роботизацию, блокчейн и прочие технические чудеса, хуже другое  – все это будет не когда-то там неизвестно когда, и даже не послезавтра, а вот-вот, при нашей жизни и больше того, изменит ее самым кардинальным образом.

     - Только причем здесь происхождение Сергея Петровича и все эти бредни фон Бока? К тому же не думаю, что мы можем как-то на это повлиять, особенно сидя здесь, в Скотопригонске, - рассудительно произнесла Ирина то, под чем могли подписаться за малым исключением все ее соотечественники, а не только люди, сидевшие сейчас за маленьким столиком для совещаний в начальственном кабинете.

     - А Вы что же, считаете, что фон Бок вот так, с бухты-барахты в Скотопригонск приперся? – Главного врача было не так-то просто сбить с позиции.

     - Вы еще расскажите, что у него с моей женой роман с первого взгляда случился, - заметил задетый за живое Сергей Петрович. Осталась-таки рана. Долго ей еще заживать...

     - Мы как-то с одного на другое перескакиваем, - постарался погасить страсти Авторитетный Бизнесмен и вежливо попросил Главного врача, - продолжайте, пожалуйста.

     - Да-да, продолжайте,- поддержал друга Сергей Петрович, - оставим на время научно-технический прогресс, искусственный интеллект, роботизацию и прочие умные вещи. Нам сейчас не до жиру. Мы не в Академии наук, мы в Скотопригонске. Давайте, как учили нас классики, сосредоточимся на текущих вопросах.

     - Вычислили, получается, Вас, – глядя в глаза Сергею Петровичу. – без обиняков заявил Главный врач, одним глотком отхлебнув полчашки крепко заваренного чая, - вот только зачем? В эти байки про наследников каких-то там престолов мне что-то слабо верится.

     - А эта бумага? Это уже не фон Бок, это оттуда, - Авторитетный Бизнесмен показал пальцем на потолок, - доставили, между прочим, спецкурьером. Это вам не Лексеич в валенках и даже не майор Евсеев.

     - Загадка, - счел нужным вставить слово Главный врач и предложил: - давайте еще раз пройдемся по событиям вчерашнего дня и подумаем...

      - В самом деле, Сергей Петрович, - подала, наконец, голос Ирина, - почему именно Вы?

    Сергей Петрович молча развел руками.

     - Вы сами, уверен, - начал строить свою версию Главный врач, -детально рассказали вчера посланцу о положении дел во вверенном Вам районе. Как, кстати, он вам сразу, с порога, представился?

     - Сразу как барон фон Бок.

     - Думаю, что выбрали Вас именно потому, что дела в Скотопригонске и районе идут, по сравнению с окружающими городами и весями не сказать, чтобы замечательно, но вполне прилично. Люди довольны, работают, учатся, отдыхают, об экологии тут буквально пекутся, воздух чистый, воду прямо из речки пить можно, даже борщевика нет, ну и, не самое последнее дело, чиновники местные эдак оголтело, как от века на Руси принято, не воруют, берут, конечно, но с оглядкой и по малости.

     - Все-таки это не причина визита фон Бока и уж тем более не объясняет приглашение из Букингемского дворца и вот эту бумагу, - Авторитетный Бизнесмен ткнул указательным пальцем прямо в центр ярких геральдических завитушек. Он за Женей приехал.

     - Так совпало, - невозмутимо ответил Главный врач, - приятное с полезным, это были смотрины уважаемого Сергея Петровича, самое их начало. Главное еще впереди.

     - Допустим,- задумчиво произнес Сергей Петрович и повторил, - допустим. Но кто заказал эти смотрины, вот вопрос. И сколько мы тут не бейся и не фантазируй, ответа мы не найдем. Будем переливать из пустого в порожнее, да и только.

      - Все тайное рано или поздно становится явным, - произнесла Ирина стертую, но прозвучавшую сейчас к месту фразу.

      Возражать девушке никто не стал, разговор явно зашел в тупик.

    

     Молчание прервал зуммер вутреннего телефона и Сергей Петрович был вынужден взять трубку на маленьком столике около своего большого рабочего стола.

     - В приемной капитан Спиваков, - доложила Даша, - говорит, по срочному делу.

     - Пусть подождет две минуты, - распорядился, глядя на мужчин, Сергей Петрович, - ступайте в комнату отдыха и сидите там тихо, как мыши, бумагу эту с собой захватите. Маша, Ирина, посуду уберите.

    

     На этот раз Сергей Петрович пригласил Спивакова присесть в кресло у приставного столика.

      - По городу ходят слухи о каком-то важном иностранце, - начал капитан, - Вы с ним вчера новый корпус больницы открывали, потом он срочно из города уехал и с ним жена Ваша с секретаршей и майор...

     - Вот не знал, что Ваша почтенная организация слухами занимается, - не преминул съязвить Сергей Петрович, - а Вы-то сами где весь день обретались?                

     - На спецзадании, - не моргнув глазом, соврал Спиваков. На самом деле он до вечера забавлялся на конспиртивной квартире с любовницей, объявив своим, что дома обедать не будет – его, дескать, неожиданно направили в секретную местную командировку и поскакал в приемную Главы, узнав об отъезде майора, а теперь уже поздно вечером, хотел разнюхать, что тут происходит в начальственном кабинете.

     - Вот что, Спиваков, я за Вас работать не намерен, - Сергей Петрович легко разгадал примитивное вранье противного опера, - свяжитесь с майором Евсеевым в Горлодеровке, он растолкует, что и как.

     - Почему... - хотел было продолжить тянуть волынку Спиваков, умолчав о бузуспешной поездке в Горлодеровку, но Сергей Петрович поднялся из-за стола, давая понять, что аудиенция закончена. Руки на прощанье докучливому капитану он не подал.

     И опять в любимый русскими разговор о будущем вмешалась самая   обыкновеная проза жизни. Дверь кабинета открылась и Даша сделала два шага вперед. Воспарившие было в размышлениях о будущем человечества присутствующие уставились на нее, будто перед ними неожиданно возникла дева Мария, пусть и без младенца.

     - В приемной Ваш водитель, Сергей Петрович. Докладывает, что Матвеевна задержится в Горлодеровке дня на два-три. Завтра она сама позвонит.

    - Скажи ему, что он может отдыхать. Домой я сам доберусь, - Сергей Петрович посмотрел на Авторитетного Бизнесмена, - одолжишь «Мерина»? Ирина, надо бы Матвеевне еще денег послать и приказом продлить командировку.

     - Я распоряжусь, и перекусить слегка нам всем не мешает, - Ирина отложила в сторону намерение закончить затянувшееся сидение, остаться, наконец, наедине с предметом обожания и вместе с Дашей вышла из кабинета.

 

      Известно, что люди, умеющие работать руками и не боящиеся их при этом запачкать, легко находят общий язык друг с другом, не обращая внимания на возраст, национальность и цвет кожи. Это представители интеллигенции, почему-то считающие себя мозгом нации, при встрече долго обнюхиваются, как собачки на прогулке в парке, выясняя родословную и мнение по тысяче разных вопросов, носящих  обычно вполне абстрактный, без вкуса живой жизни характер. Потому-то и объединяются в стаи с трудом, только когда окончательно одичают, и идут первыми на удобрение в случае крутых жизненных переворотов. Но это так, к слову.

    

     Матвеевна, едва переступив порог скромного, полвека неремонтировавшегося двухэтажного Горлодеровского лечебного заведения, почувствовала себя в своей стихии. Скорее всего потому, что на этом самом пороге лежала влажная тряпка из коричневой мешковины, точно такие тряпки хранились у нее в подсобке в родном Скотопригонске и постоянно использовались по прямому назначению, невзирая на ворчание Авторитетного Бизнесмена, давно установившего на пороге своего офиса специальные импортные ворсистые ящички и призывавшего Сергея Петровича даже в мелочах шагать в ногу со временем. «Ты же в туалетах газетную бумагу не используешь?», - любил повторять убийственный аргумент Авторитетный Бизнесмен, стараясь подвигнуть друга еще на шаг-другой по пути прогресса.

    

     - К кому? – вопросил обремененную пакетами с гостинцами Матвеевну местный аналог Лексеича, - у нас прием с шестнадцати до восемнадцати тридцати, - и добавил, - Главный врач у нас строгий, что твой Дзержинский, мышь не проскочит.

     - Новенькая тут у вас, из Скотопригонска, молодая такая красивая.

     - Ну как же, - оживился страж, - вечером привезли, с расстройством, нервы у нее, говорят, прямо в разные стороны разошлись, ступай на второй этаж, двенадцатая палата.

     - Слышь, милый, - осведомилась Матвеевна, - а санитарки вам тут не нужны, или уборщицы?

     - Эти завсегда нужны, - понимающе подбодрил сообразительную собеседницу страж и подмигнул, - Тимофеич я, местный, из Горлодеровки. В Скотопригонске у меня сноха на мясокомбинате работает, ох и вкусная там у вас колбаса!   

     - Пошла я, - подхватила пакеты Матвеевна.

     - Бывай, - отозвался Тимофеич, - еще свидимся.

    

     На втором этаже Матвеевна уверенно заявила дежурному врачу, что с завтрашнего дня приступает к обязанностям уборщицы, а пока покемарит на табуреточке у своей дальней родственницы в двенадцатой палате.

     - Ой, - искательно посмотрела на Матвеевну пожилая полная очкастая врачиха, - а Вы не можете в ординаторской сегодня прибрать, мы там посидели, день рождения одной тут отмечали, ну и вот...

     - Где тут веник, тряпки, ведро и горячая вода? – осведомилась ничуть не удивленная таким поворотом темы Матвеевна, - и халат бы мне.

     - Сейчас, сейчас, - засуетилась толстая врачиха, - пойдемте, а гостинцы Ваши у нас в ординаторской в холодильник устроим, а то, понимаете ли, больные, неровен час, питание теперь сами знаете какое... А родственница Ваша спит, мы ей укольчик сделали, - врачиха взглянула на часы, - где-нибудь к утру глазки откроет, не раньше, так что не беспокойтесь.

     Матвеевна снова подхватила свои пакеты и пошагала вслед за врачихой, чувствовала она себя вполне бодро, во-первых прикорнула на диванчике в комнате отдыха у Сергея Петровича, да еще соснула на заднем сиденье начальственной «Волги». Люди за семьдесят не так уж и дорожат ночным сном, у них впереди, совсем недалеко – вечный. Дай Бог Матвеевне столько, сколько уже есть и еще раз столько.

Оперативное донесение

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

капитана Спивакова

Довожу до Вашего сведения, что Глава администрации Скотопригонского района продолжает длительные совещания с узким кругом лиц, в том числе с Главным врачом Специального лечебного заведения федерального подчинения, двумя медсестрами упомянутого заведения, а также И.О. Главного бухгалтера администрации, по некоторым данным его любовницей после отъезда за границу законной супруги и тяжелой болезни секретарши Юноны. Предмет и содержание совещания установить не удалось ввиду остутствия технических средств в кабинете Главы, предположительно демонтированных неустановленными посторонними специалистами. Мною был предпринят вербовочный подход к медсестре Маше, также принявшей участие в совещании. Подход результатов не дал. Мною предположительно будет подан иск в Скотопригонский мировой суд с целью взыскать с указанной медсестры штраф за нанесение мне морального ущерба в виде высказываний, оскорбляющих мое человеческое и мужское достоинство. В настоящее время продолжаю усилия по созданию устойчивого круга секретных информаторов с привлечением активных членов Скотопригонской народной дружины по согласованию с компетентными представителями органов полиции. В целях поощрения указанных лиц прошу утвердить смету на сумму 356 438 руб. 23 коп. Расписки в получении будут мной своевременно представлены. Капитан Спиваков.

 

ГЛАВА 6. ДОРОЖНЫЕ ХЛОПОТЫ

 

     Сергей Петрович напрасно предположил, что в телеграмму майора Евсеева вкралась какая-то ошибка по поводу Твери и Евгения Викторовна с бароном проследовали, нигде не задерживаясь, в российскую столицу, а оттуда, не теряя времени,  в сытую и уютную Европу.

     На самом деле, как и говорилось в известной нам телеграмме, бывшего скотопригонского уполномоченного вместе с Юноной сняли с поезда в Горлодеровке. Слава Богу, майор успел освободить подругу от натершего нежную женскую кожу до крови браслета и  металлической шкатулки, будь она проклята, в связке ключей нашлась у него нужная отмычка. Четверо крепких молодых людей (двое в штатском и еще двое в камуфляже, касках и с Калашами) появились в вагоне до полной вне всякого расписания остановки состава. Те, что в штатском, вошли в купе и предъявили удостоверения и ордер на задержание. Все чин по чину. Майор даже не стал трясти своей красной книжечкой, зная, что это бесполезно, опергруппа выполняет приказ и все объяснения и разговоры на повышенных тонах могли только усугубить их с Юноной положение.         

    

     Автоматчики молча стояли в проходе, пока майор помогал растерявшейся Юноне собрать вещи. Люди в штатском, оставаясь на пороге купе, внимательно отслеживали каждое движение подозреваемого, готовые в любой момент достать и применить оружие, до поры покоящееся в кобурах под полами пиджаков. Майор и Юнона без слез и лишних восклицаний попрощались с Евгенией Викторовной и бароном. Наручники на влюбленных надевать не стали, быстренько  провели к поджидавшей прямо на платформе скромного горлодеровского полустанка полицейской «Буханке» с включенной мигалкой. Поезд тронулся, издав сердитый гудок, и наддал, стараясь поскорее набрать скорость, занять потерянное место в схеме движения и, если удастся, нагнать отставание от расписания.

    

     Некоторое время Евгения Викторовна и барон сидели молча, пораженные случившимся - так просто, неожиданно, четко и неотвратимо был нанесен удар. Всего лишь полчаса назад в их купе раздавались взрывы смеха, слышались поцелуи, звон бутылок и стеклянной посуды, обе парочки снова и снова переживали миг своей удачи и как расшалившиеся подростки после выпускного вечера жаждали вечного праздника и повторения одних и тех же рассказов о том, как ловко они провели этого простака – бывшего мужа и любовника, Главу Скотопригонского района в Богом забытой российской глухомани. Накрытый столик с прихваченной хозяйственной Евгенией Викторовной крахмальной скатеркой, вышитой по углам красными петушками, деликатесной красной рыбкой, копченой колбаской и маринованными огурчиками так и не дождался не то, что задиристых тостов, но даже и на простое внимание уже рассчитывать не мог. Не стоит и говорить о том, что с нетерпением ожидалось, но не случилось – интимной близости соскучившихся по ласке горячих и нетерпеливых тел.    

     - Что это было, Женя? – барон первым нарушил тягостное молчание.

     - Арест, - односложно ответила Евгения Викторовна, - в России это случается. И не так уж редко. Остается надеяться, впрочем, не знаю я на что надеяться, - в первый раз за время знакомства с бароном Евгения Викторовна позволила себе усомниться в правильности принятогого решения. И, признаться, стало еще гаже на душе, чем тогда, год назад на пляже в Марбелье. Неровен час, и этого отнимут. И с чем она останется? Хотя, откровенно говоря, им с бароном до этого то-ли майора, то-ли подполковника и подстилки Юноны дела нет. Плохо то, что они не только не венчаны, но и свидетельства о разводе на руках пока что нет. И как его добьешься, не из мчащегося же поезда телеграфировать и просить машиниста заверить? Бред какой-то. Да и Сереженька назло и с пьяных глаз порвет на клочки  ее заявление или положит под сукно. На пыжи на охоте пустит, или селедку завернет? С него станется. И как ни крути, ее пока еще муженек - власть, пусть и на краю света, а законная, между прочим, власть.

    Распускаться, впрочем было нельзя, не хватало еще пустить слезу, тоже мне европейка!

          - За что, что они сделали? – никак не мог успокоиться пораженный сценой с автоматчиками фон Бок.

     - Думаю, дело в этом сейфе, будь он неладен, у нас бизнесмены не ходят в суд, чтобы вернуть свою собственность, предпочитают  стрелять. Или нанять людей в погонах. Газеты надо читать, милый мой барон, - не стала сдерживаться Евгения Викторовна, спустила лишний пар, - вон в поезде вай-фай, включи свой гаджет и просветись.Майору с Юноной еще повезло, авось там разберутся, или денег возьмут. Ладно, барон, налей-ка по рюмочке, не удалось выпить за здравие, давай выпьем за ребят, чтобы у них все обошлось.  

      Долгий и нелегкий день, десять часов импровизации (такое творческое напряжение, следует признать, выдержит не каждый, даже очень опытный актер), плюс для приученного к разумной европейской воздержанности желудка огромное количество съеденного и, главное, выпитого, сморили барона; он, правда, не забыл умыться и почистить зубы, потом переоделся в байковую пижаму и быстро уснул.

    

     Евгения Викторовна убрала со стола, попросила проводницу принести стакан крепкого чая, выкурила в туалете сигарету, и, не раздеваясь, прилегла, укрыв ноги казенным одеялом; что-то подсказывало ей, это еще не конец дорожным приключениям, все-таки она долгие годы была женой человека, занимавшего видную должность, пусть и далеко от столиц. Провинциальные страсти зачастую бывают опасней столичных. Тут всем известны подводные течения, десятилетиями тлеют неотомщенные обиды, каждый  знает подноготную соседей вплоть до пятого колена. И, улучив момент, хладнокровно наносит смертельный удар. К утру Евгения Викторовна пришла к выводу, что дело вовсе не в сладкой парочке, арестованной в Горлодеровке, не в Сергее Петровиче, и уж тем более не в проклятом сейфе, а в бароне.  Что-то натворил там фон Бок в своей Англии или Испании или где там еще его носило в их непонятной забугорной жизни. А этих – Юнону и майора под благовидным предлогом просто убрали со сцены, как лишних свидетелей.

     Придя к такому выводу и устав от беспокойных размышлений, мелькания фонарей на редких освещенных станциях, гудков встречных пассажирских и товарняков, Евгения Викторовна перед самым рассветом ненадолго задремала. 

    

     Толстая врачиха оказалась права – около часа ночи Юнона открыла глаза и произнесла, ни к кому не обращаясь, только одно слово: «Пить». Матвеевна, споро управившись с несложной уборкой в ординаторской, уже с час как дремала на стульчике около юнониной кровати в углу просторной палаты; еще две пациентки, укрывшись с головой простынями, сопели справа и слева от огромного окна, выходившего в старинный парк, украшенный узловатыми стволами вековых деревьев с мощными ветвями и подсвеченный полной желтоватой луной.

     Матвеевна стряхнула дрему, отвинтила крышку у пакета с апельсиновым соком, налила порцию оранжевой жидкости в чудом сохранившуюся в горлодеровской больнице стариннную фарфоровую чашку с носиком и поднесла ее к заметно побледневшим от перенесенных переживаний, а, может, и от целительного укола,  губам секретарши.

     - Пей, голубушка, пей, - проворковала Матвеевна, помня, что Сергей Петрович наказывал: – «Ты там поласковей с ней».

     - Откуда ты здесь? – шепотом задала естественный в подобных обстоятельствах вопрос Юнона.   

     - Сергей Петрович прислал, откуда же еще, - Матвеевна дала понять Юноне, что, во-первых, не одобряет ее бесрассудного поступка, а во-вторых, ухаживает за ней не по своей воле, а по приказу начальника.

     - Спасибо, - а что еще могла сказать в ответ девушка?

     - Ты вот что мне объясни, - настойчивая старушенция наклонилась поближе к изголовью и старалась говорить вполголоса, - как ты-то в этой компании оказалась, ты же это, с Сергеем Петровичем давно крутила?

     - Майор обещал жениться и в Москву увезти, - прошептала уставшая от передряг и волнений Юнона, - и вот Евгения Викторовна...

     - Так я и думала, все от Женьки этой, - Матвеевна, наконец, получила подтверждение своей давешней догадке.

     - Евгения Викторовна говорила, все вместе через несколько лет в Англии будем жить.

     - А этот, мумзель ее сушеный, он что, действительно барон? – задала прозорливая уборщица еще один остро интересовавший ее вопрос. 

     - Не знаю, - устало ответила Юнона, - ничего я теперь не знаю. И закрыла глаза.

     - Отдыхай, голубушка, поправляйся, как врачи, значит, разрешат, возвернемся в Скотопригонск, там тебя работа ждет. А Сергея Петровича, видать, в Москву навсегда вызывают, важный пост ему светит, он ведь и вправду родней нашим и ихним царям приходится, - лаконично сформулировала Матвеевна последние новости.

     Юнона не стала открывать глаза, но все прекрасно слышала. Вот только изменить уже ничего было нельзя. Что произошло, то произошло. Правду говорят: «За двумя зайцами погонишься...»

 

     Принято считать, что большая политика делается в высоких кабинетах, некоторые, Главный врач в том числе, придерживаются широко, надо признать, распространившихся теорий о некоем теневом мировом правительстве, в нем-то якобы и заседают истинные хозяева планеты. Миллионы и миллионы по-прежнему уповают на Христа, Магомета и Будду и исправно посещают огромные и совсем скромные мечети и храмы. Есть еще и немногочисленные представители рода гомо сапиенс, что и слыхом не слыхали о спутниках и всемирной паутине и верхом цивилизации служит для них стальной нож или кусок пестрой тряпки вокруг бедер. Действительно, какое дело полуголому человеку, живущему на доллар в день, до сути давешней дискуссии в кабинете скотопригонского Главы. И все же – история мелет свои жернова и для тех, кто по старинке ужинает себе подобными и для обладателей персональных самолетов, вмещающих в своем чреве небольшое племя из джунглей Амазонки.  

     

     Примерно об этом думал Сергей Петрович, прикрыв глаза на заднем сиденье поместительного «Мерседеса» и ощущая рядом теплое упругое тело новой своей пассии, любовницы, подруги, может быть, жены? Женя теперь будет наслаждаться забугорной жизнью, надо отдать ей должное, не один месяц старательно играла роль верной супруги, ждала своего фон Бока и дождалась - неприятно, конечно, когда тебе вот так запросто наставили рога, но не рогами же нам меряться, – усмехнулся про себя Сергей Петрович, - я-то с одной Юноной ей такие ветвистые вырастил, слона можно забодать!

     О Юноне Сергей Петрович, добрая душа, беспокоился вполне искренне, в любовных делах не бывает судей, это вам не футбол, он вообще умел быть благодарным, другой современный начальник из технократов, не к ночи будь помянуты, давно бы вышиб из конторы под зад коленом и Матвеевну с ее холстинными тряпками и Лексеича с его латаными кожей на задниках всесезонными валенками. Столичные острословы сколько угодно могут издеваться над провинциальной партиархальщиной, но только на ней и стоит, скрипит, но держится пока держава наша, на простом человеческом тепле, да на дружбе и родстве совсем даже сторонних друг другу людей.

    

     Сергей Петрович знал, что важные решения начальственные люди очень часто принимают в супружеских и иных спальнях, при мягком свете ночников и после умиротворяющих женских ласк. Да-да, высказывают разные мнения друзья за бокалом вина, люди при должностях и деньгах совещаются в тесных компаниях или парятся в баньках, но последнее слово всегда за той, с кем делишь постель. От Адама и Евы идет, наверное, от того незапамятного времени, когда одетый в звериные шкуры и заросший волосами до самых глаз прародитель выбрал себе в подруги одну-единственную самку и дубиной утвердил свое право не делить ее больше ни с кем.

     Сергей Петрович и Ирина попрощались с Авторитетным Бизнесменом, поднялись на третий этаж пятиэтажного кирпичного дома, устало опустились в мягкие кресла в полутемной гостиной. Никто не хотел первым начинать неизбежный разговор, слишком мало времени они провели вместе, это тела успели познать друг друга, понять, что им нужно, необходимо, судьбой определено наслаждаться близостью, а вот разум  каждого, отягощенный прошлым опытом, привычками, интимными словечками даже, все еще искал дорогу к другому. Ошибиться тут было нельзя, слишком хрупким пока был этот союз, и оба боялись разрушить его неосторожным словом или жестом.

    

     - Скажи, только честно, - Ирина отважилась начать  первая, - ты уже все для себя решил и примешь предложение, каким бы оно ни было? Тогда и обсуждать нечего, поужинаем и ляжем спать.

     - Ты же знаешь, как важно мужчине одобрение женщины, - Сергей Петрович не хотел играть с Ириной в традиционные любовные игрушки, взбивать пошлую словесную пену, хотел сразу дать понять, что все у них будет серьезно, если сумеют, конечно.

    - Считай, что оно у тебя в кармане, и давай сегодня об этом больше не будем, не хочу ходить по кругу, я с тобой, как бы там не сложилось, - эта фраза осталась самой длинной за весь оставшийся вечер и всю длинную ночь.

    

     Провинция, как известно, встает рано. Праздник пролетел красочной вспышкой фейерверка и вот уже снова надо приниматься за дела, у всех такие разные и такие неотложные. Скотопригонцы, как справедливо охарактеризовал их накануне в беседе с необычным иностранцем Сергей Петрович, люди трудолюбивые и основательные, на таких Россия-матушка держится, дай ей и всем нам Бог благоденствия и процветания!

     Примерно такую простеньую молитву с детства творил по утрам про себя Сергей Петрович и даже водоворот бурной комсомольской молодости, а затем громоподобный крах сверхдержавы  не смог заставить его отказаться от давней привычки.

     Сергей Петрович проснулся свежим и отдохнувшим, будто и не было накануне длинных посиделок со странным гостем, фуршета с речами и неожиданных известий, суливших непонятный пока, но явно крутой поворот судьбы, внезапного, как гром среди ясного неба расставания с двумя обжаемыми и близкими женщинами, обретения новой, пока что еще загадочной любви. Сергей Петрович поднял глаза к потолку, усеянному веселыми солнечными зайчиками, произнес про себя привычные слова и тут только до конца осознал, что просыпался он всего лишь сутки назад мужем одной жещины,  а в супружескую постель прошлой ночью, а точнее ранним утром лег с другой, а все еще законная, между прочим, жена сидит сейчас, неизвестно зачем, в чужом для нее городе Твери вместе с ее сомнительным иностранцем. Или уже нет? Может, взяли этого барона за одно место и в известный подвал, хотя, вроде бы, теперь подвалы не в ходу. Слава Богу, другие методы имеются. Юноне, надо думать, ничего не угрожает, ее служивый как-нибудь выкрутится, ну а Матвеевна старуха надежная, не подведет.

    

     Нет-нет, любовные приключения, как уже говорилось, случались в годы бурной карьеры скотопригонского Главы регулярно. Мало ли где настигала активного Сергея Петровича беспощадная стрела Амура. Что уж греха таить, и не такие карьеры строились в былые годы на жестких казенных диванах, гостиничных скрипучих кроватях, в автомобилях, поездах и самолетах, а то и прямо на подвернувшемся по дороге случайном сеновале!    

     Сергей Петрович вздохнул, приподнялся на локте и с признательностью посмотрел на полубнаженную, с роскошой грудью молодую женщину, досыпавшую самый сладкий утренний сон, усилием воли подавил естественное мужское желание, тихонько встал с постели и, стараясь не шаркать шлепанцами, направился в ванную комнату...

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

капитана Спивакова

Довожу до Вашего сведения, что в Скотопригонском районе в течение пяти суток находились двое представителей предположительно инвестиционной компании (возможно из Норильска, в настоящее время уточняется) вероятно  с целью деловых переговоров с Администрацией района. Фактов коррупционных посягательств со стороны Администрации в настоящее время не установлено. По неподтвержденным данным, переговоры велись о возможном строительстве в районе базы отдыха. Копии документов на этот счет получить не удалось. Проведена оперативная съемка охоты и рыбалки указанных представителей (копии лицензий прилагаются). Оснований предполагать, что указанные представители пользовались подложными документами не имеется. Вербовочный подход к егерю охотхозяйства Сидорову результата не дал. Указанный Сидоров заявил, что готов дать показания по интересующим вопросам только по предъявленнии соответствующего письменного распоряжения руководства и в  присутствии адвоката. Прошу утвердить расходы на местную командировку в охотхозяйство в сумме 50 486 руб. 86коп.

Капитан Спиваков.

     На центральной площади Скотопригонска усердные коммунальные работники снимали и аккуратно складывали до следующего случая разноцветные флаги. Асфальт блестел, политый дворниками как встарь, из длинных резиновых шлангов и, как было заведено сразу после вступления Сергея Петровича в должность, антикварные репродукторы, крашенные серебрянкой, укрепляли утреннее бодрое настроение горожан старыми добрыми песнями о главном. 

  

     Можно было еще минут сорок понежиться в постели, но Сергей Петрович решил в знак благодарности за ласку подать даме кофе в постель, вот только круассанов в Скотопригонске печь еще не выучились, придется Ирине обойтись простой белой булкой с маслом и сыром.

    Стараясь поменьше шуметь, Сергей Петрович хлопотал на кухне и продолжал  думать непростую свою думу. Конечно, происшедшее с ним за два последних дня выглядело, мягко говоря, совершенным безумием и место всем участникам посиделок в его кабинете натурально в том самом скорбном доме, вместе, кстати, с его Главным врачом. Но и реальность же в этой катавасии присутствовала, никуда не деться от красочной геральдической бумаги и строгой столичной телеграммы; подделать факс из Букингемского дворца и вырядить актера фельдом, наверное, можно, вот только кому это надо и зачем?

    

    Писатели-помещики, а других великих в России за малым исключением и не было (даже Некрасов с Чеховым, как только зашевелились в кармане широкие царские сотенные, немедленно прикупили землицы) давным-давно заметили, что мыслящие люди чаще всего обретаются в провинции; в Петербурге, как водится, служат, в Москве торгуют, а в каком-нибудь Урюпинске думают. Литературоведы и дотошные историки могут, конечно, возразить, что там, дескать находились усадьбы главных героев, но вот почему-то традиция эта не исчезла вместе с империей, даже наоборот – наиболее энергичные, настойчивые и во всех отношениях свежие люди рождаются и вырастают именно в провинции и оттуда успешно штурмуют покрывшиеся легким жирком столицы. Сергей Петрович подобных амбициозных планов не вынашивал, пусть его кореша по комсомольским подвигам и занимали уже не один год нехилые кабинеты, даже и в структурах, руководивших, в том числе, капитаном Спиваковым и майором Евсеевым. И вот тебе раз, хочешь не хочешь, а надо собираться в Москву.

    

     Жизнь человеческая, - размышлял, повязавшись кухонным фартуком, Сергей Петрович, - все-таки часть природы, а не наоборот. И для природы за окном естественно, если вдруг в разгар безоблачного летнего дня нивесть откуда налетит темная грозовая тучка, громыхнет, закладывая уши, прольется теплым дождичком, да встанет на горизонте и будет недолго радовать глаз разноцветная радуга. И ведь где-то эта самая тучка пряталась, копила силы, ждала попутного ветра и, наконец, подставив удобно бок, полетела вперед в уготованное ей место, а не просто куда попадя.

     Другое дело, что человек – не тучка, разум дает ему возможность выбора. Вот только сложилось так, что выбор нужно делать здесь и сейчас. Сергей Петрович понимал, что в рассуждениях Главного врача  почти все правда - коренных, судьбоносных даже изменений в жизни человечества не избежать и какими они будут зависит в том числе и от таких простых людей, как он сам, Ирина или Главный врач. Это ведь враки, что историю движут Наполеоны или там Черчилли. Без так называемых маленьких людей они бы остались никем, при всей своей гениальности. Ну что же, может быть именно ему, Сергею Петровичу из Скотопригонска суждено приплюсовать к тысячам других свою энергию, ум, руки и возникнет и победит та самая критическая масса, что определит будущее на долгие годы вперед? Получается - уклониться, не принять бой нельзя, не по-мужски.

     Сергей Петрович уже ставил на поднос тарелки с омлетом, бутербродами и дымящиеся чашки с кофе, когда на кухню вошла только что проснувшаяся Ирина.  

     - Ага, вот ты где, а я тебя потеряла. Ты, Сережа, заруби себе на носу, завтраками от меня не отделаешься. Я тебе мальчика рожу, так и знай. У королей в обязательном порядке должны быть наследники мужсого пола.

     Вышколенная Главным врачом Даша уже хозяйничала в приемной, украсила рабочий стол букетом свежесрезанных садовых ромашек, компьютер светился веселенькой картинкой с симпатичными котятами. Девушка, не желая терять время, штудировала руководство по непростой науке делопроизводства, найденное в секретарском столе.

     - Давай-ка, Даша, напоследок ударно потрудимся, - предложилСергей Петрович, - и прежде всего с живыми людьми разберемся. Кто там записан на прием?

      Сергей Петрович проработал в напряженном ритме, принимая одного чиновника за другим не менее двух часов, наконец, список посетителей иссяк и он взялся за  папку бумаг, требующих резолюции или подписи.        Читая бумаги, подчеркивая нужные места красным карандашом, сочиняя подробные резолюции, кратких Сергей Петрович не любил, старался писать так, чтобы дураку было ясно, градоначальник вспомнил, что давеча говорил Авторитетный Бизнесмен о миллионе баксов и о какой-то новой монархической партии во главе с ним, Сергеем Петровичем. Бред собачий, настоенный на коньяке, да и только!

     - Телеграмма, Сергей Петрович, - доложила Даша. Лаконичный текст гласил: «Просим срочно уточнить номер поезда, вагон и место».

 

Оперативное донесение

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

капитана Спивакова

Довожу до Вашего сведения, что обязанности Главы Скотопригонска с сегодняшнего дня исполняет б. И.О. Главного бухгалтера Администрации, о чем я был проинформирован под расписку. По непотвержденным данным Глава администрации собирается отбыть из города, предположительно для встречи с бывшей секретаршей Юноной.  Мною был осуществлен повторный вербовочный подход к сторожу администрации Лексеичу, который положительных результатов не дал. Имеются  веские основания предполагать, что из пос. Горлодеровка б. Глава проследует в г. Норильск с неустановленными целями и на неизвестный период времени. Полагал бы целесообразным лично вылететь в г. Норильск. Сумма расходов по командировке в г. Норильск с учетом транспортных расходов, стоимости проживания в гостинице, суточных и непредвиденных расходов ориентировочно составит 621 467 руб. 89 коп. Прошу решения. Капитан Спиваков.

    

     Интуиция не обманула Евгению Викторовну. Их первое совместное с бароном путешествие оказалось недолгим. Обошлось, правда, без ордеров, красных корочек, автоматчиков и прочих непременных атрибутов полицейских сериалов. Если коротко, их убедительно попросили задержаться - всего лишь на пару дней - в Твери. Встретившие Евгению Викторовну и барона двое мужчин средних лет в штатском, подтянутых, коротко стриженых и хорошо вышколенных, предельно вежливо, но без всякого выражения произносивших неизбежные короткие фразы, водворили путешественников сначала в поместительный минивэн со шторками на окнах, а потом и во вполне комфортабельный полулюкс гостиницы, название ее узналось немного позже. 

     - Вы гости областного правительства, - счел нужным обозначить статус наших героев тот, что был постарше, - отдохните полчасика и будем обедать, - я за вами зайду.

     Барон открыл было рот, собираясь задать очередной глупый вопрос, но Евгения Викторовна крепко его обняла, будто после долгой разлуки, прижалась губами к уху и прошептала:

     - Позже поговорим, - и выразительно вытаращила глаза, уставившись в потолок.

    

     Барон вспомнил читанные в детстве детективы, подхватил со столика у окна лист писчей бумаги с гербом гостиницы, называвшейся, как и следовало ожидать, «Волга», шариковую ручку, подхватил Евгению Викторовну под локоток, завел в ванную, пустил мощную струю воды, прислонил листок к стене и написал по-английски: «Why?»

     - Ужасно есть хочу, - ответила Евгения Викторовна, - вот за обедом и узнаем. Гены, доставшиеся от десятков поротых и пытаных поколений подсказывали ей - дергаться ни к чему, а объяснять фон Боку, что если бы их хотели убить, сделали бы это сразу - и тем самым еще больше пугать оторвавшегося от корней иностранного гражданина во втором поколении, было совсем ни к чему. Рано или поздно все разъяснится.

     Обед, следовало признать, сервировали качественный. К закуске подали по рюмке водки, к мясу – по бокалу красного испанского вина, к кофе – по капельке коньяку. Совсем по-европейски. Проходя к ресторану мимо лобби, Евгения Викторовна попросила разрешения отправить короткую телеграмму в Скотопригонск, получила согласие и к концу обеда рассыльный доставил ей заверенную на почте и еще на всякий случай юристом гостиницы копию и квитанцию. Все честь по чести. Итак, Сережа, надо думать, теперь не отвертится, оформит развод.

     - Мы ненадолго похитим барона, - сказал, подписывая счет, старший из сопровождающих, - самое позднее до вечера. Василий Викторович остается в гостинице в Вашем распоряжении. Какие будут пожелания?

     - В душ и спать, - коротко ответила Евгения Викторовна и поцеловала фон Бока в щеку.

     - Вам достаточно позвонить в лобби, - откланялся тот, кого звали Василий Викторович.

     - Спасибо, - вежливо ответила Евгения Викторовна и направилась к лифту, добавив про себя: «Чтоб тебе провалиться, вертухай сраный!» Перед тем, как завалиться, обмотав мокрые волосы казенным махровым полотенцем, в широкую двуспальную кровать, Евгения Викторовна убедилась, что все носильные вещи и туалетные принадлежности барона должным образом уложены и выставила чемодан в предбанник у двери. Хладнокровия ей, согласимся, было не занимать.

    

     Дорога заняла около двух часов, стало быть, прикинул барон, проехали километров сто с гаком. Ехали молча, барон вытянул ноги в просторный проход между кресел минивэна и прикрыл глаза, все равно мелькавшие за окнами названия населенных пунктов ему ничего не говорили, да и сытный обед располагал скорее ко сну, чем к умственным упражнениям. Правду сказать, фон Бок и сам бы с превеликим удовольствием полежал полчасика в горячей ванне, а потом, словно заново родившийся, прямо из купели переместился на гостиничную кровать, к Жене под бок (читатель, надеюсь, простит нашего героя за примитивный каламбур).

    

    Минивэн свернул с шоссе на неприметную гравийную дорогу и вскоре миновал отрытые ворота старинной усадьбы. Фон Бок отметил про себя дворянский герб с графской короной на фронтоне и вошел в предупредительно распахнутую провожатым массивную дубовую дверь с бронзовой ручкой в виде львиной головы. Мраморная лестница с дубовыми перилами вела на второй этаж, однако мужчины прошли направо и по такой же лестнице, только поуже, спустились в подвальный этаж, сделали еще несколько шагов по неярко освещенному коридору и оказались в обширной биллиардной с двумя столами, крытыми зеленым сукном, и готовой пирамидой старинных шаров слоновой кости на ближнем ко входу столе; над ним ярко горели лампы в прямоугольном светложелтом абажуре с бахромой. На сукне второго стола можно было разглядеть уже известную нам красную папочку для бумаг формата А4. По углам биллиардной над низенькими столиками с разноцветными бутылками, в том числе и во льду, бокалами и рюмками  на серебряных подносах, горели торшеры с лампочками в колпаках фигурного стекла. Стильно, ничего не скажешь, не хуже, чем в каком-нибудь Кенсингтон-Палас!   

      

     - Добро пожаловать, барон, - невысокий коренастый человек с ежиком седых волос, одетый в синий спортивный костюм с патриотичным трехцветным трафаретом «Россия» на груди, протягивал фон Боку вместо рукопожатия заранее намеленный светлокоричневый тяжелый кий, - разбивайте, вы гость. Сгоняем пирамидку и заодно поговорим.

     Барон принял кий, примерился к его весу и, стараясь не киксануть, ударил, целясь в центр пирамиды.    

     - Отлично, представяться я не буду, - продолжил незнакомец, взглянув на барона большими серыми глазами под густыми черными, словно крашеными бровями, - это уж, поверьте на слово, лишнее, но настоятельно прошу выполнить мою просьбу, - и ловко вогнал шар в угловую лузу.

     Фон Бок вежливо наклонил голову, давая понять, что ждет продолжения, мучительно силясь вспомнить, где он мог видеть этого человека. Нет, не вживую, конечно, а по телевизору или на фото в газете или Интернете. И в какой связи. Но то, что видел, сомнения у него не было.

     - Расслабьтесь, - угадал состояние барона незнакомец, - Вам же лучше не знать, а то брякнете там, у себя, чего-нибудь лишнее, - и, тщательно прицелившись, положил свояка, на этот раз в среднюю лузу.

     - Можно я себе чего-нибудь прохладительного налью? - осведомился барон.

     - Будьте как дома, мы же по-свойски, без халдеев и без дам, - с намеком произнес седой, - и на этот раз промазал, как показалось, нарочно.

     Фон Бок залпом выпил полбокала холодной минеральной воды «Перрье» и унимая легкую дрожь в руках, изо всех сил стараясь не ударить в грязь лицом, метко покатил шар в левую от себя угловую лузу.

    

     Седой человек положил кий прямо на зеленое сукно биллиардного стола и еще раз внимательно посмотрел на фон Бока. Барон подумал, что он тщательно обдумывает следующую фразу.

     - Ну что же, не будем ходить вокруг да около. Мне нравится, как Вы держитесь. В непростых ситуациях главное – не дергаться.   

      Барон еще раз вежливо наклонил голову. Он не собирался начинать полемику на пустом месте, да еще будучи в двусмысленном положении – то ли заложник, то ли, как давеча выразились люди в штатском «гость местного правительства». И Женя у них в руках, гражданка России между прочим, и законная жена, если говорить откровенно, обманутого им человека.  

     

     – Что Вы можете сказать о Сергее Петровиче?

     Барон ожидал подобного вопроса, в конце концов, за те сутки с небольшим, что он провел в России на этот раз, он только и успел, что поспать в поезде, а все остальное время пил и закусывал с гостеприимным Главой Скотопригонска. Так что отпираться в духе: «не знаю, не видел, не говорил», конечно, не стоило. Валять ваньку – себя унижать, да и ничего противозаконного барон, в конце концов, в России не совершил. Роман и секс с чужой женой – это не преступление. Признаваться же в том, что две недели назад он не воспринял всерьез переданное специальным шифром задание, конечно, не следовало. Особенно в подвале, пусть и весьма комфортабельном, да еще и далеко от Москвы, родного посольства, прессы и привычных средств связи. К тому же в особняке наверняка и другие помещения имелись. На всякий случай.

     –  Симпатичный молодой человек, и весьма способный управленец. Говоря это, фон Бок отнюдь не кривил душой. Сергей Петрович и вправду ему понравился.

     - Приятно слышать, - отреагировал таинственный собеседник барона, - а с Вашем кобеляжем с супругой Сергея Петровича что делать?

     – Так уж совпало, познакомились с Евгенией Викторовной год назад, любовь с первого взгляда, непредвиденная случайность, что она из Скотопригонска, тут еще открытие этого лечебного заведения. Потом подвернулись под руку военный с его любовницей, вот неожиданный камуфлет и получился, пришлось на ходу импровизировать, - не мог же барон признаться, что фантазерка Женя внесла тут свою лепту, стараясь побольнее ужалить опостылевшего бабника и пьяницу Сергея Петровича. Но уж о роли возлюбленной во всей этой истории уважающему себя джентльмену распространяться, конечно, не следовало.

      – В самом деле? – человек в спортивном костюме сделал пару шагов, взял с соседнего бильярдного стола приметную папочку, открыл ее, достал желтоватый, потертый на сгибах листочек бумаги и протянул барону, - а вот об этом Вы не забыли? Извольте внимательно прочитать. И подпись, подпись, узнаете?

     Барон взял листочек, дважды внимательно прочитал короткий текст и молча развел руками. Вне всякого сомнения, перед ним было обязательство, подписанное много лет назад дедушкой и подтвержденное в свое время отцом. Не дай Бог, выплывет эта бумага на свет, тогда один выход – в петлю! 

     – Видите ли, мой милый барон, - неожиданный партнер по бильярду заговорил еще более мягко, чем раньше, как добрый учитель с несовершеннолетним провинившимся учеником, - такими вещами не шутят, а Вы, изволите видеть, импровизируете. Дедушка бы не одобрил, уж Вы мне поверьте. Правда, и времена были иные, суровые, не то, что сейчас.

     - Пусть так, - вынужден был согласиться окончательно выбитый из седла барон, - но, все-таки, что Вы от меня хотите? Подписи подлинные, я же не отказываюсь.   

     Седой человек беззвучно посмеялся одними губами и вернул листочек в папку.

     - Не беспокойтесь, мы Вам верим. Но за кобеляж заплатить все-таки придется.

     - Я готов, - пролепетал барон, и присел около столика с напитками, ноги держали плохо, что там скрывать.

     - Налейте себе чего-нибудь покрепче,- посоветовал седой и подождал, пока барон управлялся с бутылкой «Джонни Уокер», наливая на два пальца в толстостенный стакан и добавляя содовой.  

     - Задача будет у Вас такая, - в голосе незнакомца появились металлические нотки, - сопровождать неотлучно Сергея Петровича в Англии и ввести его в соответствующие его происхождению круги. Начать следует с большого приема в Букингемском дворце, представите молодого человека Ее Величеству, ну и далее по списку, тут Вам и флаг в руки. Если все пойдет хорошо, Евгения Викторовна присоединится к Вам через месяц-полтора. Это все.

     - Я могу с ней попрощаться? – робко спросил барон.

     - Не стоит. Вещи Ваши уже в поезде. Всего доброго. Не беспокойтесь, с головы Евгении Викторовны и волос не упадет. А дальше уж ее воля, - туманно закончил разговор таинственный незнакомец.

     Забегая вперед, нужно сказать, что этого человека фон Бок никогда больше не видел, ни лично, ни по телевизору. И фотографий нигде не встречал, хотя, надо отдать ему должное, тщательно переворошил богатый семейный архив. 

Оперативное донесение

Лично      

Секретно

И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

капитана Спивакова

Комадировка в г. Норильск мною отменена. Подтверждаю, что б. Глава Скотопригонского района поездом отбыл в г. Москву. Мною предпринят вербовочный подход к проводнице вагона №5 Сергеевой Алине Витальевне с целью оперативного сопровождения фигуранта. Ввиду ограниченного времени стоянки скорого московского поезда на ст. Скотопригонск подход результатов не дал. Прошу утвердить непредвиденные расходы в сумме 26 893 руб.    

                                                     

ГЛАВА 7. ЛЮДИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

 

     Скорый поезд прибыл в Москву строго по расписанию. У вагона Сергея Петровича встретили двое - пожилой, одетый попроще - джинсы, ветровка, бейсболка - водитель, - догадался Глава и одетый в стадартную чиновничью синюю двойку и рубашку с галстуком молодой человек. Примет встречающих Сергей Петрович, можно сказать, не запомнил, водитель подхватил чемодан и все трое быстро покинули перрон, вышли на привокзальную площадь и уселись в припаркованную прямо у ступенек иномарку.

     Авто остановилось в одном из сретенских переулков, у того самого купеческого особнячка с маленьким палисадником вдоль скромного, в четыре окна, фасада; в нем, как уже знает читатель, располагался временный  офис Вельяминова. Сопровождающий пропустил Сергея Петровича вперед, они гуськом прошли несколько шагов к входной двери. Наблюдательный Сергей Петрович отметил про себя, что никакой вывески рядом с дверью не было, если не считать чугунной таблички с выбитой на ней надписью: «Памятник архитектуры Х1Хвека. Охраняется государством».

     Щелкнул замок и дверь отворилась. В коридоре, уходящем вглубь домика, прерывисто вспыхивал мерцающим светом, словно задыхался возрастной одышкой и одновременно подмигивал гостю неяркий, давно вышедший из коммунального обихода люминисцентный светильник. Сопровождющий поставил чемодан Сергея Петровича сбоку от пустой в это время года вешалкой, молча поклонился; было видно, как он уселся на переднее сиденье и водитель дал по газам, едва пассажир хлопнул дверцей. Сергей Петрович еще раз отметил про себя, что в переулке не было ни души, хотел было закурить, передумал, сделал пару шагов по коридору и услышал, как закрылась входная дверь. Не говорить же «Сезам, откройся!» неизвестно кому в этом полутемном коридоре. Сезам и вправду открылся.

    

     - Шпиц, - представился человек, - пропуская гостя в просторную, с широкими окнами, выходившими в то, что осталось от купеческого сада позапрошлого века - там, наверное, много лет назад стоял основательный, сработанный из широких деревянных плах стол, покрытый льняной вышитой скатертью, а на нем пел свою уютную песню пузатый ведерный самовар. Теперь же от былого благополучия остались разросшиеся кусты сирени и незамысловатая цветочная клумба из старых автомобильных покрышек.

     Сергей Петрович никак не среагировал на необычную фамилию, просто молча кивнул, ожидая продолжения. Да и то сказать, ему за последние двое суток с лихвой хватило впечатлений самого разного рода. И было о чем подумать кроме того, что это еще за пожилой чувак с собачьей фамилией. Тем более, что никаких особых примет в человеке с первого взгляда и не обнаружилось. Про таких обычно говорят и пишут: «типичный отставник». На вид немного за шестьдесят. Коротко стриженые седые волосы, аккуратные усики, внимательные глаза, небольшой остренький на кончике нос иногда чуть подергивается, наверное, последствия давней контузии, но улыбка открытая и глаза тоже в такт улыбаются вполне себе искренне, зачит, камень за пазухой, скорее всего, не держит, просто выполняет приказ. Как и все служивые.

     Сергей Петрович огляделся, в комнате ничего лишнего, скромная канцелярская мебель на четыре рабочих места, современная оргтехника. Людей, кроме Шпица, не видно и не слышно.

    

     - Нет, не еврей, как Вы, возможно, изволили предположить, счел нужным продолжить представляться отставник, - из немцев, при Екатерине Великой приехали служить новой родине. С тех самых пор все Шпицы по полицейской части. Дедушку моего сам Антон Павлович изволил отличать и беседы не раз удостаивал. Жаль только не получился у него рассказец «Собачья фамилия», ну мы и не в претензии. К делу это, правда, не относится...

    

     Слушая говорливого ветерана, Серей Петрович, не дожидаясь приглашения, удобно устроился в канцелярском кресле с высокой спинкой за одним из свободных столов, ожидая дальнейшего развития событий. Поддерживать пустые разговоры совсем не хотелось, тем более,что на главного человека в этой истории отставник Шпиц явно не тянул. Еще в Скотопригонске, получив ту самую телеграмму с вызовом в столицу, Сергей Петрович твердо решил про себя ничему не удивляться и ни от чего не зарекаться. Молчание – золото. Да и продолжение, можно было не сомневаться, последует.      

     - Времени нет, Вы правы, - словно прочитав мысли Сергея Петровича, произнес Шпиц, - в самом деле, может быть и бывший мент, кто их тут разберет в этой Москве, - времени у нас совсем мало. А то бы поговорили, почаевничали граммов эдак по пятьсот.

     От одной мысли о пьянке Сергея Петровича передернуло. Нет, он бы сейчас с удовольствием и не спеша пообедал, может быть, с кружечкой холодного пива или бутылочкой сухого красного, но от невесть откуда возникшего в комнате сивушного запаха у него аж в глазах потемнело, мгновенно вспотели спина и ладони, и пришлось с усилием сглотнуть противный комок позавчерашней похмельной слюны.

    

     - Мне приказано укрыть Вас понадежнее, чтобы, значит, ни одна живая душа до поры не знала, что Вы в Москве. Да нет, я не собираюсь запирать Вас в бронированный сейф, - улыбнулся Шпиц в ответ на удивленный взгляд Сергей Петровича, не уточнив, впрочем, кем приказано, - это Вы Булгакова начитались, но рисковать мы не будем. Кстати, - вроде бы не к месту и даже опровергая предыдущее утверждение, осведомился отставник, - клаустрофобией не страдаете?

     Шпиц нажал на кнопку камеры видеонаблюдения и на маленьком экране высветился темносерым горбатым силуэтом какой-то большой автомобиль. Не фура, конечно, грузовик с вместителным кузовом.

     - Ну вот, транспорт прибыл. Я постараюсь держать Вас в курсе дела. Обещаю. Конечно, в пределах своей компетенции, - Шпиц протянул руку и Сергей Петрович пожал маленькую сухую ладонь. Почему бы и нет? Этот отставник, по крайней мере, разщедрился на пару слов.

    

     В комнату уверенно вошли два рослых человека в яркой спецодежде, оранжевых пластиковых касках на головах, респираторами под подбородками и с защитными очками поверх касок. Тот, что повыше, держал в руке холщевый рюкзак и еще одну каску. Тот, что пониже, поставил на пол высокие резиновые сапоги.

     - Кого сегодня пакуем? – вместо приветствия осведомился высокий и сообщил, обращаясь к Шпицу, - на всякий случай 44 размер взяли, и, оценивающе оглядев Сергея Петровича, заключил: - подойдет.

     Шпиц кивком указал на Сергея Петровича, хотя в комнате, кроме них никого больше и не было.

     - Переодеваемся, - это уже непосредственно Сергею Петровичу, - свою одежду, если хотите, положите в рюкзак.

     - Я в чемодан положу, - Сергей Петрович снял ветровку, переложил мобильник и бумажник с документами и кредитками в задние карманы, снял ботинки, молча натянул поданный ему оранжевый комбинезон поверх джинсов и майки, сунул ноги в сапоги и показал взглядом, что готов, осталось только положить вещи в чемодан.

     - Надо бы Вас сфотогрфировать, - пошутил напоследок Шпиц, - будете детям покаывать, как в свое время служили в очистке.

     - Не будем терять времени, - не принял шутки Сергей Петрович, ему сегодня любой разговор был, что называется, в тягость. Он и так усиленно гнал от себя мысли о пропавшей Жене, несчастной Юноне и ждущей его в Скотопригонске Ирине. И твердо запомнил ее прощальную фразу.

    

     - Отлично, - вперед и с песней, - хором отозвались оранжевые люди и предупредительно помогли подопечному забраться в теплый поместительный кузов яркого как огромная божья коровка «Камаза» с красной полосой на боку и трафаретом «Аварийная. Мосводоканал». Внутри пахло высохшим брезентом, металлом и машинным маслом. Водитель включил оранжевую мигалку и они тронулись. Ехали не спеша.  Сергей Петрович поймал себя на мысли, что ему, в общем-то, безразлично, кто эти люди и куда они его везут. Прежняя жизнь кончилась, как отрезало. Это было яснее ясного. А о будущем сообщат, можно не сомневаться.

     Он устал,чертовски устал. Болело и ныло все тело, словно он провел последние тридцать шесть часов не в комфортабельном вагоне, а в пропахшем крепким мужским потом спортзале, ворочая тяжелые металлические блины или отталкиваясь из последних сил от нескончаемой ленты велодрожки. И еще нервы, с минуты отъезда зажатые в кулаке, как пятак в далеком детстве в потной ладони. Хотелось пить, неважно, минералки или простой воды из-под крана. «Стоит утолить жажду, - подумал Сергей Петрович, - и появится волчий голод». Перед глазами тут же услужливо возник сочный бифштекс с картошкой фри и брюсельской капустой, горе-путешественник еще раз сглотнул предательскую слюну и закрыл глаза.

    

    Большим Сергиевским переулком «Камаз» выехал на Цветной бульвар, миновал Сухаревку и у Красных ворот повернул налево, вот-вот впереди должны были показаться шпили вокзалов, сначала Ленинградского, потом Казанского и последним узорчатый гребешок Ярославского. Сергей Петрович, впрочем, московскую топонимику знал плохо и к маршруту остался равнодушен, прикрыв глаза, покачивался на жестком сиденье в такт движению мощного автомобиля.

    

     Шпиц, проводив гостя, заварил в литровой расписной кружке крепчайший черный чай и довольно улыбнулся. Кончик носа непроизвольно по-кроличьи дернулся – как правильно догадался Сергей Петрович, последствия давней контузии в горах за речкой, в далекой молодости. Шпиц теперь часто вспоминал Афган, лица сослуживцев, отправленных на родину в свинцовых гробах и тех, кто остался в живых и еще мог самостоятельно доползти на ежегодную традиционную пьянку. Как и у всех старых солдат, время заботливо убрало из памяти дрянь и мусор и оставило только ностальгию  про неповторимому солдатскому братству, настоенному на едком поте и липкой красной крови и сдобренному запахом облитого соляром горящего железа и паленой человеческой плоти. Шпиц стряхнул афганский морок и счастье в одном флаконе, вернулся из застрявашей где-то в далеких горах молодости в сретенский переулок и объяснил сам себе непроизвольную улыбку: «Вот и славно, управились быстро, а фигурант симпатичный, жалко, если с ним что-то нехорошее случится».

     - Приехали, – сообщил один из оранжевых попутчиков и попросил Сергея Петровича, - наденьте, пожалуйста, маску и очки. И протянул вдобавок мощный переносной фонарь и пару строительных перчаток. Его напарник, уже в маске и очках, с таким же фонарем и коротким ломиком в руках, ловко спрыгнул на асфальт, принял протянутые ему сверху оранжевые пластмассовые конусы, потом и второй спустился наружу, жестом остановил собиравшегося последовать за ним Сергея Петровича, - одну минуту. Водитель тоже вылез из кабины на воздух, прикурил папиросу, внимательно огляделся и с удовольствием затянулся крепким табаком «Беломора».

     Оранжевые окружили яркими конусами квадрат мостовой примерно четыре на четыре метра, в центре оказалась чугунная крышка канализационного люка. Один из псевдорабочих ловко подцепил крышку и без видимых усилий сдвинул ее в сторону, напарник кивнул Сергею Петровичу и первым, включив фонарь, полез вниз, казалось, что в пустоту. Высокий с чемоданом Сергея Петровича в руке замыкал процессию.    

     Сергей Петрович начал было пересчитывать скобы-ступеньки, потом бросил, стараясь только не поскользнуться, но замыкающий заботливо направил яркий луч фонаря на ступеньки и спуск прошел вполне благополучно. Сергей Петрович не сразу догадался, что и ему следует включить фонарь, в тоннеле ноги скользили, уйдя выше щиколоток в темную жижу, вдалеке блестели, отражаясь от влажной поверхности, неяркие электрические огни. Туда они и отправились, осторожно ступая и подсвечивая себе под ноги фонарями. Иногда где-то в толще земли что-то глухо шумело, наверное, там проходил тоннель метрополитена, - догадался Сергей Петрович.

    Шли медленно, путь в общей сложности занял минут тридцать, это по ощущениям, Сергей Петрович на часы так ни разу и не посмотрел, пытался мысленно хотя бы приблизительно определить направление их движения; перед тем, как погрузиться в колодец, он узнал знакомый по фотографиям силуэт Казанского вокзала и теперь мучительно припоминал обрывки впечатлений от поездок в Москву на комсомольские еще съезды и какую-то экологическую конференцию двухлетней давности. Смысла в этих потугах, признаться, не было никакого.

     Оранжевый человек остановился перед незаметными на первый взгляд ступеньками в правой по ходу стене тоннеля, провел рукой по шершавому темносерому с  черными разводами засохшей пыли бетону и незаметная в полутьме дверь распахнулась как бы сама по себе.

     - Заходите, Вас сейчас встретят, сказал высокий оранжевый, поставил у входа чемодан и попрощался, - удачи.

     Сергей Петрович простоял в одиночестве не дольше пяти секунд, дверь за спиной закрылась сама, только щелкнул замок и одновременно открылась следующая – в освещенную мягким голубоватым светом прихожую с покрытым серым ковролином полом и такого же неяркого цвета стенами. В трех шагах от двери стоял, слегка наклонив в молчаливом приветствии блестевшую как вороново крыло обильно набриолиненную с четким пробором голову, молодой человек в деловом костюме, белой крахмальной рубашке и при черном галстуке-бабочке. Чем-то он напоминал артиста Гафта в роли дворецкого в фильме про тетушку Чарли. Почему-то Сергея Петровича больше всего, наверное по контрасту с собственными забрызганными грязью резиновыми сапогами, удивили начищенные до лакового блеска туфли молодого человека на тонкой подошве. Действительно, то ли батлер в хорошем доме, то ли мэтр в дорогом ресторане.

   

     - Позвольте, я пойду вперед, покажу Ваши аппартаменты, - предложил, не представившись, молодой человек, при этом не забыв подхватить чемодан, - Вы найдете там все необходимое для отдыха. У нас имеется также библиотека-гостиная и сигарная, питаются гости идивидуально, у себя. Меню обычно заказывают накануне, так что Вам придется довольствоваться тем, что есть. Впрочем, можно выбрать – мясо или рыба. Пришли, - снова наклонил ухоженную голову молодой человек, открыл еще одну дверь, они с Сергеем Петровичем сделали с десяток шагов по длинному коридору и провожатый вставил пластиковый ключ в замок типичного на первый взгляд гостиничного номера, на стене справа матово светилась цифра «10», - располагайтесь, Ваши доспехи, если не трудно, выставите в коридор, их помоют и вычистят. Меня можно вызвать звонком, вот он, около двери. Простите, забыл представиться, Денис.

     - Очень приятно, Денис, - вежливо отозвался Сергей Петрович и вспомнил привидевшийся в оранжевом авто сочный бифштекс, - мясо, пожалуйста. И шагнул в номер...

     В дверь постучали, вошел давешний Денис с подносом в руках, ловко постелил на круглом чайном столике белую льняную салфетку, поставил поднос, произнес ровным, без интонаций голосом: - Приятного аппетита, позвоните, когда закончите, я подам кофе, - и уходя аккуратно без стука прикрыл за собой дверь.

     Сергей Петрович с аппетитом поел, стейк из мраморной говядины был отменный, картошка зажарена тоже как надо,  потом наскоро принял душ. Укутался на голое тело в белый махровый халат и задал себе вопрос – что это за чудеса такие, гостиница как минимум четыре звезды, да еще работает видимо очень мощная вентиляционная система, бесшумно подавая в подземелье чистый и даже пахнувший свежевыпавшим снежком горный водух. На игорный притон или дом свиданий не похоже – да и кто в наше время полезет в Москве под землю, когда и на поверхности можно удовлетворить любые, самые изощренные фантазии, были бы деньги. Тюрьмой здесь тоже не пахло, по долгу службы Сергей Петрович не раз инспектировал в Скотопригонске исправительные заведения – там стоял устойчивый специфический невыветриваемый столетиями запах. Может быть, этот Шпиц и не врал – неведомым до поры начальникам позарез нужно сохранить его, Сергея Петровича, инкогнито.

       Сергей Петрович посмотрел на светящуюся кнопку звонка у двери и ткнул в нее пальцем. Денис появился мгновенно, можно подумать, ожидал за дверью, собрал посуду, положил на стол отпечатанное на принтере меню на завтра и застыл в выжидательной позе.

     - Скажите, Денис, - сколько номеров в вашем заведении? – Сергей Петрович намеренно избегал слова «отель».

     - Двадцать.

     - Наверное, не стоит спрашивать, сколько из них занято, - пустил пробный шар Сергей Петрович.

     - Двенадцать, - невозмутимо ответил Денис, - вот только боюсь,  я не смогу назвать Вам имена постояльцев.  

     - Этого и не требуется, - Сергей Петрович остался доволен хотя бы тем, что он не один в этой пещере, приятно сознавать, что ты не единственный олух царя небесного в многомиллионной Москве.

     - Наши клиенты, как правило, не расположены к общению, - счел нужным уточнить батлер. – Как я уже говорил, здесь имеются сигарная и гостиная с библиотекой, кстати, неплохой. Обычно наши гости, если желают познакомиться и пообщаться с кем-то, посылают через меня записку. Так уж нас принято, - улыбнулся Денис, - через минуту я подам кофе.

     - Еще момент, - остановил молодого человека Сергей Петрович, - в номере нет телефона, а мой мобильный, как оказалось, не работает.

     - Ничего не поделаешь, таковы правила. Впрочем, не расстраивайтесь, - утешил гостя Денис, - уверен, новости еще впереди. В сигарной и гостиной, кстати, есть телевизоры, можно заказать любой фильм или концерт.

     После внушительного куска мяса Сергея Петровича потянуло в сон, кулак с пучком нервов разжал пальцы, он прилег на неразобранную кровать прямо как был, в халате, мгновенно уснул и не заметил, как вошел Денис и поставил чашку кофе на прикроватный столик.

   

     Сергей Петрович, взглянув на часы, понял, что попутал день и ночь в этом комфортабельном подземелье, стряхнул сон, одним глотком осушил чашку остывшего кофе, и занялся составлением меню на завтра, оно-то, это завтра ведь должно было неизбежно наступить, не правда ли?

     Словно узнав каким-то образом, что клиент проснулся, вошел Денис, забрал пустую чашку и листочек меню с проставленными напротив названий бюд галочками.

     - Сейчас день или ночь? – надо же было как-то сориентироваться.  

     - Без четверти восемь вечера, - не глядя на часы, - ответил всезнающий Денис, через пятнадцать минут ужин.

     - Господи, - ахнул про себя Сергей Петрович, - ничего себе, проспал часов семь без просыпу и даже вещи еще не разобрал.

     И то сказать, не хотелось такому опытному администратору и многолетнему питуху признаваться себе, что и на старуху бывает проруха, - а вдруг сбудутся давешние слова Евгении и он, мачо и удалец, вместо блистательной карьеры дал запечатать себя в казенный дом с желтыми стенами и плечистыми санитарами внутри. Свят, свят, свят!

    

     Сергей Петрович, отложив в сторону стопку чистеньких трусов, маек и прочей одежки, уложенной заботливой пассией,  впился глазами, будто в первый раз, в тот самый лист толстой старинной на ощупь бумаги с нарисованным на нем цветастым, с  пышной кроной, генеалогичесим древом. Неужели действительно то, что происходит - не сон и не наваждение и он не в психушке, вдруг и в самом деле придется осесть в этом самом Лондоне, выучиться чирикать на пиджн инглиш и корчить из себя потомственного аристократа и гражданина мира, ожидая, пока образуется какой-то там вакантный престол и потом всю жизнь таскать на голове корону – это если верить фон Боку, этой самой картинке и строгой телеграмме из Москвы. За что?

     Ладно, если уж им так приспичило, он был бы готов пойти во власть, подняться еще на несколько ступенек, сидеть в каком-нибудь зале заседаний, голосовать по команде, суетиться, интриговать, торговать лицом, набивать чужие и свои карманы и потом, лет через десять удостоиться поста губера в каком-нибудь забытом Богом медвежьем углу. Пусть даже так – иметь дело со всякой нечистью, какой и руки-то подать противно, заработать в итоге еще денег и орать на всех углах, как ты осчастливил вверенное тебе население. Зато все это дома, где поголовно говорят по-русски, дуют водку, ходят на медведя в овсах и добрая, теплая Ирина под боком хоть каждый день и не по одному разу. Да, бывает, приходиться и баланды похлебать, так ведь все равно среди соотечественников и не навсегда, вот ведь какое дело...

    

   Сергей Петрович так расчуствовался, что автоматически съел творожную запеканку, поковырял куриную котлету, запил ужин морсом и даже не посмотрел на заботливого Дениса, не было желания затевать пустой разговор.

     Денис убрал грязную посуду, а Сергей Петрович встал, потянулся, стряхнул невеселые мысли, переоделся в чистое белье, сделал несколько энергичных движений руками и с десяток приседаний; вроде полегчало, и даже стало как-то тесновато в просторном двухкомнатом полулюксе, захотелось пройтись, размяться, посмотреть, что это за сигарная и гостиная с библиотекой – вдруг что-то занимательное почитать на сон грядущий найдется. Сергей Петрович не стал заморачиваться двойкой и рубашкой с галстуком, посчитал, что сойдет и тренировочный костюм, не на званый же вечер он направляется, и вышел из номера.   

    

     Путь в сигарную лежал мимо широкого входа, навроде арки, в неярко освещенную гостиную. Сергей Петрович прислушался – кто-то исполнял на рояле Лунную сонату – ее он знал хорошо, и невидимый пианист играл, на взгляд Сергея Петровича, впечатляюще, почти профессионально. «Что они, тапера тут держат, что ли?» - удивился Сергей Петрович и не стал заглядывать внутрь, прошел в сигарную. В большой комнате с электрическим камином, тяжелыми кожаными креслами и круглым столом, уставленным коробками с сигарами, сигаретами, папиросами, трубочным табаком всевозможных сортов, разномастными трубками на любой вкус - в самом дальнем углу, около небольшого столика с электрическим чайником и такой же кофеваркой сидел единственный посетитель – пожилой, за шестьдесят толстый мужчина в огромных темных очках на поллица и пыхтел толстой, как и он сам, сигарой.

     Сергей Петрович выбрал себе тонкую голландскую сигариллу с белым пластмассовым мундштуком, бросил в чашку с кипятком пакетик черного чая, нашел сахарницу с любимым коричневым тростниковым сахаром и не спеша, стараясь не пролить чай, устроился в кресле подальше от толстого старика с его сигарой.

  

     Невидимый пианист заинтриговал Сергея Петровича, да и предлог заглянуть в гостиную имелся – надо же что-то почитать перед сном, хотя бы с десяток страниц. На самом деле нашего героя тянуло в гостиную, как заколдованного мальчика на звук волшебной флейты. Теперь Бетховена сменил, как ему показалось, Шопен. Сергей Петрович прошелся вдоль высоких шкафов с книгами, понял, что строчки будут сегодня прыгать перед глазами - не осталось сил сосредоточиться даже на самой простой детективной истории – и утонул в мягком плюше уютного углового дивана. Со своего места он видел только плечи игравшей на рояле женщины и лежавший на ее спине и слегка подрагивавший в такт аккордам пышный, словно беличий, темнорусый хвост.

    

     К своему стыду Сергей Петрович заснул, как спят иногда утомившиеся от жизни интеллигентные старички на концертах в Большом зале. Они не могут не пойти, пропустить концерт –многолетняя привычка, да и подтверждение, что остались еще силы на жизнь и сопереживание - и вот незадача, отключились при всем честном народе. То ли обильная еда и  красное вино за обедом сыграли свою роль, то ли все произошедшее за последние пару суток сбило его с ног, как шальная, невесть откуда прилетевшая пуля, вот уже во второй раз за последние часы Сергей Петрович не знал, сколько же он проспал, а проснулся, наверное, оттого, что смолк рояль, сконфузился и быстро огляделся, не заметил ли кто его слабости. Оказалось, давешняя исполнительница сидит рядом и держит его за руку. Вблизи она оказалась совсем молодой девушкой, на вид лет двадцати с небольшим, с веселыми карими глазами и веснушками на чуть вздернутом носике.   

     - Простите, я не хотела Вас будить, - извинилась девушка, - Вы хорошо себя чувствуете?

     - Гораздо лучше, спасибо, - только и смог выдавить из себя Сергей Петрович.

     - Здесь не принято знакомиться вот так, запросто, - напомнила девушка правила необычного отеля, - но мне показалось, что Вам стало плохо, - и она снова, словно извиняясь за возможную назойливость, положила теплую мягкую ладонь ему на руку.

     - Вы все сделали правильно, - ругая себя за неожиднную ограниченность лексикона и стараясь показать умоляющим взглядом – не убирай руки, не убирай, - промямлил Сергей Петрович (куда только делась обычная резвость в отношениях с противоположным полом!) и добавил очередную банальность, - правила для того и существуют, чтобы их нарушать.

     - Елена, - назвала себя девушка, пропустив мимо ушей беспомощный лепет соседа по отелю, услышала в ответ, - Сергей, - она явно не собиралась упускать из рук нить разговора, - Вы давно здесь?

      Прежде чем ответить, приученный к точности Сергей Петрович посмотрел на часы, оказалось, что и проспал-то всего минут сорок.

     - Я попал сюда сегодня перед обедом,- он и вправду не смог вспомнить точное время, суматоха последних дней вертелась и плыла перед глазами каким-то пестрым ярмарочным колесом, как в любимом когда-то детском калейдоскопе.

     - Впервые? – Елена, ожидая ответа, наклонилась еще ближе и посмотрела ему прямо в глаза, - что-то случилось?

     - Долго рассказывать, - вдыхая свежий запах молодой женской кожи с легким привкусом дорогой косметики и от этого еще больше слабея, вместо того, чтобы привычно ощущать полную готовность к новым подвигам, - уклонился от ответа Сергей Петрович и неожиданно для себя признался незнакомке Елене, - извините,  я что-то и вправду устал и плохо соображаю, - и подумал, а может они тут в еду что-то подмешивают...

     - Пойдем к тебе, - Елена поднялась первой и крепко взяла Сергея Петровича под руку, так поддерживают раненых и ослабевших бойцов опытные сестры милосердия.

     Вельяминов проснулся раньше обычного, около шести. За окном уже вовсю буянили воробьи, время от времени хором истошно вопили вороны, ворковали сексуально озабоченные голуби. Усердные московские дворники тащили к большим урнам ящики из мусоропроводов, подметали и чистили тротуары – теперь в Москве с этим снова стало строго и гастарбайтеры зубами держались за рабочие места. Пробок на недалеком перекрестке еще не образовалось и все же самые нетерпеливые зачем-то громко сигналили тем, кто чуть замешкался с началом движения на вспыхнувший зеленый свет – чисто московская привычка вечно спешить, как на пожар. Действительно, так уж заведено в этом городе – кто не успел, тот опоздал.

    

     Спешить Вельяминову в это расчудесное утро было некуда. Все шло по плану. Сергей Петрович был надежно изолирован в подземном отеле под присмотром внимательного Дениса и надежной Елены. Барон фон Бок, отмытый добела и накормленный до отвала после волнительных дорожных приключений, должно быть досматривал шестой, предутренний, самый сладкий сон в просторной квартире гостеприимной Марьи Ивановны. Любвеобильная Евгения Викторовна, без сомнения, тоже пришла в себя в комфортабельном номере в старинном городе Твери, ни в чем не нуждалась, и, натуральным образом, шагу ступить самостоятельно бы не смогла. Остальные участники провинциальной драмы находились вне фокуса внимания Вельяминова, по правде говоря, их судьба была ему безразлична, мало ли фигурантов мелькнуло и исчезло за годы нелегкой и опасной службы!      

    

     Иван Дмитриевич вздохнул, спустил ноги с широкой двуспальной кровати, еще раз за последние дни подумал, что пора бы привести обстановку квартиры в соответствие в потребностями хлостяцкой непритязательной жизни – справляться самостоятельно с готовкой и уборкой становилось все обременительней, но и допускать чужих людей до маленьких тайн старческого обихода вовсе не хотелось. Вот и получилось, что завтракать генерал собрался после неизбежных утренних процедур в ближайшую кофейню, в компанию к московским хипстерам с их планшетами и нескончаемым трепом по мобильникам. А как же иначе – холодильник уже скоро как неделю стоял пустой, заказать продукты на дом все руки не доходили.

     Точила Вельяминова в эти весенние дни и еще одна давняя мысль – очень уж тянуло написать что-то вроде мемуаров, богатая все же выпала жизнь, шутка сказать, родился еще в предгрозовые тридцатые и помнил многих, очень многих, досадливо морщился, когда читал всякую хрень нынешних борзописцев о знаменитых современниках, так и хотелось крикнуть – не так все было, совсем не так! Думал, что если по гамбургскому счету, то все подписки и расписки о неразглашении давно потеряли силу, строй сменился, страны уже нет, какие там присяги, кому? Нет, все же что-то останавливало. А ведь уже давно купил компьютер и даже выучился печатать на нем текст, признаться, получалось намного удобней, чем на старой «Эрике», пылившейся теперь на дачном чердаке. И не решался, не из страха, нет, он уже давно не боялся никаких наказаний, даже пыток или смерти – не было уверенности, что это может кому-то понадобиться. Да и понять его могли, правду сказать, разве что два человека в этом огромном городе – Шпиц, да Марья Ивановна. И то сказать, не хипстеры же из кофейни!

     Сергей Петрович схитрил - проснулся, но не стал сразу открывать глаза, а через тоненькую щелочку, прикрытую ресницами, как когда-то в детстве, постарался определить, кто еще, кроме него, есть в  комнате. Он хорошо помнил, что произошло накануне вечером и уж тем более ночью, понимал, что в очередной раз не оплошал, но и гордиться тут было особенно нечем – объект без всяких усилий с его стороны оказался в койке. И очень хотелось подсмотреть, что там делает эта таинственная Елена, рядом в кровати ее не было.

     Девушка сидела у стола и, казалось, внимательно разглядывала тот самый лист с генеалогическим древом.

    - Доброе утро, - маневр Сергея Петровича не остался незамеченным, - хорошая родословная, - подытожила увиденное Елена, встала и медленно потянулась всем телом, ничуть не стесняясь наготы под рспахнувшимся халатом, словно раздумывая, не забраться ли снова под одеяло и повторить пройденое.

     - Ты кто? – прямой, даже грубый вопрос прозвучал, как случайный выстрел у новобранца.

     - Если коротко, мы вместе будем жить в Англии и потом, когда ты получишь место на троне.

     - То есть ты будешь моей женой? – Сергей Петрович все-таки не до конца проснулся, другие варианты почему-то не пришли ему в голову.

     - Тебе нужно позавтракать, - уклонилась от прямого ответа Елена, окончательно избавилась от халата и проследовала в душ.

     Слово «жена», наверное, не случайно сорвалось с губ Сергея Петровича. Как ни крути, формально он все еще был женат. При всем старании и личном интересе Ирине потребуется некоторое время, чтобы развести так неожиданно расставшихся супругов.

     Возможно, телепатия действительно существует, хотя бы потому, что именно в этот самый момент Евгения Викторовна в не такой уж далекой от Москвы Твери раздумывала о своем ближайшем будущем. Накануне она не смогла, как ни старалась, собраться с мыслями, происшедшее с бароном кого угодно могло повергнуть в шок, а то и обернуться серьезным нервным расстройством - Юнона тому яркий пример. Правда, судьба красавицы совсем не волновала Евгению Викторовну, своих проблем хватало. Вручив вещи барона старшему из приставленных к ним неведомо кем людей, Евгения Викторовна разделась, машинально умылась и легла. Так и пролежала до утра, глядя в потолок и лишь на рассвете забылась каким-то мутным, неубедительным сном. Утром сил хватило на то, чтобы спуститься в ресторан на шведский стол, потом днем на бизнес-ланч, вечером есть совсем не хотелось, Евгения Викторовна выпила минеральной воды и уснула, как убитая, достав из сумочки таблетку феназепама. Правда, проходя в ресторан, оба раза отметила про себя, что в лобби отеля в одном и том же кресле сидел как приклеенный, согнувшись над чашкой кофе и пухлой газетой тот самый  Василий Викторович.

     Сергей Петрович дождался-таки ответа на свой, пусть и глуповатый, но требовавший прямого ответа вопрос.

     - Нет, Сережа, твоей женой я не буду. К счастью или к сожалению, - зачем-то добавила Елена, устраиваясь у зеркала с большим гребнем и косметичкой.

     - А кем? – Сергей Петрович настойчиво старался получить хоть какой-то ответ на одну из множества нагромоздившихся вокруг него за последние трое суток загадок. Пусть даже и выглядел при этом обычно уверенный в себе Глава, прямо надо сказать, глуповато.

     - Хорошо, постараюсь тебе объяснить, - Елена продолжала старательно расчесывать пышную гриву, - только ты не перебивай, а слушай. Там, за рубежом, я все время буду рядом с тобой. Я – твоя левая рука...

     - А кто правая? - не сдержался, все-таки перебил девушку нетерпеливый Сергей Петрович.

     - Барон фон Бок. Он твой поводырь в том неизвестном тебе мире, а я – твой кошелек. Без денег там делать нечего. Это-то ты, надеюсь, понимаешь, все-таки политэкономию должен был сдавать, не все же время ты поддавал, трахался и на комсомольских собраниях активничал.

     Сказанное Еленой заинтересовало Сергея Петровича и он оставил без внимание последнее язвительное замечание.

     - Поподробнее можно? - только и попросил заинтригованный Глава, теперь, правда, уже бывший.

     - Видишь ли, так уж получилось, что я руковожу одним из отделений крупного иностранного банка. Деньги там, правда, русские. Банку уже больше ста лет, так что можешь сам догадаться, откуда денежки. Дело еще мой дедушка начинал.  

     Сергей Петрович счел за лучшее на этот раз промолчать. Вдруг и в самом деле эта телка не врет. Вот и фон Бока, видно, хорошо знает.

     Предварив свое появление негромким стуком, вошел неизменный Денис с подносом, завтрак, кстати, всезнающий батлер принес на двоих, расставил блюда, графин с апельсиновым соком и никелированный кофейник, пожелал приятного аппетита и удалился.

     Евгения Викторовна, наконец, решилась, подошла к все так же сидевшему сиднем в холле гостиницы Василию Викторовичу и, не утруждая себя приветствием, сообщила о желании прогуляться по городу.

     - Пешком или на автомобиле? – осведомился, бодро вставая с насиженного места, приученный ничему не удивляться оперативник.

     - Хотелось бы пешком, что тут у вас стоит посмотреть? – осведомилась подопечная.

     - Я бы посоветовал картинную галерею.

     Значит, местный, - отметила про себя Евгения Викторовна и, понимая, что от соглядатая избавиться не удастся, продолжила, - надеюсь, проводите...

     - Конечно, - с готовностью откликнулся на просьбу Василий Викторович, - только я внутрь не пойду, а Вы наслаждайтесь там сколько хотите.

     Гостья города Твери и ее невольный оруженосец покинули гостиницу только что не под руку и стороннему наблюдателю они могли показаться вполне себе симпатичной парой.

    Вельяминов снова не спеша шагал по весенней Москве. Почему-то в этот день он думал о двух вещах – очень тянуло поехать к знакомому голубятнику в Зюзино, одному из последних в городе, посмотреть, как тот гоняет своих красавцев, потом потолковать о том о сем, тут же на скамеечке раздавить мерзавчик под домашние соленые огурчики. И еще – как все-таки получилось, что он, Вельяминов и Шпиц – представители двух антагонистических служб, мало того, что сблизились, так еще и подружились и вот уже сорок лет, несмотря ни на какие катаклизмы подставляют друг другу плечо.

     За этими размышлениями Иван Дмитриевич и не заметил, как свернул с бульвара на Сретенку, дошагал до купеческого особнячка, кивком поприветствовал дежурного и сразу прошел в большую комнату, к Шпицу. Их краткий разговор был, конечно, записан и неоднократно анализировался, но ничего существенного к расследованию не добавил.

     - Ты, Иван, папочку эту прибери, нам она пока что не понадобится, и вот еще что, подкинь меня на своей иномарке.

     Шпиц запер в сейф ту самую папочку, виденную в усадьбе под Тверью бароном фон Боком и не говоря ни слова, пошел к выходу.

      Видавшая виды шпицевская «Тойота Королла» проследовала практически тем же маршрутом, что и пресловутый оранжевый Камаз, так запомнившийся Сергею Петровичу, только у Красных ворот повернула не к Трем вокзалам, а взяла правее, проехала по Новой Басманной, пересекла Разгуляй и припарковалась метрах в трехстах за площадью, в уютном дворике. Вельяминов и Шпиц, не проронившие за всю дорогу ни слова, вышли из машины и направились к знаменитому дому Брюса.

     - Все,  Иван, дальше не ходи, - остановил Шпица Вельяминов и достал из внутреннего кармана пиджака узенький конверт, - там написано, кому передать, если что. Ладно, брат, бывай.

     - Удачи, - только и сказал Шпиц и пошел обратно к машине.

     Вельяминов перешел через дорогу по наземному переходу, вошел в неприметный боковой вход брюсовского дворца, спустился по узенькой лестнице вниз, в подвал, достал из кармана ключ и скрылся за ничем не примечательной металлической дверцей.  

     В дверь номера постучали – Денис. Рядом стоял невысокий человек, в нем Сергей Петрович узнал недавнего провожатого из оранжевого Камаза.

    - За Вами пришли, - сообщил Денис.

    Сергей Петрович замешкался, не зная, стоит ли обнимать Елену, скользнул губами по ее щеке и вышел из номера.

     Провожатый превосходно ориентировался в подземных лабиринтах, он и Сергей Петрович шагали рядом, как друзья-приятели на прогулке, разве что за весь не такой уж и долгий путь не проронили ни слова. Если бы Сергей Петрович был москвичом, возможно, он сумел бы понять, в какую часть города они держат путь, узнал же он давеча, спускаясь под землю, здание Казанского вокзала и тогда оно осталось позади, за спиной. Теперь они, выйдя из подземного отеля, повернули направо и пошли в том же направлении, что и накануне. Потом, примерно через полкилометра, тоннель взял чуть правее, это значило, что идут они к Земляному валу. «Все-таки, - подумал Сергей Петрович, - ощущение времени под землей неуловимо другое, да и сердце, кажется, бьется чаще, чем на земле».

    

     Еще один поворот и путники оказались в тупике перед ржавой железной дверью с большим старинным амбарным замком в массивных петлях. Сергей Петрович увидел в руках у провожатого огромный ключ музейного вида и не удивился увиденному, на самом деле ожидал чего-то подобного, иначе зачем было таскаться по подземельям? За дверью оказалось квадратное помещение со стенами, выложенными большими старинными кирпичами, скорее всего, когда-то это был обширный подвал, возможно, и пыточный, - подумалось Сергею Петровичу, нехватало только колец в стене и парочки скелетов. Как ни странно, над входом горела желтоватым светом одетая в защитную сетку несильная лампочка.

     - Мы, между прочим, в путевом дворце Ивана Третьего, - счел нужным нарушить, наконец, молчание провожатый, нашарил за дверью длинный шест и стукнул им несколько раз в потолок в углу подвала. Оказывается, там был лаз, совсем как в погребах деревенских домов, в таких в родном Скотопригонске до сих пор хранят домашние заготовки на зиму. Не прошло и минуты, как крышку откинули и кто-то невидимый спустил вниз металлическую лестницу.

     - Прошу, - пригласил Сергея Петровича провожатый, - мне там быть не положено.

     Наверху все, кроме стен и высокого сводчатого потолка, оказалось вполне современным. Большая комната, а скорее зал, делилась стеклянными передвижными панелями на отсеки, в них за компьютерами работали молодые люди обоего пола – все как в любом московском офисе. Благодаря двухметровым стенам, да еще свинцовым перекрытиям, - объяснили, заметив интерес в глазах Сергея Петровича, - дворец и уцелел в тридцатые годы прошлого века, когда в первый раз в истории свои, а не монголы или французы, рушили старинную Москву. Тогдашние преобразователи жизни подсчитали, сколько потребовалось бы взрывчатки, поняли, что заодно разнесет и соседние доходные дома, вот и отступились. Сергей Петрович, задрав голову вверх, вгляделся в старинные своды. Искусственное освещение сочеталось в зале с естественным, теперь, по прошествии нескольких веков парадный когда-то зал превратился в полуподвал с давно немытыми окнами, врос в землю не меньше, чем на два метра.

     - Говорят, в старину отсюда до Кремля можно было подземным ходом дойти, - добавил человек, встретивший Сергея Петровича, и счел нужным, наконец, представиться, - Виктор.

     - Сергей Петрович.

     - Пойдемте ко мне в кабинет, там я Вам все и покажу, - предложил Виктор.

     Как уже было сказано, утром к Сергею Петровичу вернулась его всегдашняя наблюдательность. Вот и сейчас он отметил про себя важную деталь – в зале в дальнем углу сидел за чашкой чая пожилой человек в костюме и при галстуке, никак не монтировавшийся с молодым коллективом айтишников, Виктор же, напротив, своей бородой, очками, джинсами и толстовкой так и просился на интервью в какой-нибудь программистский журнал. Показалось, что тот пожилой в костюме и есть тут главный, а Виктор – как тот самый буржуазный спец при победивших большевиках.

     В маленькой выгородке было тесновато, почти всю стену занимал огромный монитор, де еще на столе, кроме клавиатуры, угнездился лэптоп. Виктор пробежал знающими свое дело пальцами по клавиатуре и на экране возникла картинка – большой сборочный цех неизвестного завода, надписи на стенах были на латинице, но в общем, ничего особенного.

     - Это сборочный цех завода сельхозмашин в Австралии, неподалеку от Аделаиды, - счел нужным пояснить Виктор, - задача состоит в том, чтобы перехватить управление процессом. Не остановить, это совсем просто, а именно ввести поправку, допустим, снизить темп конвейера.

     Виктор еще раз коснулся клавиатуры и конвейер замедлил ход. Не прошло и пары-другой минут, как на экране возникли человеческие фигурки в белых комбинезонах, пробежали вдоль конвейера.

     - Понятно, - прокомментировал увиденное Сергей Петрович, - Вы влезли в их программу.

     - Кончно, но это самое простое, - откликнулся Виктор, - семечки. Чтобы решить Вашу задачу, нам надо влезть в мозги конкретных людей. И мы это можем.

     - Охотно верю, - протянул Сергей Петрович, ожидая продолжения.

     - На Вашем пути к трону, насколько я понимаю, стоят два человека. Эти субьекты должны покинуть грешную землю самым естественным образом, например, утонуть во время купания в море или подавиться персиковой косточкой...

     - А мне зачем это знать? – поинтересовался Сергей Петрович.

     - Вы должны быть уверены в нас, в наших возможностях, в то, что за Вами реальная сила...

    

     То, что произошло дальше, пока что остается загадкой,  нет, никто из присутствовавших в старинном дворце не умер, вот только им непонятным образом стерли память. Остальные функции организма всех этих людей остались без изменений. Отравляющих веществ ни по горячим следам, ни позже обнаружить не удалось, так же, как и присутствия посторонних людей или неизвестных предметов. Искали и следы потусторонних сил, но тоже напрасно...

     Евгения Викторовна провела в галерее не меньше трех часов, ее словно заворожили старинные портреты Рокотова, Левицкого и Боровиковского. Правду говорят, искусство лечит. Сюда нужно ходить регулярно, как верующие ходят в храм, - подумала Евгения Викторовна, - эти лица, крестьяне и дворянки, князья и простолюдины дают не только надежду и покой, а еще и желание жить дальше.

     - Я бы хотела остаться здесь, в городе, может быть на несколько месяцев, - заявила Евгения Викторовна терпеливо ожидавшему ее Василию Викторовичу.

     - Ну что же, уверен, что это можно будет устроить. Диплом у Вас с собой? – оперативник привык ничему не удивляться, - учителя и врачи всегда нужны, - и в первый раз за все это время улыбнулся.

     Евгения Викторовна молча кивнула.

     - Кстати, счел нужным напомнить Василий Викторович, - номер оплачен на неделю вперед, ресторан тоже. Чем еще могу быть полезен?

     - Спасибо, - только и произнесла Евгения Викторовна, а про себя подумала, что неделей, да и парой месяцев, дело, скорее всего, не ограничится. В Скотопригонск возвращаться незачем, интересоваться, что там случилось с бароном бесполезно, писать в Лондон - что на деревню дедушке, остается ждать. Раз не сподобилась завести своих, буду воспитывать чужих...

Оперативное донесение

Лично

Секретно

От И.О. Уполномоченного по Скотопригонскому району

Капитана Спивакова

В настоящее время в рабочем контакте с Главным врачом принимаю срочные меры по переоборудованию и оснащению отдельного  этажа в медицинском учреждении Федерального значения для приема и лечения спецпациентов в количестве 18 (восемнадцати) человек, включая б. Главу Скотопригонского района. Смета расходов уточняется. Капитан Спиваков

ГЛАВА 8. МОМЕНТ ИСТИНЫ

     Марья Ивановна раздвинула легкие занавески, распахнула новые окна тройного остекления с рамами под мореный дуб и выглянула на улицу.

     – Ну, здравствуй, Москва златоглавая! – негромко сказала-пропела Марья Ивановна. Удачи вам всем, люди добрые! И тебе, Марья Ивановна, доброе утро! Москва, Москва, звонят колокола! Привычно поприветствовав родной город, включила телевизор. На экране засветилась искусственной радугой заставка выпуска новостей. Марья Ивановна убрала звук, внимательно вгляделась в первые кадры заглавного репортажа.

     – Слава Богу, ничего чрезвычайного, – констатировала Марья Ивановна. А погоду и так видно – солнце. Солнце, воздух, и вода – что еще надо человеку! Кстати, кто это сказал? Не помню. Неважно.

      Звонок радиотелефона отвлек Марью Ивановну от анализа мировых событий.                          

     – Доброе утро, голубушка!

     Дальнейший сбивчивый монолог собеседницы не мог не обрадовать Марью Ивановну.

     – Вот видите, я же говорила, карты никогда не врут.

     Марья Ивановна взяла из лежавшей на плотной скатерти алого панбахата колоды первую попавшуюся карту, поднесла ее к глазам.

     – Не стоит благодарности, - это в ответ на следующую порцию восторгов, - не думайте, что карты за Вас все сделали. Нет-нет, они только подсказывают. Или предостерегают. В жизни все зависит от нас самих. Да-да. Мы сами делаем свою жизнь. Да что Вы, дорогая, увольте. Ни в коем случае! Мы в расчете, больше я ни копейки не возьму. Конечно, приходите. С подругой? Достойный человек?  Всегда к Вашим услугам.

     Марья Ивановна аккуратно положила трубку радиотелефона в гнездо, вернула карту в колоду, вслух сказала себе: –  Ну вот, теперь можно и позавтракать. Главное, начать день с хорошей новости. А барона, пожалуй, будить не стоит. Какой-то он приехал взвинченный. С дамочкой своей поругался что ли...

    

     В центре Москвы утренняя суета была, как обычно, в разгаре. Служивый люд торопился занять рабочие места, опытные хозяйки направились в сетевые магазины за товарами со скидкой, зеваки и праздношатающиеся приезжие глазели на витрины и друг на друга.

     В легком летнем платье чуть выше колен, в изящной соломеной шляпке и с сумочкой через плечо, не спеша, доверчиво улыбаясь встречным и поглядывая на витрины магазинов, выделялась в толпе очаровательная молодая девушка. Это Маргоша. Граждане сильного пола от восемнадцати до семидесяти  с восхищением оборачивались ей вслед. Издалека за девушкой внимательно наблюдали двое физически крепких  мужчин, одетых не по погоде в деловые костюмы и рубашки с галстуками. Зыркая по сторонам внимательными глазками, они время от времени что-то докладывали в миниатюрные микрофоны.

   

     Маргоша остановилась у газетного киоска, в сторонке от   разномастной толпы, достала из сумочки смартфон, набрала номер. Телефон в гостиной у Марьи Ивановны с готовностью откликнулся на вызов.

     – Доброе утро, Маргоша, – радостно воскликнула Марья Ивановна. – Ты откуда звонишь? Уже рядом? Замечательно! Сделали предложение? Оба? Вчера вечером? Прекрасно! Не будем по телефону. Подробности при встрече. Не беспокойся, все будет в порядке. Жду. Да, солнышко. Ну что ты, я прекрасно себя чувствую. Да нет, конечно, ничего не надо. В холодильнике всего полно. У меня готовность номер один. Жду тебя. Целую, деточка.

     – Ну вот, – подвела итог разговора Марья Ивановна, – слава Богу, все идет по плану, – и тихонько похлопала в ладоши от удовольствия. – Ах ты, моя красавица! Вот только барон, с ним-то что делать? Ладно, пусть себе спит. В конце концов они с Маргошей знакомы.  

    Марья Ивановна взяла пульт, выключила новости. Нажала пару кнопок и задала нужную программу. На экране телевизора возникла цветная фотография – Марья Ивановна в элегантной летней шляпке с розовой лентой бантиком, у нее на руках маленькая Маргоша в ползунках и кружевном чепчике и рядом улыбающаяся принцесса Диана в голубом строгом костюме с драгоценной брошкой на лацкане жакета.  

    

     Марья Ивановна, неловко пристраивая к глазам очки и, сверяясь с большой записной книжкой, набрала номер.

     – Да, это я. Вы угадали. Ну что поделаешь? Нет, правда, милочка, сегодня ну никак не могу. Никак. Великодушно извините. Завтра – в любое время, а сегодня никак. Неважно себя чувствую. В моем деле это гибель. Что Вы, не для меня, конечно, для Вас. Возьмут карты и не так лягут, Вы допустите фатальную ошибку, потом на меня же в претензии будете. Понимаю, что горит. Во сколько завтра? Ну, конечно, удобно. Минуточку, сейчас запишу. Да-да, одиннадцать часов. Прекрасно, прекрасно, заодно и чайку попьем. Со сливками и клубничным вареньем, как Вы любите.

     Марья Ивановна нашла очередную нужную страничку в записной книжке.

     – Родненькая моя, должна Вас огорчить. Это Марья Ивановна. С голосом? Да, немножко не по себе. Может быть, погода. Вы правы, наверное вчерашняя гроза сказывается. Нет-нет, ничего особенного не ела. Какие уж там в моем возрасте разносолы. Ни в коем случае, никакой химии. Самое лучшее лекарство от отравления – хлопнуть полстакана водки с солью, завернуться в верблюжье одеяло и пропотеть. Теперь еще и соль в лавках стала йодированная. В нашей молодости такой не было. Да, да, прекрасно, завтра после обеда. Часика в три. Я в два пообедаю, немножко полежу и к Вашему приходу буду свежее парникового огурчика. Только без пупырышков.

    

    Дом с рыцарем тем временем, как все почтенные московские дома, неважно какой эпохи, жил своей устоявшейся за десятилетия жизнью. Лифт, поскрипывая натруженными боками, медленно прополз на последний этаж. Дружно заурчали сразу в нескольких квартирах неугомонные пылесосы. Выснувшись по пояс из окна, хозяйка в пестром халате, распираемом солидным бюстом, вытряхивала коврик прямо на головы прохожих. Из квартиры на четвертом этаже крадучись, в одних носках, держа туфли в руке, вышел на лестничную клетку задержавшийся до позднего утра любовник и, зазевавшись, нечаянно поддел ногой оставленную кем-то с вечера пивную банку.

     Прохожие равнодушно скользили взглядом по двери подъезда, кто-то остановился, чтобы прикурить, бомж проверил содержимое урны, парочка на ходу по инерции поцеловалась, молодой человек сделал жадный утренний глоток из пивной бутылки. К подъезду, не спеша, подошла красавица Маргоша. Молодой человек, забыв о пиве, восхищенно проводил ее глазами. Маргоша поднялась по лестнице, перед входной дверью поправила выбившийся из-под шляпки локон. Достала из сумочки ключи и открыла дверь. В квартире напротив тетка в бигудях, в неизменном стеганом поролоновом халатике, накинутом на ночную рубашку в мелкий цветочек, прилипла к замочной скважине. Оба плечистых соглядатая, остановившись у подъезда, что-то односложно доложили в микрофоны.

        

     Марья Ивановна тем временем продолжала обзванивать клиенток и не улышала, как в квартиру, открыв дверь своими ключами, вошла Маргоша.

     – Конечно, милочка, – убеждала обеспокоенную собеседницу Марья Ивановна, – уверяю Вас, ничего ровным счетом за сутки не случится. Да не беспокойтесь Вы так. Что может произойти с нами в двадцать первом веке? Не на извозчиках же пьяных в самом деле ездим. Матросиков – тех, что в семнадцатом буянили и с обысками по квартирам шастали, всех к стенке давно поставили. Парламентарии теперь шелковые, с рук едят. Все у нас, слава Богу, как теперь говорят, стабильно. Так что до завтрашнего вечера. Конечно, не затруднит. Я Вас умоляю, ничего не нужно захватывать. Да, в семь очень удобно. Посумерничаем при свечах. И карты сумерки любят. Мне и самой любопытно, что они Вам завтра скажут. Жду, жду с нетерпением.

     Закончив разговор, Марья Ивановна восторженно оглядела, обняла и расцеловала в обе щеки улыбавшуюся Маргошу.

     – Извини, получилось, что я как снег на голову, – призналась Маргоша, – все как-то бешено закрутилось. Не успела вещи в гостинице разложить, эти двое звонят. И как только они узнали, что я в Москве? Никак не ожидала, что они меня сразу по прилете из Лондона выловят. Думала,  есть день-другой в запасе.

     – А я в этом была уверена. Хотя, – вежливо заметила Марья Ивановна, – конечно, такие вещи заранее рассчитать трудно. Но можно. Как же я тебе рада. Ты мое солнышко!

     – Какая ты милая, бабушка, – не удержалась от дамского комплимента Маргоша, – в этом брючном костюмчике. Прямо Лора Буш. Я вот ее все вспоминаю и думаю, ну откуда у этой простой библиотекарши взялся такой вкус. Никак, не пойму, хоть убей. Ни кожи, ни  рожи, а на тебе – хозяйка земного шара. И теперь уж навсегда, на всю жизнь – первая леди. Надо же – «госпожа президент». Соединенных Штатов!

     – Ну что ты, Маргоша, – мягко возразила Марья Ивановна, – тут как раз  все очень просто. У нее не вкус, у нее доллары. Точно такие же, как у нас с тобой, только много. Умная женщина и из пьяницы Буша может сделать человека. Это уж как карты лягут. Маргоша, родная, мы же давным-давно договорились, ну не называй ты меня бабушкой. Ты меня старишь, я сразу начинаю сутулиться.

     – Так ведь никто не слышит. Это же между нами. А это так мило – иметь бабушку, корни, предков. Вон тут сколько твоих фотографий. И вот эта, – Маргоша показала на экран телевизора, – где я совсем кроха Не жизнь – роман. В наше время это такая редкость. Особенно теперь, когда кругом одни выскочки.

     – Не подлизывайся, – остановила девушку Марья Ивановна, – и запомни – даже стены имеют уши. Особенно если живешь рядом с Лубянкой. Им же лень далеко ездить. Вышли, набрали десяток-другой народу, сделали план, отчитались и отдыхают, водку свою трескают.

     – Ты мне это сто раз говорила, – надула губки Маргоша, – как же тебя напугали когда-то. Но сейчас-то все изменилось, другие времена, другие люди...

     – Запомни деточка, – продолжала объяснять Маргоше жизненные реалии Марья Ивановна, – люди не меняются. Их не интересует собственная жизнь. Им интересна чужая. Откуда ты думаешь, взялись романы, театр, кино? Отсюда и взялись. Всем интересно, как страдают и умирают похожие на них особи. Пусть даже выдуманные. Как будто с ними самими этого не случится. Вот и тянет публику к соседской замочной скважине. Так уж устроены мы, двуногие, и ничего тут не поделаешь. Это давным-давно объяснил мне один великий человек. 

     Марья Ивановна нажала на кнопку и фотография с леди Ди сменилась средиземноморским пейзажем. На фоне цветущей субтропической растительности – Марья Ивановна в светлом свободном платье и Максим Горький с папиросой во рту и в широкополой шляпе. Остров Капри. Маргоша вгляделась в фотографию, думая о чем-то своем.

     – Уж он-то знал людей, – вспоминая далекие дни, с нажимом произнесла Марья Ивановна, – со стукачами жил, от стукачей и смерть принял. Запомни, Маргоша, опасаться надо всегда. И вовсе не тех, кто носит погоны. Эти как раз работают в открытую. Прежде всего, надо вычислять стукачей платных. Но пуще всего остерегаться стукачей добровольных. Их всегда пруд пруди. В каждом доме, в каждом подъезде.

     – Что, и у тебя здесь тоже? – удивленно подняла брови Маргоша.

     – Конечно. А как ты думала?

     – И ты знаешь, кто? – отвыкшая от российской действительности девушка перешла на шепот.

     – Естественно, – тетка из квартиры напротив. Вечно в бигуди ходит. Никогда не снимает. Наверное, они у нее к голове приросли. Ладно, мы отвлеклись. Тебе это не интересно.

      – Даже не верится, – задумчиво произнесла Маргоша. – Нет-нет, я тебя внимательно слушаю. Могу повторить каждое слово. Просто засмотрелась на фотографию. Какое тут на тебе прелестное платьице. Льняное, наверное. Да-да, конечно, ты права. Только не дуйся на меня. Знаю, знаю, сорвала тебе целый рабочий день. Ты из-за меня потеряла деньги. Но и вправду – тут уж или – или. Надо срочно что-то решать. Сегодня, сейчас.

     – Не говори глупостей, – успокоила Марья Ивановна разволновавшуюся Маргошу, – все идет, как мы и планировали. И это хорошо, что ты понимаешь, что такое упущенная выгода. Это пригодится в жизни. Значит, ты получила правильное образование. Дело не в сумме, в принципе. Три постоянных клиентки. Умножаем. Шестьсот долларов на дороге не валяются. Правда, теперь это уже не те доллары. Как вы говорите – баксы, капуста. А доллар – это должно звучать гордо! Вот после первой мировой, например, на шестьсот долларов можно было всю весну провести в Париже и ни в чем себе не отказывать…

     На экране – Марья Ивановна с Эрнестом Хемингуэем на фоне Эйфелевой башни. Маргоша  вгляделась в экран. Марья Ивановна подошла к бару, выбрала янтарный мундштук, закурила длинную темную сигарету.

     – Это еще что за тип? – наморщила носик Маргоша. – Борода нечесаная, свитер какой-то поношенный.

     – Неважно, – затянулась крепкой сигаретой Марья Ивановна, – даже не спрашивай. Не хочу бередить старые раны. Так, журналист один. Американский. Он тогда был совсем бедный, приходилось его подкармливать, к тому же выпить очень любил. Нищий, а взял да и женился на какой-то американской пигалице и ребенка в Париже родил.

     – От тебя?

     – Ну что ты, Маргоша, что значит – от меня? – рассмеялась Марья Ивановна. – Слава Богу, нашлось кому родить. Пигалица и родила. Ну, да Бог с ним, что было, то прошло. Расскажи лучше, как вчера все получилось? Что они говорили? Наверное, клятвы, обещания, цветы, подарки. Как же хороша молодость! Весь мир в твоих руках. И мужчины, так и летят, как бабочки, на твой огонек. А ты ощущаешь себя принцессой из сказки. Стоит только топнуть ножкой, надуть губки, и они на все готовы.

     – Мариночка, двадцать первый век на дворе. Какие уж тут ножки и губки? Сплошной унисекс, толерантность и однополые браки. Набоков давно умер, а Лолита ведет телепрограмму. У тебя же телевизор все время работает. Теперь все решается по скайпу, какие там цветы! Этих я еще и не видела, прилетела, выспалась и сразу к тебе.

     – Конечно, ты права, – признала свой промах Марья Ивановна. – Извини, так, вспомнилось кое-что. Да нет, впрочем, если откровенно, жесткости в делах и тогда было сколько угодно. Даже через край. А брак, согласись, это важное дело. Хотя, вот знаешь, чего мне точно не хватает. Мы ведь с подружками писали друг другу письма. Почти каждый день. Подробные, откровенные. Изливали душу. Делились самым сокровенным. А сейчас –  вот этот ящик. Телефон. И компьютер. И эти, как их, эсэмэски, да еще этот твой скайп. Язык сломаешь. Но это все неважно. Главное, ты сама кого из них выбрала? Ты говорила, один – по банковскому делу, а другой – по нефти.

     – Не знаю. Правда, не знаю, – Маргоша и не думала лукавить. – Понимаю, что надо устраивать жизнь. Пора. Иначе, как ты выразилась, может получиться натуральная упущенная выгода. Такая, что тянет на миллионы. В буквальном смысле. Я вот все думаю, может быть, надо было остаться в Лондоне?

     – И что там делать? – от возмущения Марья Ивановна даже поперхнулась ароматным дымом. – Подавать тем же миллионерам, только беглым, содовую воду и липовый чай? Лечить их неврозы? С твоей внешностью, с твоими способностями! Зачем тогда Оксфорд, диплом? Получается очень просто – деньги на ветер. В Лондон надо приезжать с тугим кошельком, победителем, связи у тебя, кстати есть. И барон пригодится.

     - Он что, здесь, в Москве? – удивилась Маргоша.

    - Ну да, сопит в гостевой спальне. Накобелировал где-то в провинции, теперь отдыхает. Попозже разбудим. Запомни, Маргоша, – наставительно произнесла Марья Ивановна, – брак – это не прогулки под луной. Верно, мы в свое время писали друг другу откровенные письма, изливали душу. Все это так. Но мы умели бороться, поверь мне. Слабость могут позволить себе продавщицы. Светская женщина – никогда. А ты в Лондоне вращалась в приличном обществе.

     – Да уж, знакомства у тебя мощные, – восхищенно призналась Маргоша, – что надо. Эти двое прямо опупели от восторга. Правда, я их не очень-то с собой и брала.

     – И правильно, – одобрила поведение Маргоши Марья Ивановна, надо же и похвалить девочку, – показала наживку, и достаточно. К тому же, манеры у них, скорее всего, оставляют желать лучшего.

     – Это дело поправимое. Вон в цирке даже медведи на мотоцикле катаются. Давай все-таки погадаем на этих двух фигурантов, – предложила Маргоша, – интересно, что карты скажут.

     – Почему фигурантов? – Марья Ивановна привыкла отвечать за сказанное слово. – Они же не уголовники.

     – Бабушка, ой, прости – Марина, – поправилась Маргоша, – ну кто сейчас не уголовник? Ты сама говорила, что невиновных у нас не бывает. Только те, у кого денег совсем нет, а так, был бы человек, а статья найдется. Суть ведь не в этом. Под статьей все, а за решеткой некоторые, вот и все. Так что выбора особого нет. Проблема – за кого из них идти замуж, а за кого – нет. На кого ставить. Чистый Гамлет. Быть или не быть. Промахнуться тут уж никак нельзя.

    

     Марья Ивановна ничего не ответила, присела к столу, потушила сигарету в серебряной пепельнице, взяла в руки карты, ласково, как бы поглаживая колоду, переложила ее из одной руки в другую.

      – Если ты так волнуешься, плесни себе чего-нибудь на донышко.

     – Спасибо. Не сейчас, но волнуюсь, и правда, очень. Еще разревусь, краска потечет. Лучше сделать глубокий вдох и выдох. И еще разок. Вот так. Все, успокоилась, нервы в руках, сажусь.

     Марья Ивановна привычно разложила пасьянс, внимательно посмотрела, как легли карты, смешала, снова собрала вместе, поймала настроение, начала опять тщательно тасовать колоду.

     – Говори, – приказала Маргоше, – я готова. Блондины, брюнеты? Старые, или еще валеты?

     – Да кто же сейчас их разберет, – смешалась Маргоша, – один, тот, что Банкир – наголо бритый. Другой, который Нефтяник  – седой, только мне кажется, что парик. Глаза – тоже не знаю, может, контактные линзы. Нет, не могу сосредоточиться. Хоть убей. Перед глазами все плывет.

    

     Маргоша достала из сумочки сигареты, зажигалку, закурила. Марья Ивановна начала раскладывать карты.

     – Ты чего-то не договариваешь, Маргоша. Карты не лягут. Или соврут. Соберись.

     – Сейчас, сейчас, – пообещала Маргоша. – Ну вот, все, собралась. Значит, так. Оба вчера сделали мне предложение. Это ты уже знаешь.

     – Надеюсь не одновременно.

     – Ну конечно, нет, – рассмеялась Маргоша, – еле успела принять душ и переодеться.

     – Ты же сама так хотела, – напомнила Марья Ивановна. – Мы же с тобой все так славно распланировали. И карты тогда, как по заказу легли. Раз в сто лет такое выпадает.

     – Еще бы, я на них три года ухлопала. Холостые миллионеры сейчас все наперечет. В красной книге, как исчезающий вид. Льва в африканской саванне под выстрел проще загнать, чем этих под венец. Да еще конкуренция бешеная. Элементарно могут подставить. Или отравить. Ядов теперь этих в Европе как грязи. Весь Лондон сплошь в радиации, чаю негде без опаски попить. Тут тебе не Париж начала прошлого века, – вырвалось в сердцах у Маргоши. – Извини, я не хотела тебя обидеть.

     – Ничего. Ты же у себя дома. Мы родные люди. Тебя и назвали в мою честь. Кстати, в этом кругу по-прежнему популярны стюардессы?

     – Исчезнувшая натура, – махнула рукой Маргоша, – это двадцать лет назад на них кидались, как братья Кеннеди на Мэрилин Монро. Или вот еще была фишка. Наши домотканные красотки копили весь год, чтобы летом слетать в Лондон или в Ниццу первым классом. Прямо в самолете цепляли фирмачей. Один рейс – и готово, карась в сачке. Сейчас это не катит. Так же как конкурсы красоты. Живой матрас, и все. Одноразовый. Теперь, чтобы их взять, надо быть среди них и никак иначе.

     – Но ведь у нас получилось. И даже, судя по всему, дуплет. Или нет?

     – С твоей помощью. Ты даже не понимаешь, в каком я перед тобой долгу. Оксфорд, шмотки, цацки, это, конечно, все хорошо, но, главное, связи. На это они сразу западают. Ты знаешь, мне кажется, они за мной следят. У них у всех сейчас такая служба безопасности, КГБ отдыхает.

     – Ты проверялась, когда заходила в дом? – осведомилась Марья Ивановна.

     – Что? – удивилась Маргоша. –  Нет, конечно. Я не умею.

     – Понятно. Вот она, демократия со стабильностью. А расслабляться, между прочим, никогда не следует, – Марья Ивановна сменила фотографию на экране, – это вот он меня научил. Какой мужчина! Погиб в Берлине, в сорок пятом, под бомбежкой.

    

     Маргоша внимательно посмотрела на Марью Ивановну в строгом сером костюме и маленькой фетровой шляпке с тетеревиным перышком, держащую за руку вылитого двойника штурмбанфюрера Штирлица.

     – Красивая форма, – отметила Маргоша, - и сидит хорошо, как влитая. Мужик тоже, что надо. Лицо вроде знакомое. Он вроде киноактер.

     – Не совсем, – ушла от ответа Марья Ивановна, – но и вправду, они похожи, – и вздохнула: – тот был, конечно, экстра-класс.

     – Кстати, давно хотела тебя спросить, – сменила тему Маргоша, – почему у тебя телевизор всегда  с выключенным звуком работает?

     – Потому что я хорошо помню, что именно они, эти министры, депутаты, императоры, генсеки и президенты говорили позавчера и вчера. И точно знаю, что они говорят сегодня и что скажут завтра. Неинтересно. Просто смотрю на лица, не переменились ли. Слежу за процессом. А так все то же самое. Правда, одеты теперь по-другому. Ну, еще, может быть, словарный запас пожиже стал. Воспитания не хватает. Да и откуда ему взяться, по правде говоря? Так подумай, вспомни, проанализируй, – напомнила свой вопрос Марья Ивановна, следят они за тобой или нет?

     – На сто процентов не уверена, но, наверное, пасут.

     – Значит, скоро будут здесь, – сделала вывод Марья Ивановна.

     – Откуда ты знаешь? Почему?

     – Наивные вы какие-то все, молодые. Что у тебя в сумочке? Вот это – телефон. Источник всяких там излучений. Для них женитьба – тоже не лотерея. Что-что, а считать риски они умеют. Тут уж кто кого. Хорошо, что они в Лондоне за тобой не топали.

     – Там особенно не потопаешь. Тем более, им до моего лондонского круга еще дотянуться надо. Но вот деньги – это другое дело. У меня их, считай, что и нет. А за свои они на все пойдут. Так что все логично. Как же у тебя голова варит! Пять баллов. Я как-то не подумала.

     – Знания, Маргоша, – напомнила Марья Ивановна, – никому еще не вредили. Хотя кому я говорю – у тебя диплом Оксфорда. Другое дело, в какой области. Даже самые сложные вещи можно понять, если тебе правильно объяснили. А объясняют, как известно, люди. Вот он умел.

     На экране телевизора возникла фотография Марьи Ивановны с Альбертом Эйнштейном. Марья Ивановна в косоворотке и скромной косынке, великий ученый с неизменной трубкой и в обсыпанном пеплом пиджаке восторженно смотрит на собеседницу.

    

     У витрины пустого в этот час бутика с претенциозным названием «Шан-де-Флер» возникли телохранители Банкира. Чуть позже из лимузина вылез хозяин. Телохранители, похожие на тонтон-макутов из романа Грэма Грина, доложили – объект здесь, в этом доме, квартира на втором этаже. Банкир кивнул и произнес вполголоса, длясебя.

     – Похоже, магазинчик-то иностранцам принадлежит. И помещеньице ухватили что надо. Самый центр. Золотое дно. Минуточку, минуточку, что-то припоминаю. Кажется у этих ребят счет в моем банке. Точно-точно. На презентацию приглашали, а меня в Москве не было, я тогда в Сан-Франциско летал. Ну как же, теперь вспомнил. Офшорка какая-то, то ли на Бермудах, то ли на Багамах. Нет, точно, Британские Виргинские острова. Забавно. Надо будет проверить, что это за птицы такие.

    

      - Вперед! – скомандовал Банкир охране. Телохранитель потянулся к дверной ручке подъезда и от неожиданности отступил в сторону, правая рука автоматически потянулась под пиджак, к кобуре. Дверь, повинуясь мощному толчку извне, распахнулась настежь. Одновременно у подъезда резко затормозил большой черный автомобиль, двое крепких молодых мужчин вытянулись по сторонам открытой задней дверцы. Из подъезда выскочил высокий человек в клубном пиджаке с чемоданом в правой руке,  рыбкой нырнул на заднее сиденье, молодые люди вслед за ним юркнули в кабину, словно мыши в нору и водитель дал по газам. Это был барон фон Бок, он же Боков. Впрочем, Банкир и охранники, слегка озадаченные скоростью отъезда неизвестного, только переглянулись, затем доморощенные тонтон-макуты осторожно вошли в подъезд, молча кивнули Банкиру и все трое, стараясь не шуметь и игнорируя лифт, не спеша стали подниматься по лестнице.

    

     Молниеносное исчезновение барона, признаться, не произвело особого впечатления на хозяйку квартиры и ее молоденькую родственницу. Марья Ивановна и не такие виды видывала, а у Маргоши голова была занята собственными проблемами, да и барон собрался после звонка по мобильному, можно сказать, мгновенно, как солдат по тревоге и исчез со скоростью звука. И, что удивительно, даже не попрощавшись, не говоря уже о целовании ручек. Если бы кто-нибудь спросил внимательную к деталям мужского туалета Маргошу, во что был одет фон Бок, она бы не ответила, не успела заметить.

     – Я тебя очень прошу, Маргоша, – продолжала разговор, как ни в чем ни бывало Марья Ивановна, – ты с ними не спорь, слушай, что я буду говорить, и мне подыгрывай. Уж я-то пьесу не испорчу, можешь мне поверить. Может быть, и напрасно в свое время сцену бросила. Как меня хвалили, какие надежды на меня возлагали! Но – не судьба. Ах, какой был мастер, не чета нынешним!

     – Кто это? – заинтересовалась Маргоша.

     – Да уж теперь таких людей нет, – вздохнула Марья Ивановна, – вывели. Кругом одна шушера, торговцы, да политики из провинции. Читать нечего, в театрах голые бабы с мужиками половой акт изображают. Иногда думаешь, как же хорошо, что он до этого не дожил.

     На экране телевизора высветилась очередная фотография – Марья Ивановна и Станиславский. Марья Ивановна в черном трико, берете со страусовым пером и шпагой в руке. Станиславский, сняв пенснэ, вытирает платочком восторженные слезы.

     – Я постараюсь тебя не подвести. Очень-очень постараюсь, – старичок на фотографии оставил Маргошу равнодушной, – какие у него странные очки.    

     – Это пенснэ. Их раньше все носили. Ну да Бог с ними, с очками, – вернулась в день сегодняшний Марья Ивановна, – ты, Маргоша,  главное, ничего не бойся. У меня на крайний случай кое-что предусмотрено. Тут вот под столом тревожная кнопочка. Прямо к нашему участковому.

     – Ох, Марина, – расхохоталась Маргоша, – ну что ты в самом деле! Нельзя же столько лет оставаться наивной гимназисткой. Не те времена. Ну что им участковый? Они им закусят за полминуты, а мундир выплюнут. Вместе с пуговицами и погонами.

      – Не скажи, Маргоша, – возразила Марья Ивановна, – Володенька у нас золотая душа. Вообрази, простой парень из Самары. Круглый сирота. Приехал в Москву. Один как перст, ни кола, ни двора. Мундир, можно сказать, на мои деньги справил. И за третью звездочку я расплачивалась. Очень способный молодой человек. Поверь мне, далеко пойдет.

      – Признайся, тебе просто приятно кому-то покровительствовать. Взяла бы лучше собачку.

      – Скажешь тоже, собачку, – отмахнулась Марья Ивановна. – Даже если не пригодится, расход невелик. Подстраховка. Так, на всякий случай. Чтобы никто не беспокоил. Всем ведь интересно, откуда у старухи деньги, да зачем к ней ходят респектабельные дамы и господа. Не только этой тетке в бигудях. И все-таки, я тебе вот что скажу, а ты запомни – своих людей надо выращивать с младых ногтей. Те, которые уже наверху, очень дорого стоят, не подступишься. А своя, вот этими руками выпестованная власть – это комфортно, это ощущение покоя, это гарантия. Пусть и не стопроцентная, но все же. И погоны есть погоны…

    – Только не в нашей Африке, – стояла на своем Маргоша.

    – Ты вот сюда посмотри, да-да, на эту фотографию.

   

     Марья Ивановна заменила картинку и на экране красовался теперь маршал Буденный на коне и в знаменитых усах, а рядом, подбоченившись, Марья Ивановна в бриджах и кителе защитного цвета на английский манер, высоких сапогах и суконном красноармейском шлеме с большой пятиконечной звездой.

    – Ты хочешь сказать, – спросила пораженная Маргоша, – что у твоего участкового и лошадь есть? Он же из Самары.

    – Зачем ему лошадь? Он же не городовой. У него пистолет, наверное. Им иногда выдают. И потом, все-таки историю надо знать. Это, между прочим, маршал Буденный. Ты про Первую конную армию что-нибудь слышала? 

    – Это так давно было, Мариночка. Меня другое волнует – не проканают сегодня Ваши погоны. Ох, не проканают! – продолжала тревожиться Маргоша.

    – Прежде всего, не дрейфь. И оставь это ужасный слэнг. Пусть твои фигуранты выражаются на своей фене. Но мы и их живо перевоспитаем. И держи хвост морковкой! Этому нас еще в гимназии учили. И правильно учили!

   

     Трое мужчин остановились у входной двери. Банкир кивнул телохранителю – звони! Тот молча покачал головой и, порывшись в карманах, вынул связку отмычек. Банкир, строго взглянув на здоровяка, показал на кобуру под пиджаком. Мужчины вспомнили приказ, вынули пистолеты и передали обоймы хозяину. Замешкавшись, первый телохранитель вручил Банкиру огромный букет роз, второй бесшумно открыл входную дверь. В квартире напротив тетка в бигудях, не дыша, еще теснее прижала любопытствующий глаз к замочной скважине.

   

    – Это они! – вскочила с места Маргоша, услышав шаги в прихожей.

    – Надеюсь, не одновременно, – заметила Марья Ивановна. - Не волнуйся, веди себя абсолютно спокойно. Помни, о чем мы уговорились.

    – Я помню. Я постараюсь тебя не подвести.

     В гостиную быстро вошли телохранители, бегло осмотрели помещение, молча встали у дверей. С усталой полуулыбкой на лице и дорогим букетом в руках появился Банкир. Маргоша удивленно посмотрела на него, как на привидение. Марья Ивановна невозмутимо осталась сидеть в любимом вольтеровском кресле.

   

    Из квартиры напротив появилась тетка в бигудях, все в том же халатике, на руках строительные перчатки. Убедилась, что дверь в квартиру Марьи Ивановны закрыта, прислушалась к тишине в квартире, вернулась к своей двери, вынула из кармана тряпочку и старательно протерла глазок на своей двери. Отступила на шаг, полюбовалась на результат своих усилий и скрылась за дверью.

   

    – Доброе утро, Маргоша – церемонно поклонился Банкир, – вот видишь, я же говорил, я всегда тебя найду.

    – Как мило, что ты заехал, – натянуто улыбнулась Маргоша, – а как ты узнал, что я здесь? – Маргоша приняла из рук Банкира букет, зарылась изящным носиком в нежные, с капельками влаги, лепестки, жестом пригласила гостя занять кресло у торшера, – и как это ты вошел без звонка?

      Неожиданный гость оставил вопрос без ответа, полупоклоном поприветствовал Марью Ивановну, неразборчиво представился. 

    – Ну что же, не стесняйтесь, – простила гостю бесцеремонное вторжение Марья Ивановна, устраивайтесь поудобее, запросто. Бар к Вашим услугам. Ваши мальчики умеют варить кофе? Там на кухне все есть. На полочке над плитой.

   

     Банкир кивнул, повинуясь жесту хозяина, телохранители удалились на кухню. Банкир умело смешал себе коктейль. Маргоша захлопотала с цветами, решая, куда их пристроить. Гость со вкусом сделал первый глоток, осмотрелся в гостиной, фотография на экране оставила его равнодушным, сделал несколько шагов, выглянул в окно и, наконец, удовлетворенный беглым осмотром, устроился в кресле. Марья Ивановна тем временем оценивающе присмотрелась к гостю, незаметно кивнула Маргоше, словно одобряя ее выбор.

   

    На улице у бутика появился Нефтяник с парочкой своих телохранителей. Один из них держал в руках большую коробку с тортом. Внимание бизнесмена привлекла приметная вывеска.

    – Совсем разучились писать по-русски. Это еще для кого? Мы что, в Париже? Тоже мне Шан Зелизе. Это Лубянка, ребята. Как в песне поется – «тут климат иной». Ну ладно, теперь смотреть в оба! Вперед! И помните, наша берет всегда.

     Телохранители машинально проверили левые карманы пиджаков, трое мужчин, оглядевшимсь по сторонам, вошли в подъезд и начали подниматься по лестнице.

   

     – Ты здесь по делу, Маргоша? – поинтересовался Банкир. – Вы что, гадаете?

     – Ну, как тебе сказать, – привычно пококетнчала Маргоша, – маленькие дамские секреты. Мы с Марьей Ивановной дальние родственницы. Или, если хочешь, с годами стали подругами.

     – Да-да, понимаю, – Банкир внимательно посмотрел на фотографию на экране, – а это кто?

      – Это так, эпизод, – Марья Ивановна нажала кнопку на пульте и конная группа исчезла. На экране появилась фотография Сталина с Марьей Ивановной на прогулке в Кремле. Иосиф Виссарионович в белом кителе и неизменных сапогах заботливо держал под руку улыбающуюся Марью Ивановну в строгой светлой блузе с красным шелковым галстуком и  белым шерстяным беретом на голове.

     – Это сразу после Капри, я как раз от Максима вернулась, – сочла нужным прокомментировать фотографию Марья Ивановна.

     Банкир, старательно скрывая удивление, пристально вгляделся в лицо Маргоши, потом перевел взгляд на Марью Ивановну и произнес: – Действительно, есть какое-то сходство.

     – С этим усатым? – наивно спросила Маргоша.

     – Упаси боже! – Марья Ивановна понимающе посмотрела на Банкира, – молодой человек имеет в виду нас с тобой. У Вас очень зоркий взгляд, – это Банкиру, – похвально. Фотографией не увлекаетесь?

     – Маргоша, мне нужен ответ, – проигноровал вопрос Марьи Ивановны Банкир и сразу перешел к цели визита, – определенный ответ, я больше не могу ждать. Я через два месяца выхожу на Лондонскую биржу. Пять лет пахал как вол, чтобы этого добиться. Платил все налоги. Разбирался с властью, бандитами, чертом лысым. Все вытерпел и все вынес. Теперь я публичный человек, весь на виду. Банк чист, как стеклышко. Ни пылинки, ни соринки. Ты умница, ты все понимаешь. Ты мне нужна. О чувствах я уже не говорю. Мы же современные люди. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Хочешь детей, будут дети. Не тяни, умоляю тебя, решай. Скажи «да». Я жду. Сегодня - или никогда.

     – Могу себе представить, как Вам нелегко пришлось, – сочувственно заметила Марья Ивановна.

     – Бедненький мой, бедненький, – в свою очередь пожалела Банкира добрая Маргоша. – Ну, ничего, скоро все будет позади. Только не надо волноваться. Стрессы очень плохо отражаются на потомстве. Ты же хочешь много маленьких пупсиков?

     – Маргоша права, – Марья Ивановна решительно взяла инициативу в свои руки. – Итак, если я Вас правильно понимаю, Вы делаете моей племяннице предложение руки и сердца?

     – Именно, именно, – подтвердил Банкир, – Вы сразу все правильно поняли. Могу встать на колени. Вы нас благословите чем-нибудь. Все как полагается.

     – Это так неожиданно. Я же просила вчера – дай мне время подумать, – напомнила Банкиру Маргоша.

     – Ты должна понять меня, Маргоша. Нет времени, нет его, не осталось.

     – Давайте все спокойно обсудим, – предложила Марья Ивановна, – как порядочные и воспитанные люди. Вы же хотите, чтобы брак был прочным? Вам нужна семья, дом. Как говорят наши бывшие противники, достойная кредитная история.

     – С этим как раз все в порядке, – уверенно заявил Банкир, – кредитная история, аудит, комплайенс - все окей, в пресс-релизе банка не хватает только Маргоши. Уверяю Вас. Ну, хорошо, давайте детально все обсудим. Я никуда не тороплюсь. Но только сегодня. Вы должны меня понять.

     – Вы уверены в своих чувствах? – строго спросила Банкира Марья Ивановна.

     – Уверен. Клянусь, за Маргошу Вы можете не беспокоиться, – Банкир широко перекрестился, глядя на огонек в ламадке, – если мало моего слова, мало клятвы перед иконой, подпишем брачный контракт.

     – Что скажешь, Маргоша? – поинтересовалась Марья Ивановна.

     – Все это как снег на голову, ты меня застал врасплох, – притворилась озадаченной Маргоша, – мы даже не успели посоветоваться. О каком контракте идет речь? Я же не цистерна кока-колы, в конце концов. Разве бумага может заменить чувства?

     – Она их закрепляет, – напомнила Марья Ивановна. – Ну что же. Мне нравится Ваш подход к делу. Это солидно. Как Британская империя. И обязательно венчаться в церкви и непременно визитка и цилиндр. Вот такой.

     На экране появилась фотография Марьи Ивановны с Уинстоном Черчиллем. Премьер в цилиндре и с сигарой. Марья Ивановна в строгом темном костюме в крупную полоску, белой блузке и шляпке с маленькими полями. Посередине детская коляска.

     – А я знаю, кто в коляске, – радостно воскликнула Маргоша, – это леди Диана! 

    

     Нефтяник с телохранителями подошли к квартире и остановились у входной двери. Повинуясь жесту хозяина, мужчины разрядили пистолеты, передали ему обоймы. Один из телохранителей достал из кармана связку отмычек и вопросительно посмотрел на хозяина. Нефтяник кивнул, взял у него торт. Телохранитель аккуратно открыл дверь. Нефтяник решительным жестом скомандовал: «Вперед!». Оба телохранителя с пистолетами в руках, стараясь не шуметь, на цыпочках вошли в квартиру. За ними, нарочито стуча каблуками ковбойских сапог, прошествовал Нефтяник.

     Из квартиры напротив осторожно оглядываясь, в одних шерстяных носках домашней вязки и с видеокамерой в руках вышла тетка в бигудях. Убедившись, что дверь соседской квартиры не заперта, зафиксировала этот факт на пленке и скрылась у себя в квартире. 

ГЛАВА 9. ВЕЧНО ЖИВЫЕ

    Трое новых визитеров во главе с Нефтяником появились в гостиной. Дула пистолетов были направлены на Банкира.

     Так я и думал, – громко, на всю квартиру прорычал Нефтяник, – все тут как тут и даже с перебором. Ну что же, главное вовремя. Можно брать тепленькими! Встань, магнат недоделанный! Я твой парфюм еще на улице учуял.

     – Мальчики, – громко попросила помощи у конкурирующей организации Маргоша, – вы что там застряли? Кофе готов, наконец? Идите сюда!

     – Кто вы такой? – строго спросила Нефтяника Марья Ивановна.

     – Маргоша знает, – заявил Нефтяник, – и этот тоже. Ого, тут картишки, да еще для гаданья. Надо же, прямо малина какая-то. С виду все прилично, антиквариат, без подделки. А на самом деле – дом свиданий пополам с игорным. Надеюсь, вы гадать-то умеете? Вот и погадайте, сколько этому лысому жить осталось!

     – Мальчики! – хором прокричали, зовя на выручку телохранителей Банкира перепуганные Маргоша и Марья Ивановна.

     На пороге гостиной возникли, наконец, телохранители Банкира с пистолетами в руках. Мужчины с неподдельной ненавистью уставились друг на друг, держа противников на мушке. Маргоша провела рукой по лицу, хотела что-то сказать, но только устало опустилась на стул напротив Марьи Ивановны. Марья Ивановна нащупала под скатертью спасительную тревожную кнопку. Нефтяник, наконец-то, заметил на экране фотографию Марьи Ивановны с сэром Уинстоном и впился в нее изучающим взглядом.                                                                                                                          

                                

     – В конце концов, что происходит? – первой пришла в себя Маргоша, – вы с ума посходили!

     – Не волнуйся, Маргоша! – постаралась успокоить девушку Марья Ивновна, – ты давненько не бывала в Москве. Тут они, видишь ли, разучились общаться по-человечески. У всех расстроенные нервы, стрессы, запустили себя до невозможности.

     – Вот уж не ожидала от вас, господа, – с нажимом произнесла Маргоша, – возьмите себя в руки!

     – Ладно, – великодушно согласился Нефтяник, – укокошить мы его всегда успеем. Так что продолжим без нервов. Секретов, собственно, нет. Чужих людей вроде тоже. Идем дальше. Вижу, что тут все способны понять друг друга. Я, мадам, жених Маргоши, – представился Нефтяник Марье Ивановне, – у нас с ней все решено. Осталось подписать и печать поставить. Этого дебила я наизусть знаю. Вечно путается под ногами. Не обмочился, Банкир? Хлебни для храбрости из своего стакана, и поговорим. В последний раз. И чтобы я тебя больше в этой жизни не видел. А Вы все-таки кто? – вопрос к Марье Ивановне. – Так, для протокола, – Нефтяник перевел взгляд с Марьи Ивановны на фотографию, словно сравнивая портрет с оригиналом.

     – Ну как ты можешь? – попыталась урезонить Нефтяника Маргоша, – что это за грубости? Ты же на самом деле такой милый. Стихи мне вчера читал, Гумилева, чуть не плакал. Возьми себя в руки. Надо выбирать выражения, не в кабаке же. Пистолеты у них, – Маргоша покосилась на охранников, –  а ты еще сапоги какие-то странные не по сезону натянул, словно мы в Техасе. Это дети в ковбоев играют, а ты устроил тут Голливуд на Лубянке.

     – Вы, кстати, не изволили представиться, – напомнила Марья Ивановна. – Действительно, господа. Мы же не в Техасе. И ваши мальчики совсем не ковбои.

     – Откуда Вы знаете? Вы что, там были? – требовательно спросил Нефтяник.

     – Тоже мне бином Ньютона, – рассмеялась нахалу в лицо Марья Ивановна.

    

     На экране телевизора высветилась фотография Марьи Ивановны с президентом Рональдом Рейганом. Президент в широкополой техасской шляпе. Марья Ивановна в такой же шляпе и ковбойке в крупную клетку с цветастым шейным платком.

     – Уж вы мне поверьте, и была и знаю, – торжествующе посмотрела на Нефтяника Марья Ивановна.

     – Это кто, Вы? – Нефтяник не мог поверить своим глазам.

     – Ну конечно, я. Выгляжу неплохо, по-моему, – так вот, я и Ронни в свое время говорила, не зарывай талант в землю. Дались ему эти вонючие седла и потные шляпы. Сколько можно играть одно и то же. Пора и настоящим делом заняться. К тому же серьезные деньги делаются только в политике.

     – Позвольте уточнить, – вставил слово Банкир, – вся политика держится на банках. Деньги у нас, стало быть, и политики у нас. Вот здесь, в кулаке.

     – Чудак человек, мягко говоря, – возразил Нефтяник, – извините, дамы, чуть было не выразился натурально, по-русски, деньги делаются из нефти. Ну, из газа, в крайнем случае. А из тебя очень легко сделать решето. Никто и не заметит. Был некий Банкир – и нету. Сто других найдутся. А можно даже и не мараться. Вот закроем у тебя счета, на коленях приползешь.

     – Это мы еще посмотрим, – продолжил старый спор Банкир, – через пару месяцев я сам тебя пошлю куда подальше с твоими копейками. Тоже мне олигарх. Посадили тебя на трубу, и сиди, не высовывайся.

     – О, господи, да что же это такое, – возмутилась Маргоша, – нет, чтобы предложить даме хотя бы глоток воды. Ни один вопрос без драки решить не можете. Да спрячьте вы ваши пистолеты. Что за манеры? Прикажите им сейчас же!

     – В самом деле, прекратите ссориться, молодые люди, – поддержала племянницу Марья Ивановна. –  Вы же сюда не стрелять приехали. Кстати, так готов кофе, или нет? Не угодно ли вам что-нибудь выпить? Вы же видите, Маргоша совсем расстроилась.

     – Я за нее кому хочешь голову оторву, – не на шутку разошелся Нефтяник, – а этому могу и своими руками. Вот это видел? – продемонстрировал Банкиру внушительный кулак Нефтяник, – я двухпудовку по утрам полчаса верчу.

     – Ты начинаешь меня доставать, – сверкнул глазами Банкир, – держите его на мушке, глаз с него не спускайте. Ты слышал, Маргоша хочет пить. Действительно, что там у нас с кофе?

     – Остыл, наверное, – огорчилась Маргоша.

     – Ничего, пусть заварят новый, – снизил накал конфликта Банкир. – Не возражаешь? Пора сделать перерыв. Ладно, возьмите своих коллег, – приказал он телохранителям, – и научите их варить кофе. Только и умеете, что револьверами трясти. Головой надо работать, соображать.

     – И тортик захватите, – напутствовала плечистых мужчин Маргоша, – порежьте аккуратно, как раз к кофе. Вряд ли они там все поместятся, – с сомнением покачала головой девушка.

     – Мне кажется, господа, вы, наконец, остыли, – Марья Ивановна взяла инициативу на себя, – ваши счеты можете свести позднее и в другом месте. Итак, для вновь прибывшего, объясняю – я близкая родственница Маргоши и ее будущее мне не безразлично. Очень даже не безразлично. Слишком много я в нее вложила. Времени, сил и, между прочим, денег. Это вы, наверное, можете понять. Так что сядьте и успокойтесь. Кофе сейчас принесут. Ликеры и все прочее в баре. Управляться с бутылками и рюмками вы, я полагаю, умеете. Устраивайтесь, и поговорим.

    

     На улице появился участковый Володя с потертой кожаной папкой подмышкой. Володя выглядит даже моложе своих тридцати, из-под форменной фуражки выглядывает пшеничный чуб, неопределенного цвета водянистые глазки встревоженно бегают, на коротеньком носике блестят мелкие капельки пота. Подойдя к дому с рыцарем, участковый задрал голову вверх, словно ожидал увидеть что-то на крыше, еще раз осмотрелся вокруг, словно ищейка втянул ноздрями воздух и вошел в подъезд.

     Толстые стены старинного дома создавали в подъезде приятную прохладу. Володя постоял минутку, снял фуражку, вытер большим носовым платком лицо и приветливо раскланялся  с пожилой дамой, спускавшейся вниз по лестнице с пушистой декоративной собачкой на руках. Поднимаясь по лестнице, вгляделся в ступеньки, не увидел ничего подозрительного, но у двери в квартиру Марьи Ивановны замер. Потрогал незапертую дверь, словно проверяя, не скрипит ли она, машинально нащупал кобуру на боку, проверил, на месте ли портативная рация. Услышав привычное неразборчивое бухтенье, поднес ее к уху, прислушался, засунул рацию обратно в нагрудный карман куртки.  Повернулся к квартире напротив и закрыл ладонью увеличенный глазок. Дверь тут же открылась и появилась тетка в бигудях. Участковый вопросительно посмотрел на нее, приложив к губам палец. Тетка шепотом попыталась объяснить, кто собрался в квартире Марьи Ивановны. Участковый сделал успокаивающий жест, развернулся и скрылся в квартире Марьи Ивановны, со стуком закрыв за собой входную дверь.

    

    Решительными шагами Володя вошел в гостиную.

     – По вашему приказанию прибыл! – доложил он Марье Ивановне, не обращая внимания на пристутствующих.

     – Присаживайтесь, Володенька, будьте как дома. Вот сюда, – приветливо улыбнулась Марья Ивановна, – хотите кофе? Сейчас подадут.

     – Как это мило с вашей стороны, – защебетала Маргоша, – что вы заглянули, а можно, и я буду вас Володей называть? Главное, вы очень вовремя. А пистолет у вас есть?

     – Это что еще за чучело? – поинтересовался Нефтяник. – Мы так не договаривались. Кто его сюда вызвал?  

     – Вы действительно из полиции? – пристально посмотрел на лейтенанта Банкир. – Позвольте удостоверение посмотреть.

     – Да плевать я хотел на его пукалку, – продолжал кипятиться Нефтяник.

     – Не обращайте на них внимания, Володенька, – настойчиво усаживала участкового к столу Марья Ивановна, – некоторые молодые люди в наши дни очень дурно воспитаны. Володя, между прочим, друг дома, – обратилась Марья Ивановна к друзьям-соперникам, – и наш участковый, – добавила хозяйка со значением в голосе.

     – Мы вам сейчас все объясним, Володя. Вы должны нам помочь. Обязательно-обязательно, – продолжала строить глазки молодому правоохранителю Маргоша.

     Участковый молча достал из папки несколько листков бумаги и авторучку и вопросительно посмотрел на Марью Ивановну.

     – Мы, кажется, договорились, что у нас семейный разговор, – вежливо, но твердо заявил Банкир.

      – Что ты сказал, лысый недоносок? Семейный? – Нефтяник с ненавистью посмотрел на соперника.

      – В некотором роде он прав, – поддержала Банкира Марья Ивановна, – скорее всего, правда, кому-то из вас придется ограничиться ролью свидетеля. На мой взгляд, тоже вполне почетная роль. И даже благородная.

      – Так кто тут свидетель? – заинтересовался участковый, – и кто потерпевший? Марья Ивановна, давайте по порядку.

      – Конечно, Володенька, одну минуту, – с готовностью попыталась ответить Марья Ивановна.

      – Марья Ивановна сейчас все расскажет, – поддержала тетушку Маргоша.

      – Все же присутствие полиции мне кажется излишним, – вмешался Банкир, – не правда ли, Маргоша? И дело у нас, я на этом настаиваю, практически семейное. Лейтенант может, конечно, получить за труды, без вопросов. Вот тут как раз в конверте. Вполне достаточно, как и положено, в соответствии с чином.

      – Я же говорил, – повысил голос Нефтяник, – вы только посмотрите на него. Это же клиника. Он идиот. Да этого задохлика дешевле грохнуть! Раз плюнуть! Сколько там в конверте?

      – Достаточно, чтобы ты удавился, жмот, – грубо оборвал Нефтяника Банкир, – привык все горлом решать. Тут тебе не тундра.

      – Положите конверт вот сюда, гражданин, на стол, – строго приказал участковый, – для начала имеем следующую статью. Слушайте внимательно. Попытка дачи взятки должностному лицу при исполнении. В особо крупном размере. До восьми лет. Не советую усугублять угрозами применения силы. Это к вам относится, – Володя строго посмотрел на покрасневшего от злости Нефтяника.

      – А можно, Володя, чтобы без права переписки? – поинтересовалась Марья Ивановна, – это было бы просто великолепно. Как в старые добрые времена.

      – У них теперь, Марья Ивановна, – заметил полицейский, – у всех мобильники с адвокатами. И кодекс теперь другой.

      – И верно, я как-то не подумала, – признала ошибку пристыженная Марья Ивановна.

      – Шутки в сторону, – прорычал Нефтяник, – я его своими руками задушу!

      – Ты с ума сошел, – попыталась успокоить Нефтяника Маргоша, – я сразу заметила, ты сегодня не в себе. Тебя же так дети любят. Хочешь валерьянки?

      – Теперь сами видите, что это за человек, – с торжеством в голосе произнес Банкир, – я тебя, Маргоша, предупреждал. Что же делать, если он слов не понимает? Ни на каком языке. Тут без пистолета никак.

      – В моем доме этого не будет! – повысила голос Марья Ивановна. – Имейте в виду – нервы нужно держать в узде! Всегда, в любых обстоятельствах. Слава Богу, есть с кого брать пример.

      На экране телевизора появилась фотография Марьи Ивановны с Феликсом Дзержинским. Железный Феликс кутался от холода в длинную кавалерийскую шинель с поднятым воротником, Марья Ивановна в изящной вязаной кофточке и меховой шапочке-кубанке.

      – Вот полюбуйтесь, – Марья Ивановна показала указательным пальцем на Дзержинского, одновременно демонстрируя огромный старинный перстень с бирюзой, – его, между прочим, подарок. Утверждал, что фамильное, из Дзержиново. Так себе был, между нами, человечек, а нервы железные. Кстати, без охраны ходил.

      – Это что, вы? – начал, наконец, что-то соображать Нефтяник. Как вы сказали, вас зовут? Марья Ивановна? Но ведь так долго не живут. Особенно с такими знакомыми.

      – Ошибаетесь, – улыбнулась Марья Ивановна – еще как живут. Разве не похожа? Это как себя вести. Ах, это вы, наверное, о нем? Ничего особенного, чахотка.

      – А ты – дом свиданий, малина, – с укоризной произнес Банкир, – тут такие люди! И ты, со своим рылом. Тоже мне,  магнат – вырядился, парик купил! Говорю тебе – меси грязь в своем Уренгое, или как его там, и в большой город ни ногой!

       – Ну не ссорьтесь, мальчики, – примиряюще произнесла Маргоша, – и выбирайте выражения. Пора уже успокоиться.  Марина же вам сказала, Володенька – друг дома. Просто так он никого сажать не будет. Даже за деньги.

       – Извини, Маргоша, – развел руками, демонстрируя приличное воспитание, Банкир, - он меня достал. Давно уже. Терпеть не могу дикарей.

       – Поговори у меня! – больше по инерции прорычал Нефтяник.

       – Успокойтесь, граждане, – вмешался в разговор участковый, – мешаете работать. Марья Ивановна, порядок требует. Что с ними делать-то? Протокол составить, отпустить, или в отделение? В обезьяннике с бомжами живо остынут.

       – Нет уж, этот боец тут точно лишний, – снова начал заводиться Нефтяник. Сейчас будет тебе протокол! Храбрый выискался! Вот только свистну.

       – Теперь у тебя денег точно не будет. Кто же в помещении свистит, – резонно заметил Банкир.

       – Сейчас, сейчас, уже наливаем, – хором отозвались на шум голосов в гостиной телохранители, – и сливки тут на кухне нашли! Может быть, капучино сделать?

       – Заставь дураков Богу молиться! Быстро все сюда! – отдал команду Нефтяник.

      

     В гостиную, толкаясь в дверях, набились озадаченные телохранители. Растерянно уставились на хозяев, не зная, что предпринять. Увидев милиционера в форме, переглянулись. И все-таки охранники Нефтяника решились, направили стволы на Банкира. Телохранители Банкира тоже достали оружие.

      

     – Бабушка, надо что-то делать! – испуганная Маргоша совсем запуталась в родственных терминах, – они же поубивают друг друга. А вы, Володя, не сидите сиднем, вы же власть, вы в погонах.

     – Не волнуйся, Маргоша, – Марья Ивановная не потеряла выдержки, – через минуту их станет меньше. Выживает сильнейший.

     – Да не Банкира, его потом, – покраснел от досады Нефтяник, – сначала этого вот петушка в погонах вынесите!

     – Никакой пальбы, – повысил голос Банкир, – никакой крови и уголовщины! У меня репутация. Это вам не нефть с газом. Это банк! Это имя!

    

      Участковый, как ни в чем не бывало, продолжал что-то старательно писать. Рация негромко и неразборчиво бухтела ему в ухо.

     Марья Ивановна резко поднялась из-за стола: – Все, господа хорошие, дебаты закончены! Заседание закрывается! Раз по-хорошему не умеете, будет вам по-другому! Айн-цвай-драй! Руки в гору!

      Марья Ивановна вытянула вверх правую руку с зажатой в кулаке гранатой-лимонкой. Левой рукой, так, чтобы всем было видно, выдернула кольцо. Маргоша от удивления потеряла дар речи. Володя отложил в сторону исписанный лист, спокойно продолжил что-то писать на следующем. Банкир в обмороке осел в своем кресле. Нефтяник с неподдельным восхищением посмотрел на Марью Ивановну и медленно поднял вверх руки. Его примеру последовали и все телохранители.

   

     Из своей квартиры на цыпочках вышла тетка в бигудях и внимательно прислушалась, оттопырив ухо, к происходящему в квартире напротив. Достала из кармана халата мобильный телефон, набрала номер.

    – Срочно, запишите адрес, – затараторила тетка, прикрыв рот ладошкой, –  захват заложников. И полицейского тоже. Нашего участкового. Захватчиков шестеро. Все вооружены. В квартире две женщины. Жду.

     – Телевидение? – тетка в бигудях уже говорила со следующим абонентом, – захват заложников! Террористы славянской внешности, шестеро. У них в руках две женщины и участковый. Не забудьте гонорар. Я в квартире напротив. Жду. Пленка за дополнительную плату.

 

     – Слушать сюда! – скомандовала Марья Ивановна. – Маргоша, плесни ему в лицо водичкой. Не жалей, лей прямо на лысину. Покойники нам пока не нужны.

     – Здесь лед! – растерялась напуганная Маргоша.

     – Неважно, что лед. Небось, не простудится. Ага, приходит в себя. Молодец, крепкий парень, жить будет долго. Теперь ступай на кухню и принеси аптечку. Может понадобиться.

     – Пистолетики ваши положите, граждане, – ровным голосом, не отрываясь от свой писанины, предложил телохранителям участковый, – будьте любезны. Вот сюда, где конверт.

     – Свободны, – продолжила распоряжаться Марья Ивановна, – вы нам больше не понадобитесь. В подъезд не соваться. Прыгайте через кухонное окно. Аккуратненько, стекла не выбейте. По одному. Там невысоко. Заодно потренируетесь. И дворами, дворами.

    – Не возражаю, – подтвердил участковый, – пистолетики, конечно, пробьем по базе. Изучим в лаборатории. Отстреляем. Все как положено. Так что не прощаюсь. Гуляйте пока.

    – До свидания, мальчики! – сделала телохранителям ручкой вежливая Маргоша.

    – Убирайтесь с глаз долой! Дармоеды, так вашу растак, – это Нефтяник.

    – В понедельник получите расчет, – попрощался со своими охранниками, вытирая голову носовым платком, Банкир.

    – Бабушка, ты не устала так стоять? Какая ты храбрая! – восхитилась Маргоша.

    – Есть с кого брать пример, – отозвалась Марья Ивановна, – и как тебе не стыдно, ну сколько раз говорить – не бабушка, не бабушка! Сама не ожидала, - рассмеялась Марья Ивановна, - есть еще порох в пороховницах. Да уж, такое не забывается.

   

     На экране появилась цветная фотография Марьи Ивановны с маршалом Георгием Жуковым. Маршал в фуражке и кителе с тремя звездами Героя Советского Союза сидит за рулем любимого  походного «Виллиса», рядом на пассажирском сиденье Марья Ивановна в красноармейской гимнастерке, пилотке и с фляжкой в руке.

     – Вот это да! – воскликнул пораженный Нефтяник, – ну Вы даете! Взвейтесь, соколы, орлами! Похоже, это в Потсдаме. А Вы тут картишками балуетесь. Небось, за копейки. Цены себе не знаете. Вам надо армиями командовать!

     – Простите, пожалуйста, – вежливо осведомился окончательно пришедший в себя Банкир, – у Вас, наверное, рука затекла.

     – Вы правы, не лучшая поза, – согласилась Марья Ивановна, – ничего, отойдет. Маргоша, подай мне, пожалуйста, чистый стаканчик.

     – Позвольте мне за Вами поухаживать, – подсуетился Нефтяник, – я сам, сейчас, вот только салфеточкой протру.

     – Спасибо, Вы очень любезны, – поблагодарила новоявленного джентельмена Марья Ивановна, – нет, воды не надо. Я же сказала, чистый стаканчик. Очень Вам признательна.

     – К Вашим услугам, – рассыпался в любезностях Нефтяник, – Вы просто восхитительны.

 

     Марья Ивановна медленно опустила руку. Теперь можно было рассмотреть, что это муляж, фляга в форме гранаты. Марья Ивановна отвинтила пробку, налила в поданный Нефтяником бокал на два пальца бесцветной жидкости, залпом выпила и с шумом выдохнула воздух.

     – Закусить не желаете? – предложил Нефтяник.

     – Если только в хорошей компании, – отозвалась Марья Ивановна.

     – Вы бы лучше прощения попросили, – укорила беспокойных гостей Маргоша.

     – Давайте, я в магазин сбегаю, – предложил свои услуги Банкир, – я мигом.

      – Всем оставаться на местах, – поднял взгляд от бумаг Володя.

 

     Нефтяник любезно пододвнул Марье Ивановне кресло. Дама поблагодарила его усталой улыбкой.

     – Хотите, я на колени встану? – неожиданно предложил Нефтяник, – такая женщина!

     – Что же делать, что делать? – никак не могла придти в себя Маргоша.

     – Дай мне руку, Маргоша, – попросил соскучившийся по женской ласке Банкир, – видишь, мне уже совсем хорошо.

     – Ты еще не закончил, Володя? – спросила участкового Марья Ивановна.

     – Сейчас, Марья Ивановна, две странички осталось.

     – Если не секрет, мадам, – полюбопытствовал Нефтяник, – кто Вас научил таким штучкам?

     – Вы очень невнимательны. И самонадеянны, – небрежно выговорила Нефтянику Марья Ивановна, – разуйте глаза, молодой человек.

     На экране засветилась фотография улыбающейся Марьи Ивановны в обнимку с Че Геварой. Оба в пятнистых маскировочных куртках, бейсболках защитного цвета и с огромными сигарами в руках. 

 

     У бутика «Шан-де-Флер» из резко затормозившего автомобиля с крупной надписью «Телевидение» и круглой антенной на крыше выскочили известная всей стране ведущая теленовостей с микрофоном в руке и оператор с телекамерой. Ведущая отрывисто скомандовала что-то оператору, на камере загорелась красная лампочка.

     – Мы ведем наш репортаж в прямом эфире из центра Москвы, – объявила ведущая, – это экстренное включение. За моей спиной дом, в одной из квартир здесь полчаса назад произошел захват заложников. По данным наших источников, террористов шестеро. Преступники вооружены до зубов. В заложниках две женщины и полицейский. Сейчас мои коллеги устанавливают их данные. Требования террористов неизвестны. Мы будем выходить в эфир по мере развития событий. Не выключайте ваши телеприемники.

 

     У дома с рыцарем появились еще двое журналистов – корреспондент известного иностранного радио с микрофоном в руке и звукооператор с магнитофоном. Одновременно с ними из внедорожника выскочили  четверо омоновцев в пятнистой форме, бронежилетах, с автоматами и в балаклавах под касками.

    

     Корреспондент начал репортаж: – Уважаемые дамы и господа, наша радиостанция, – в голосе корреспондента отчетливо слышался легкий акцент, –  как всегда, в центре событий. Захват заложников в самом сердце российской столицы еще раз свидетельствует о слабости режима. Кремль не контролирует ситуацию. Есть данные, что действия террористов тщательно спланированы. Пока мы не знаем, что намерены предпринять власти. Москвичам советуют не покидать домов. Для поездок выбирать объездные пути. В центре города уже возникла гигантская пробка. Люди в застрявших автомобилях страдают от голода и жажды. Скорая помощь не может пробиться к нуждающимся. Несмотря на жесткую цензуру и давление на свободную прессу, мы будем продолжать информировать вас о ходе очередной драмы. Необходимо подчеркнуть, трагедия разворачивается всего в двух шагах от печально знаменитой штаб-квартиры ВЧК-КГБ. Мы снова выйдем в эфир буквально через несколько минут. 

     Омоновцы некоторое время вслушивались в слова ведущего. Затем приказали охранникам «Шан-де-Флер» быстренько очистить помещение от посетителей и продавцов, запереть дверь, отдать ключи и удалиться восвояси.  Натянули пеструю пластиковую ленту, огородив ею тротуар у бутика и подъезда. Двое заблокировали дверь подъезда.

     Из квартиры напротив появилась тетка в бигудях, спустилась к входной двери, попыталась выглянуть на улицу. Омоновцы решительным жестом вернули ее обратно в подъезд. Тетка поднялась на свою площадку, прислушалась, потрогала ручку двери квартиры Марьи Ивановны, убедилась, что она заперта и скрылась в своей квартире.   

  

     – Надо же, и мне тяпнуть захотелось, – признался Нефтяник,– как это у Вас аппетитно получилось. Вот ведь правильно люди говорят – талант не пропьешь.

     – Мариночку сам Станиславский хвалил, – с гордостью заявила Маргоша.

     Банкир аккуратно, стараясь не пролить ни капли, наполовину наполнил хрустальный стакан и подал коллеге: – Вполне качественное виски. Может, льда положить?

     – У нас не принято, – кивком поблагодарил Нефтяник, – мы люди простые. После первой не закусываем. Вы, мадам, резко изменили ситуацию. Кстати, как все же Вас по батюшке?

     – Марья Ивановна, – ответила за тетушку Маргоша.

     – Очень приятно, – Нефтяник привстал со стаканом в руке и вежливо поклонился, – замечательное имя. Можно я Вас Мариной буду называть?

     – Не надо гнать лошадей, – охладила пыл нетерпеливого Нефтяника Марья Ивановна, – мы, кажется, на брудершафт еще не пили.

     – Так давайте, – предложил Нефтяник, – за чем дело стало. У нас на Северах хорошего человека за сто километров видно. И сразу на «ты». У нас там банков нету. 

     – Кстати, позвольте Вам напомнить, около часа назад Вы изволили предложить Маргоше руку и сердце.

     – И я была почти готова ответить согласием, – откликнулась Маргоша, – правда-правда.

     – Теперь припоминаю, – Банкир еще раз вытер платком вспотевший от волнения голый череп, – потом, как всегда, вмешался этот трубопровод и все испортил.

     – Но, но, полегче, – Нефтянику все же не хотелось продолжать дальше старую свару, – выбирай выражения. Не умеешь ты работать с клиентом. Рановато в Лондон собрался. Ладно, шучу. Пока ты валялся в несознанке и косил под слабонервного, кое-что изменилось.

     – Тихо, граждане, не шумите! – Володя вслушался в бухтенье из рации, – не мешайте работать! И не забывайте, я при исполнении.

     – Конечно, конечно, Володенька, – постаралась успокоить Марья Ивановна участкового, – итак, господа, вернемся к теме нашего разговора.

     – Что ты решила, Маргоша? – настойчиво спросил девушку Банкир, – уверяю, меня ничего не остановит. Нужно только твое слово. Одно слово – «да». Сразу станет ясно, кто здесь лишний.

     – Лишних здесь нет, – возразил Нефтяник, – если вот только этот приятель в мундире. Но даже он может пригодиться. Скажите, дорогая, Ваши замечательные фотографии случайно не смонтированы?

     –  Как Вы могли подумать? – возмутилась Марья Ивановна, – это же моя жизнь.

     – Тетушка – не человек, легенда, – не терпящим возражений тоном заявила Маргоша.

     – Так я и думал, – Нефтяник восхищенно посмотрел на Марью Ивановну. Легенда – это то, чего нам всем не хватает. А героическая легенда, так и вообще просто супер. Это – удвоение всего, чего хочешь за полгода. Улет, а не капитализация!

     – Маргоша, я жду! – напомнил о себе Банкир.

     – Потерпи еще немного, милый, – попросила Маргоша, – тебе вредно волноваться. Ты и так пережил серьезный стресс.

     – Кстати, Маргоша, пощупай ему на всякий случай пульс, – посоветовала Марья Ивановна.

     – Не обращайте на него внимания, – опять вмешался неугомонный Нефтяник, – он притворяется. На публику работает. На жалость бьет, раз умом не вышел. Вышибает из Маргоши слезу.

     – Какой ты все-таки жестокий, – укорила Нефтяника Маргоша, – у человека нервы. Он просто чувствительный, вот и все.

     – Трудности закаляют, – настаивал на своем Нефтяник, – вот я, например, зимой обязательно в прорубь, летом – в тайгу.

     – В самом деле? – Марья Ивановна пристально посмотрела на Нефтяника, – Вы настоящий мужчина!

     – Но там же комары! – ужаснулась Маргоша.

     –  Ничего, – успокоил девушку Нефтяник, – когда тайга горит, комары разлетаются.

     – Ну и шутки у тебя! – притворно возмутилась Маргоша.

    – Я в полном порядке, – подал голос Банкир, – в здравом уме и памяти. Дееспособен. Мне нужен ответ. Да не бойтесь вы этого типа. Без своих бандитов он никто.

     Маргоша взглядом приказала Банкиру помолчать и, глядя на  стрелку старинных настенных часов, беззвучно шевеля очаровательными губками, отсчитывала пульс.

      – Спасибо, Маргоша, – расчувствовался Банкир, – какая у тебя нежная и легкая рука.

    – Прекрати ты, наконец, сюсюкать, банкир, – не унимался Нефтяник, – вспомни, что на тебе штаны, а не юбка. Ты же мужчина, а не мешок с пиастрами. Секи ситуацию!  

    

     Володя вынул из нагрудного кармана рацию и что-то тихо произнес в микрофон. Все внимательно прислушались, но слов разобрать было невозможно, словно участковый говорил не по-русски. По ходу разговора полицейский несколько раз утвердительно кивнул, потом отреагировал на слова собеседника ничего незначащими междометиями: «Ну да, ну да, ага, ага, все понял». Закончив разговор, вернул рацию в карман, сдвинул фуражку на затылок, тщательно разложил исписанные листочки бумаги на две аккуратные кучки и с удовлетворением от проделанной работы оглядел присутствующих.

    

    – Марина, Вы позволите скачать это фото? – попросил разрешения Нефтяник, – я потом распечатаю покрупнее, в плакатном формате, и у себя в кабинете повешу. На самом видном месте.

    – Извольте, – не стала возражать Марья Ивановна, от добрых знакомых у меня нет секретов.

    Интерес Нефтяника был вполне объясним – во весь экран высветилась фотография Марьи Ивановны с принцем Фейсалом-ибн-Саудом. Принц, улыбаясь в объектив, держал в руках поводья стоявшего на коленях верблюда. На спине корабля пустыни в поместительном квадратном кожаном седле удобно устроилась Марья Ивановна в белом бедуинском бурнусе и традиционном головном платке в красную клеточку. 

   

     – Давайте новости посмотрим, – предложила Маргоша, – в Англии все каждый час обязательно смотрят новости. Марья Ивановна переключила телевизор на выпуск новостей. На экране возникла  знакомая вывеска бутика «Шан-де-Флер». Было отчетливо видно, как омоновцы открыли дверь магазина и вошли внутрь, предварительно сделав знак одному из своих  товарищей покинуть пост у подъезда и охранять вход в бутик. Все в гостиной, кроме Володи, внимательно прислушались к взволнованному голосу телеведущей.   

    

     – Мы снова в эфире с чрезвычайным сообщением. Ситуация с заложниками на этот час практически не изменилась. Из захваченной террористами квартиры не доносится ни звука. Никаких требований не поступало. Дом оцеплен ОМОНом. Эвакуация жителей еще не началась. В дом никого не впускают и не выпускают. Рядом расположились пожарные расчеты и кареты скорой помощи. По всей видимости, штурм все же готовится. По нашим сведениям, в настоящее время идут телефонные переговоры с террористами. Будем надеяться на лучшее. Главное – избежать жертв среди заложников. Мы снова выйдем в эфир примерно через двадцать минут.

     Одновременно с телеведущей продолжал свой репортаж радиокорреспондент с акцентом. В ходе репортажа он с усилием напялил на голову армейскую каску натовского образца с белыми латинскими буквами U.N. 

     – Власти приступили к первой фазе операции. Вооруженные до зубов спецназовцы проникли в помещение на первом этаже дома. Здесь расположен популярный у состоятельных москвичей бутик. Предположительно, над ним и находится квартира, захваченная террористами. Возможно, они уже расправились с заложниками. Известно, что российские власти никогда не считаются с человеческими жертвами. Возможно, дом вместе с жильцами просто взорвут. Это значит, что погибнут десятки ни в чем не повинных людей. Такова сегодняшняя российская реальность. Власть не привыкла вести переговоры. Ее ставка – это грубая сила. Ваш корреспондент будет оставаться в эфире до последней возможности... 

    

     – Посмотрите! – повысила голос пораженная Маргоша, показывая пальцем на экран телевизора, – там, в телевизоре, это же наш дом!

     – Точно, – подтвердил Нефтяник, – там какие-то люди, вроде ОМОНа, с оружием. Так и думал, подстава. Это ты им настучал, ментяра?

     – В самом деле, непорядочно с Вашей стороны, – укорил Володю Банкир, – мы, можно сказать, с открытой душой, а вы?

     – Присядьте, гражданин, и успокойтесь, – ровным голосом ответил на обвинение Нефтяника участковый и сделал вывод, – пистолетики я на всякий случай уберу. Больно Вы горячий. Девушка, можно мне бинтика? – попросил Маргошу Володя.

     Стараясь не стереть отпечатки пальцев, Володя обернул рукоятки пистолетов бинтом, убрал оружие в свою папку, а папку положил под стол себе в ноги.

    

     – На нас действительно кто-то настучал, – продолжал беспокоиться Банкир, – тут дьявольски тонкая интрига. При этом очень хитроумная. Не иначе конкуренты. Нужно срочно что-то предпринимать. Только прессы еще не хватало. Это скандал на весь мир!

     – Запомните раз и навсегда, – Марья Ивановна помахала длинным указательным пальцем с чекистским кольцом перед носом нервного Банкира, – в этих стенах стукачей нет! Вы вообще, помните, зачем вы сюда приехали?

     – Конечно, – без запинки ответил Банкир, – за Маргошей. Слово банкира – золотое слово. Я от своего не отступаюсь. Если бы не эта нефтяная вышка, мы бы уже шампанское пили.

     – Нас тут всех через пять минут положат, – мрачно предрек Нефтяник, – не разбираясь, кто жених, а кто невеста. Эх, елки-палки, как же не хочется уходить на тот свет холостым!

     – Так за чем же, гражданин, дело стало? – строго спросил полицейский, – может, на обручальное кольцо не хватает? Вот тут, в конверте, кое-какая мелочь завалялась. И, кстати, патроны из пистолетов куда делись?

     – Это мои деньги! Не смейте их трогать! – возмутился Банкир. – Какие еще патроны?

     – Тебе патроны давать опасно. Молод еще, – Нефтяник свысока помотрел на щупленького Володю, – свои надо иметь.

     – Какой Вы, однако, жадный, – заметила Маргоша Банкиру, – речь идет о жизни и смерти, а вы копейки считаете. И в самом деле, с Вами без брачного контракта не обойтись. Иначе потом будешь локти кусать.

     – Вот это верно! – глядя на унижение соперника, Нефтяник довольно потер руки, – с ним иначе нельзя. Марина, Вы чувствуете разницу?

     – А с Вами можно? – с ехидцей в голосе спросила Маргоша Нефтяника.

     – Это все слова, – огласила приговор Марья Ивановна,  – настоящий мужчина проверяется в чрезвычайных обстоятельствах.

     – Так проверьте, – с готовностью предложил Нефтяник, - за чем дело стало? Да разве не видно, что я – настоящий мужик! Я ближе к природе. Я натуральным воздухом дышу. Обязательно Вас в тундру свожу. У меня чувства, а не калькулятор. Марина, дорогая, позвольте Вам сказать…

     – У дома опять что-то происходит! – забил тревогу обеспокоенный картинкой на экране Банкир, –  они там в магазине что-то делают.

     – Да не паникуйте вы! – попытался успокоить публику участковый и строго посмотрел на Нефтяника и Банкира, – все идет по плану. Люди работают, выполняют задачу. Вы свои проблемы решайте. А патроны все-таки сдайте. По-хорошему. Иначе сами знаете. Незаконное хранение оружия.

     Переглянувшись, соперники вынули из карманов обоймы с патронами, вручили их настырному участковому.

    

     Трое омоновцев начали выносить из бутика «Шан-де-Флер» коробки с фирменными надписями, оргтехнику, что-то еще, упакованное в черные пластиковые мешки. Было видно, как они передают груз в руки, протянутые из раздвижных дверок микроавтобуса. Маргоша сделала звук телевизора погромче.

    

     – Мы снова в прямом эфире с экстренным выпуском новостей. Напоминаю, мы ведем прямой репортаж от дома в центре Москвы, где произошел захват заложников. Подготовка к штурму квартиры, в которой засели террористы, вступает в решающую фазу. Представители спецслужб закончили освобождать помещение, находящееся под квартирой с заложниками. Возможно, именно отсюда они попытаются проникнуть в квартиру наверху. Судя по всему, попытки договориться с террористами успеха не имели. О судьбе заложников тоже пока ничего не известно. Нам остается надеяться на лучшее. И на опыт наших спецслужб. Спасибо всем, кто позвонил в нашу центральную студию и пожелал успеха в проведении операции. А также тем, кто беспокоится за заложников и нашу безопасность. Мы все здесь будем выполнять свой долг до конца. Следите за новостями.

    

     – Мы продолжаем вести репортаж из центра Москвы, – донесся из кухни, где был включен радиоприемник, голос с акцентом. – Напоминаю, час назад здесь разыгралась очередная трагедия. В городе, нашпигованном полицией и спецслужбами, среди бела дня захвачены заложники. Им угрожает смертельная опасность. О планах террористов  на этот час ничего не известно. Насколько можно судить, специальное подразделение начало подготовку к штурму. Пока что нашей работе никто не препятствует. Официальные лица происходящее не комментируют. Телефоны властей молчат, а о планах террористов и судьбе заложников можно только догадываться. В любом случае, ситуация накалена до предела и кровавая трагедия может разыграться в любую минуту. Мы останемся здесь до последней возможности. Следите за нашими выпусками.

   

     Из квартиры напротив вышла тетка в бигудях с видеокамерой в руках. Приложила ухо к двери квартиры Марьи Ивановны, затем осторожно спустилась к выходу из подъезда и приоткрыла дверь. Омоновец приказал ей вернуться в подъезд. Не обращая на его энергичные жесты никакого внимания, тетка поманила пальцем телеведущую, получила несколько зеленых бумажек, тщательно спрятала их на груди под халатом и скрылась в подъезде.

   С прогулки вернулась дама с собачкой на руках. Омоновец  приподнял пластиковую ленту, галантно распахнул дверь подъезда. Дама благодарно улыбнулась и прошествовала к лифту.

    

     – Ментовка права, – громко заявил Нефтяник, – у них там свои проблемы, у нас свои. Марья Ивановна, моя дальнейшая жизнь без Вас невозможна! У меня огромные планы. Мы с Вами вместе горы свернем!

     – А он сообразительный, не правда ли? – заметила Маргоша.

     – В нашем бизнесе иначе нельзя, – на тему черного золота Нефтяник был готов распространяться часами, – там раздумывать некогда, кто опоздал, то проиграл. Вы что думаете, мне миллионы по наследству достались? Вот этими самыми руками сделал.

     – Мне кажется, Вы горячитесь, – мягко отвела предложение Марья Ивановна, – переволновались, наверное. Или выпили лишнее.  Жили же Вы как-то до этого. Холостая жизнь тоже имеет свои прелести.

     – Верно-верно, как всегда, заливает, – поддержал Марью Ивановну Банкир, – они там привыкли с нефтью мухлевать. Какие могут быть у трубы чувства? С другой стороны, без денег не только чувств, жизни не бывает. Еще Чехов говорил, давным-давно. Но деньги у него, впрочем, есть. Я его счета знаю, тут он не врет, – не стал грешить против истины Банкир.

     – Подождите, дайте человеку высказаться, – вступилась за Нефтяника добрая Маргоша. – Он, конечно, не красноречив, но этого и не требуется. Он же не поэт, в конце концов.

     – Продолжайте, я Вас слушаю, – согласилась Марья Ивановна.

     – Тут и без карт все ясно. Вы – моя судьба, – опасаясь, как бы его снова не перебили, Нефтяник повысил голос, – считайте, что это любовь с первого взгляда. Тут все как в жизни, ищешь годами в тундре, в тайге, мерзнешь, голодаешь, и вдруг – забил фонтан. Свершилось!

    – Как романтично! – восхитилась Маргоша, – а ты, оказывается, все-таки поэт. А вчера говорил, что это не твои стихи. Есть в нем, как говорится, что-то эдакое, надо только внимательно приглядеться, может быть, потерпеть иногда. Правда, Мариночка? Как все хорошо складывается!

    – Да он и сам себя не знает, – вступился за конкурента подобревший Банкир, – это он с виду такой грубый. Способ защиты такой. Сирота, что поделаешь. А так – вполне нормальный человек. Даже благотворительностью занимается. Детям помогает.

    – Марья Ивановна, Мариночка, ответьте мне согласием сейчас, сию секунду.

    – Маргоша, ты принимаешь предложение этого джентльмена? – Марья Ивановна указала на Банкира.

    – Да. Но сначала брачный контракт, потом все остальное, – тут уж Маргоша была непреклонна.

    – Текст готов, – сообщил участковый Володя, – в двух экземплярах. Осталось проставить имена, число и найти двух свидетелей. Я, к сожалению, при исполнении. Извольте ознакомиться.

    – А еще комплект у тебя не найдется? – поинтересовался Нефтяник. – Ты что-то там больно долго каракули разводил.

    – А как же, найдется, – охотно подтведил Володя, – действительно, никогда столько не писал. Марья Ивановна, пора покупать компьютер. У меня рука отсохла.

    – Купим, Володенька, купим. Теперь много чего придется покупать, – пообещала участковому Марья Ивановна.

    – Готов подписать не глядя! – во всеуслышанье заявил Нефтяник.

    – Я тоже. Впервые в жизни не хочу читать документ, – присоединился к нему Банкир.

    – Ты не заболел? – озабоченно наклонился к коллеге Нефтяник, – дай я тебе лоб пощупаю.

    – А я все-таки внимательно почитаю, – Маргоша взяла у любезного участкового листки с брачным договором.

    – Минуточку, граждане, что-то там пошло не по плану, – попросил всех замолчать Володя, всмотревшись в экран телевизора и поднеся к уху бухтящую рацию, – первый, первый, я восемнадцатый! Прием!

  

     Омоновцы закончили грузить имущество магазина, микроавтобус тут же отъехал от приметного дома с рыцарем. В руках у бойцов появилась раскладная лестница. Вытянув ее на нужную высоту, они стали тщательно прилаживать верхние ступеньки к подоконнику квартиры Марьи Ивановны.

    

     – До штурма остались считанные минуты, – вещал телевизор взволнованным женским голосом. Спецназ намерен проникнуть в помещение, где находятся террористы и их жертвы. Нам предлагают уйти в укрытие. Я все же постараюсь оставаться в эфире. Телеведущей вторил иностранный коллега: – Мы снова ведем репортаж из центра Москвы. Ситуация с заложниками до сих пор не разрешилась. Чувствуется, что приближается развязка. И она, без сомнения, будет кровавой. Спецслужбы изготовились к штурму. Повторяю, мы будем вести репортаж до последней возможности. Оставайтесь с нами.

  

     – Марья Ивановна, нужно им знак какой-нибудь подать, – не на шутку встревожился участковый.

     – Зачем? Они что, собираются лезть сюда, к нам?

     – Какой ужас! – встревожилась Маргоша, – Володя, сделайте что-нибудь. На вас же мундир. Остановите их! Встаньте в форме на подоконник.

     – Не могу, я участковый, – обозначил пределы своей компетенции Володя.

     – Может быть, им денег дать? – предложил привычный вариант Банкир.

     – Отстань ты со своими деньгами, – отмахнулся от Банкира Нефтяник и потребовал от Володи: – Верните нам пистолеты и патроны. Я охотник. На медведя в одиночку ходил. Я умею стрелять с двух рук.

     – Ты с ума сошел! – попыталась остановить Нефтяника Маргоша.

     – Это ни к чему, дорогой, – Марья Ивановна, в отличие от остальных, держалась абсолютно спокойно, – сейчас что-нибудь придумаем. Ага, есть! Маргоша, быстренько собери карты, и переставь пепельницу. Володя, забери свою ручку, бумагу, конверт. Помогите мне кто-нибудь!

   

     Марья Ивановна и Нефтяник дружно взяли тяжелую бархатную скатерть за два конца и перевернули. На лицах присутствующих застыло изумление. Скатерть оказалась знаменем с гербом СССР и вышитой золотыми буквами надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

   

     – Надо же! Это музейный экспонат! – восхитился пораженный Банкир, – с ним, наверное, по Красной площади ходили.

     – А Вы как думали, здесь все без подделки, – торжествующе заявила Маргоша. 

     – Вот тут два кольца, видите? – скомандовала Марья Ивановна Нефтянику и попросила Володю: – откиньте, мой мальчик, пожалуйста, занавесочки в сторону.

     – Есть, сделано, – доложил Володя, – то, что надо, Марья Ивановна.

     – Эх, жалко, древко некогда искать, – посетовала Марья Ивановна, – ничего, там повыше, два крюка есть. Кольца на крюки, лицом к улице. Пусть теперь попробуют сунуться! Запевай!

     – Что-нибудь душевное, из Битлов, может быть, «Естердэй», – предложила воодушевленная тетушкиной смелостью Маргоша.

     – Не сейчас, Маргоша, – отозвалась Марья Ивановна, эти нынешние нас не поймут, лучше – «Вставай, проклятьем заклейменный!» Ну, подхватили! 

   

     Омоновцы, поднявшиеся уже на предпоследнюю перекладину лестницы,  в растерянности замерли, потом, помешкав несколько секунд и переглянувшись, что-то доложили в свои рации и, получив команду, спустились на землю. Один из них, видимо старший, продолжал негромкий доклад. Закончив, подозвал коллегу, дежурившего у дверей подъезда, тот быстро смотал заградительную ленту. Остальные сложили лестницу, убрали ее в бутик, той же лентой тщательно обмотали магазинную дверь. Старший, предварительно подышав,  поставил на ленту печать и омоновцы удалились. Их место заняла телевизионная бригада.     

    

     – Дорогие телезрители! Мы снова в эфире! Ситуация в центре Москвы разрешилась самым неожиданным образом. И главное, все живы и здоровы. Видимо, сигнал о захвате заложников оказался ложным. На самом деле в квартире проходит заседание руководства  одной из старейших политических партий. Как вы понимаете, вся страна сейчас готовится к выборам. Да, да, мы не зря боролись за демократию. Силы правопорядка, убедившись, что все происходит по закону, не стали мешать собравшимся. И даже подготовили для них помещение попросторнее этажом ниже. Я поздравляю всех нас с наступающими выходными днями и желаю хорошо отдохнуть. Итак, в центре нашей любимой столицы по-прежнему все спокойно. До новых встреч в эфире.

         У корреспондента иностранного радио оказалась своя версия событий.

     – Мы снова ведем передачу из центра Москвы. Здесь только что закончилась проверка квартиры, в которой предположительно находились террористы и их заложники. Действительность оказалась еще более тревожной. Как выяснилось, в помещении окопались непримиримые левые. Власти в очередной раз не решились пресечь их сборище. Таковы факты. Как и предупреждали осведомленные эксперты, Кремль сегодня усиленно заигрывает с крайними элементами. Именно их он и пытается использовать в своей борьбе за восстановление империи. Приходится только сожалеть, как далеко в действительности Россия находится от подлинной демократии. Мы будем, как всегда, держать вас в курсе событий в российской столице. Всего доброго.

    

     – Слава Богу, кажется, все уехали, – выглянув в окно, облегченно вздохнула Марья Ивановна.

     – Ну да, операция успешно завершена, – подвел итог участковый Володя.

     – Погодите, Володя, какая еще операция? – поинтересовалась Маргоша.

     – Это закрытая информация. Для служебного пользования, – важно ответил успокоившийся полицейский.

     – Это мы уже проходили. Давай подробности, – потребовал Нефтяник.

     – Послушайте, мы же свои люди, – попытался уговорить как всегда серьезного Володю Банкир.

     – Вы лучше с документами работайте, – посоветовал бизнесменам Володя, - прочитали? Поправки, замечания имеются?

     – Где это вы только научились так договора шпарить, – удивился Нефтяник. – У вас что, теперь в полиции брачное агентство? Крышуете?

     – В самом деле, хоть сейчас подписывай, – не веря своим глазам подтвердил Банкир.

     – Мария, бабушка, родненькая, как ты скажешь, так и будет. Решай! – готова была броситься в ноги Марье Ивановне разволновавшаяся Маргоша..

     – Ради тебя я готова на все, – с пафосом произнесла Марья Ивановна, – ты же знаешь.

     – Ура! Это же с первого взгляда, – Нефтяник от радости был готов пуститься в пляс, – я же говорил – наша берет всегда.

     – Ну, хорошо, я согласна. Пусть будет по-вашему. Но только в церкви, – Марья Ивановна строго посмотрела на Нефтяника.

     – Контракты мы можем и сейчас подписать, – предложил Банкир, - нам ничего не мешает. Зачем откладывать?

     – У нас на производстве так говорят – не откладывай на завтра то, что можно выпить сегодня! – поддержал бывшего соперника Нефтяник.

     – Только обязательно, чтобы шампанское! – потребовала Маргоша.

     – Я сбегаю. Здесь недалеко. Я мигом, – от счастья Банкир потерял всю свою чопорность и  был готов сорваться с места, как молодой борзой щенок.

     – Не нужно суетиться, – успокоила присутствующих Марья Ивановна, – у нас все есть. Давайте накрывать на стол.

     – Вот за столом и подпишем, – обрадовалась Маргоша.

     – Свидетелей не хватает, – пересчитал присутствующих Нефтяник.

     – Это не проблема, - успокоил жениха Володя, – сейчас организуем привод. Напряженно вслушался в привычное бухтенье рации, встал, вытянулся в струнку и ответил кому-то невидимому и важному: – Есть. Так точно. Благодарю. Служу России!

    – Что там, Володенька, еще что-нибудь случилось? – поинтересовалась Марья Ивановна.

    – Капитана присвоили, – ответил  покрасневший от понятного волнения Володя, – приказом министра. За особые заслуги и образцовое выполнение служебного долга. Надо же, сам позвонил. Спасибо Вам огромное, Марья Ивановна, я отслужу, Богом клянусь.

    - Ну что ты, Володенька, в самом деле, мы же свои люди, - поскромничала Марья Ивановна, скрывая чуть покрасневшие от удовольствия щечки за старинной пуховкой и большой пудреницей потемневшего серебра.

    – Вот заодно и обмоем. Теперь и с тебя причитается, ментяра! – Нефтяник одобрительно похлопал участкового по плечу.

    – За Володю плачу я! – не терпящим возражений тоном заявила Марья Ивановна.

    – Ну уж нет, – разошелся Нефтяник, – теперь за все плачу я!

    – Я же говорила, он добрый, – заметила Маргоша..

    – Там в конверте на все хватит, – напомнил Банкир, – даже на лампасы.

    – По такому случаю, колись, – поинтересовался Нефтяник, – что там все-таки внизу было.

    – Так и быть, ладно, – на радостях согласился Володя, – да, в общем, ничего особенного. Уж вы-то должны понимать. Иностранцев этих липовых мы обанкротили. Чтобы в историческом центре столицы под ногами не путались. Ну, а тут вы с вашими охранниками. Вот и настучали наши внештатные сотрудники, тревогу подняли. Они же не в курсе. Подумали, что конкуренты. Чуть было весь план наперекосяк не пошел. Пресса приехала. Шум поднялся. Ну да ладно, я пошел за свидетелем. Вы пока на стол накрывайте. 

         

     Володя закрыл ладонью глазок квартиры напротив. Через мгновение дверь распахнулась и на лестничную клетку вышла тетка в бигудях. Володя вопросительно посмотрел на тетку, она скрылась в квартире и через минуту вынесла видеокамеру. Володя быстро просмотрел кадры, вынул кассету, положил в карман куртки, взял тетку за руку и вместе с ней прошел в квартиру Марьи Ивановны.

    

     – Прелесть, что за экземпляр, – восхитилась Маргоша, – где вы ее взяли, Володечка? И, главное, так быстро.

     – Я же говорила тебе, Маргоша, Володя – золотой мальчик, просто клад, – продолжала нахваливать своего протеже Марья Ивановна, – кстати, никто не знает, где купить генеральские лампасы? Я хочу, чтобы у него были самые красивые. Лучшие в Москве. Уверена, совсем скоро пригодятся.

     – Для хорошего человека с живого генерала сдерем, - пообещал Нефтяник.

     – Не будем торопить события, Марья Ивановна, – рассудительно заметил Володя, вынул из папки конверт, протянул две зеленые бумажки тетке в бигудях: – За труды. Берите, берите. От меня можно.

     – Вы их ко мне в банк положите, – предложил Банкир, – у меня очень хорошие проценты. Кредит могу дать, если нужно.

     – Молодец, капитан, это по-деловому, – сметливый полицейский начинал нравиться подобревшему Нефтянику, – давайте завершать. Дело к вечеру идет. Пора расслабиться.

      – Сначала подписываем документы, – напомнил педантичный Банкир.

      – Ну надо же, как все хорошо сложилось! – Маргоше хотелось скакать вприпрыжку от радости.

      Новоявленные женихи и невесты гомонили все разом, так что не сразу расслышали негромкую, но настойчивую трель дверного звонка.

     – Я сам открою, - первым отреагировал Володя.

     - Да уж, Володенька, пожалуйста - откликнулась Марья Ивановна, - мы ведь никого не ждем.      

     Володя вернулся в гостиную с человеком, известным читателю как доверенный помощник Вельяминова.

     - Шпиц, - представился, отвешивая общий поклон человек, и обращаясь к Марье Ивановне, - мне бы с Вами тет-а-тет парой слов перемолвиться.

     - Видите ли, - начал было Нефтяник, но осекся под строгим взглядом Марьи Ивановне.

      - Это Вам Иван Дмитриевич просил в собственные руки передать, - не пускаясь в долгие обяснения, Шпиц вынул из кармана пиджака тонкий конверт, - будьте добры, ознакомьтесь при мне.

      Заинтригованная Марья Ивановна достала из конверта два листочка, один, совсем пожелтевший от старости, ее давняя расписка на бумажке о негласном сотрудничестве, а на втором всего два слова: «Связь кончаю» и подпись.

     – Не откажите быть моим свидетелем, - попросила Марья Ивановна, - мы сейчас с одним гражданином подпишем брачный контракт. Я мечтала когда-то, чтобы это был он, Иван Дмитриевич.

     Шпиц еще раз склонил голову в знак согласия и почтительно поцеловал невесте руку.    

     В гостиной, как и хотела Маргоша, банкир громко включил знаменитую «Естердэй».

 

ЭПИЛОГ

 

Лично

Секретно

От Уполномоченного по Скотопригонскому району

Майора Спивакова

Состояние спецпациентов в настоящее время удовлетворительное. Состоявшийся накануне консилиум считает воможным постепенное улучшение в течение 6-8 месяцев. Проведенное сегодня собственноручно Главным врачом специальной больницы Федерального подчинения ультразвуковое обследование Главы Скотопригонского района отчетливо показало беременность сроком пять месяцев. Плод мужского пола находится в правильном положении и развивается нормально. Мною принято решение о взятии Главы района под усиленную охрану. Прошу утвердить решение и выделить дополнительные целевые фонды в размере 1 млн.600 тыс. руб. Майор Спиваков.